Кривосудие

Европейского Суда

 

Введение

 

«…публичным властям, которые нарушили свое законное обязательство, должно быть позволено доказать, что они действуют "на ос­новании закона". Классическая конституциональная доктрина "чистых рук" препятствует тем, кто противостоит праву, требовать правовой защиты. Публичные власти несут такое же обязательство соблюдать закон, как и любое лицо. Ответственность государства, в действительности, на­много выше ответственности лиц, относящихся к уязвимым категориям…».

Дж. Бонелло, Судья Европейского Суда от Мальты.

 

Большая часть того, что я собираюсь кратко сказать здесь, чтобы последовательность мысли не прерывались, более подробно описано в других моих работах, например, на сайте http://www.borsin1.narod.ru/p2  или в «Самиздате» Библиотеки Мошкова по адресу http://zhurnal.lib.ru/s/sinjukow_b_p/.

Поэтому таких случаях я буду краток. Там же, где встретятся необходимые мысли, ранее мной не рассмотренные, я их постараюсь растолковать подробнее именно здесь.

Настоящая часть работы, собственно говоря, лишь Введение к моему роману в письмах, но я решил его опубликовать отдельно от романа, точно так же как и Заключение к роману, пропустив середину. Ибо я решил, что роман мой и длинен, и нуден, хотя и красноречив по фабуле. Так что не очень много найдется читателей его осилить целиком, хотя отдельные главы и будут прочитаны с удовольствием, доходящим до переедания.    

 

1. Постановка вопроса

 

Прежде всего, напоминаю, что в отношении российского кривосудия, включая в него и административное, я  поступил как многие старинные доктора, испробовав смертельную болезнь на себе. Потом вылечился примочками и травками и представил вам отчет об общероссийской болезни в романе в письмах «Государство-людоед». Если не читали, то напоминаю – я начал с префектуры и мэрии Москвы, потом диагностировал прокуратуру и президента Путина, сделал около десятка рентгеновских просвечиваний тел кривосудия, от районного суда до Верховного. Закончил я эту диагностику на Конституционном Суде России. (http://www.borsin1.narod.ru/p94). Обращаю при этом ваше внимание, все дела между теми же сторонами, по одному и тому же предмету-поводу и на одних и тех же законах-основаниях. Если не знаете, что это такое, откройте Гражданский процессуальный кодекс. Получилось интересно и поучительно, так как эта словесная формула предопределяет возможность применения математики, точнее теории вероятностей, которая не даст соврать, что государство у нас в действительности – людоед. Но не в этом даже дело, а в том: зачем мне это потребовалось? Я ведь все-таки не доктор, а старый горный инженер с красным дипломом и ученой степенью кандидата наук в окрестностях середины прошлого века. 

Дело в том, что я теоретически разработал и, надеюсь, доказал новую концепцию истории развития цивилизации на Земле, включая «загадочную русскую душу»,  с которой собственно я и начал, движущей силой которой явилось торговое племя из Йемена, попросту – евреи. Именно они создали на Земле как все наилучшее, так и наихудшее, включая людоедское правление народом и так называемую западную демокра­тию Между ними расположились членораздельный «индоевропейский», он же «афразийский» язык, пись­менность, юриспруденция, науки и культура. Сюда же входят государства, созданные казаками-разбойни­ками, отщепенцами от торгового племени, и все прочие прелести цивилизации, включая прокуратуру, явив­шуюся на свет божий благодаря «Маллеусу», то есть инструкции по борьбе с ведьмами  

Так как демократия и «людоедство» суть – белое и черное, пришлось мне остановиться и на происхождении бога, ибо никакой дурак не станет создавать себе противоположность равной силы. А что бог и черт равны по возможностям, это видно даже по войне, воюющие стороны всегда боятся друг друга, так как то «белые» то «красные» побеждают, и конца этому не видно, хотя временами кажется, что наступила «окончательная» победа. То есть, бог и черт – два в одном как в рекламе. Но я, кажется, как всегда, отвлекся.

Изучив как следует людоедское правление народом с древнейших дней до Рюрика и Романовых, генеральных секретарей и российских президентов, я решил, что нужно показать конкретный пример на конкретно сегодняшнем дне, что это правление живо как тот курилка,  и меняться не собирается. Именно для этого мне потребовался эксперимент на себе, представленный в романе в письмах «Государство-людоед».  А сам роман оказался на сайте под моим собственным именем «Борис Синюков…», а также мечтает попасть в «Самиздат» «Библиотеки Мошкова» . Получилось, я думаю, недурно, хотя и несколько жутковато. Примерно как «Капричос» у Гойи.

«Белая» демократия пока оставалась у меня в стороне. И это недопустимо, так как противоречит моей теории, что добро и зло элементарны, и сколько бы мы не дробили кусок действительности на мелкие части, вплоть до атомов, кварков и квантов, обе субстанции всегда будут в наличии в обеих половинках.

Именно поэтому я на себе испытал и Европейский Суд, тщетно надеясь найти там опровержение своей теории. И не нашел, поэтому очень горжусь своей исторической теорией.

Прошу заметить разницу между демократией и «людоедством». «Людоедство» откровенно, оно ничем не прикрывается и прямо-таки хвастается: глядите, какое Я! Это – у себя дома. За границами своей Родины, напротив, оно стыдливо и неуверенно в себе, поэтому старается из всех своих сил походить на демократию, что, естественно, ему плохо удается, примерно как постаревшей до невозможности бывшей кокотке, с ватными прелестями и слоем штукатурки на лице. Примерно как большинству членов нового начинания Путина – Госсовета, или как он там у него называется?

Западная демократия же, исчерпывающе представленная сборно-разборным как детский конструк­тор Европейским Судом, напротив, дома представляет собой черный ящик или физическое абсолютно чер­ное тело с внутренними зеркальными стенками и микроскопической дырочкой для запуска туда лучика света. За границами же Евросоюза разрекламирована как прокладки, кока-кола, колготки, сигареты и пиво-водка, вместе взятые.

Оно бы и черт с ней, с этой демократией в форме Европейского Суда, да только она сильно уж ввела в заблуждение россиян, не исключая автора этих строк, дескать прямо-таки панацея или философский камень в натуральную величину. И ведь врут же, ей богу, врут, на себе проверено.

Ах, да вы ж еще ничего не знаете. Так что, рекомендую, все подлинно, заверено печатями и подписями, как на зеленых «у.е.». Хотя, подождите минуточку.

Дело в том, что прямо в этот вот момент десятки тысяч россиян, обглоданных своими правителями-людоедами, притом имейте в виду что это лишь микроскопическая часть от всех поджаренных, строчат жалобы в этот самый Европейский Суд, о котором по газетам и ящику доподлинно знают, что он самый справедливый в мире. Причем без всякой иронии как в шибко известном кино по отношению к суду советскому, о российском нынешнем я уж и не говорю, он значительно хуже. Впрочем, вы уже читали мой роман «Государство – людоед».  

Так вот, не надо торопиться писать в Европейский Суд. Сначала почитайте предлагаемый роман в письмах, а потом уж решайте: писать вам или не писать.  Во-первых, это вам поможет писать, во-вторых – не писать. Выгода – круговая.

 

2. Вотчина Вильдхабера

 

Тут вот недавно Председатель Страсбургского  Суда некий швейцарец Люциус Вильдхабер давал интервью Алексею Анищуку из самой, судя по метро, любимой вами газеты. И меня очень заинтересовало его чистосердечное признание, которое я сейчас рассмотрю. Во-первых, он сказал, что он «как глава суда отвечает за организацию судебных процедур», во-вторых, «периодически встречается с главами стран, изъявляющих желание…»,  и, в-третьих, «принимает многочисленные делегации из национальных судов».  

То есть, дел у него очень много, не считая судебных дел из Швейцарии, в которых он непременно участвует как «один из 45 судей Страсбургского суда, и мы здесь все на равных», уточняет он. Я это уточнение понимаю, что швейцарцев он судит как все, а вот первые три пункта – его исключительная прерогатива, на советском новоязе – вотчина.

Как использует г-н Вильдхабер на благо независимости и беспристрастности руководимого им Суда свои полномочия по пункту 1, я пока не буду рассматривать, а вот на двух следующих пунктах остановлюсь.

Пункт второй. Представьте себе, чтобы вам было легче перейти к г-ну Вильдхаберу, что наш нынешний российский судья тоже ведь иногда судит взаимоотношения государства и индивида, живущего в этом государстве. Сейчас это уже можно, только абсолютно бесполезно, как и при советской власти, когда это было нельзя. Так вот этот судья «периодически встречается» со всякими чиновными шишками, «изъявляющими желание…».  Заметьте, встречается просто так, попить кофейку, или коньячку, или «насухо» поболтать о бабах, что нереально в 99 случаях из 100, так как гусь свинье не товарищ. А вот если поговорить о том, как прижучить гражданина, осмелившегося поднять свой рог (другой давно сломлен) на наше родное государство, то лучшей причины не придумаешь.

Напоминаю, согласно основам правосудия гражданин и государство – две стороны судебного процесса, абсолютно равноправные перед независимым судом, поэтому стороны процесса, когда судебное дело открыто, судьей не могут приниматься в здании суда по отдельности. Более того, это – уголовное преступление, ибо при дружественном отношении с одной из сторон процесса, судья должен непременно взять самоотвод.  За не-самоотвод в таких случаях в Соединенных Штатах еще в самом начале прошлого века судьям в массовом порядке давали по 10 лет каторги, и быстренько приучили их этого не делать.

И сразу же перейдем к г-ну Вильдхаберу. В Америке его давно бы уже за такие штучки отправили на каторгу. Ведь 99 процентов его дел представляют гражданский иск человека к какому-либо государству.  При этом надо учесть, что против любого государства всегда находится в процессе разрешения какое-нибудь дело, то есть, нет ни секунды времени, чтобы государство не было стороной процесса.  Поэтому «периодически встречаться с главами стран, изъявляющих желание…»,  –  есть несомненное преступление.

И вообще, зачем это нужно? Попробуйте найти другую причину (покрасоваться я сразу отвергаю для беспристрастного судьи) кроме как для обоюдной выгоды. Сомневаетесь? Тогда я заявляю, что любое сомнение должно трактоваться как причина, требующая расследования, ибо в статье 21 Конвенции сказано, что «судьи должны обладать самыми высокими моральными качествами…». Но это ведь не только сомнение, это – подозрение, или придумайте что-нибудь иное из арсенала иезуитства. 

Пункт третий. Вильдхабер, видите ли, «принимает многочисленные делегации из национальных судов».  Зачем? – спрашивается. Для пропаганды, увещевания или для нагоняя? Для пропаганды существует «публичное разбирательство», предусмотренное статье 6 Конвенции. Увещевать кого бы-то ни было – дело папы с мамой или дедушки с бабушкой, но не суда, суд беспристрастно оценивает факты и право. Нагоняй от суда, особенно беспредметный, – вообще за гранью фантастики. Что бы еще тогда придумать, чтобы оправдать «принятие многочисленных делегаций национальных судов» г-ном Вильдхабером?  Думаю, и вы скажете: пусть эти «многочисленные делегации» лучше изучают материалы «публичного разбирательства» Европейского Суда. Притом дома, через Интернет. А не тратят народные деньги на бессмысленный «туризм»,  самый «безобидный» смысл которого – погулять «мимоходом» по Парижу.  Но это только одна сторона вопроса.

Открываем статью 35 Конвенции, там написано: «Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права…».  Другими словами, у вас даже жалобу не примет Европейский Суд, если вы не прошли все требующиеся Европейским Судом судебные инстанции внутри своей страны. То есть, если жалоба поступила, значит, предмет ее рассмотрен внутри государства. А кто же это все делает, если не внутренние суды? При этом я хочу обратить ваше внимание на то, что государство, к которому предъявляется судебный иск в Европейский Суд, понятие очень широкое, то есть, фактически вы предъявляете в Европейский Суд  иск не к  громаде государства, а –  к его судам, исполняющим волю государства под псевдонимом закона. Фактически Европейский Суд рассматривает дело между  вами и внутренним судом той инстанции, которую он считает окончательной. А теперь возвратитесь в предыдущий пункт, чтобы я не тратил лишних слов, и вы убедитесь, что г-н Вильдхабер принимает у себя в Суде одну сторону процесса, когда другая сторона процесса об этом даже не подозревает. Опять каторга? Ибо никаких других дел у Вильдхабера, кроме предосудительных, закулисных, тут быть не может.

Вот теперь можно переходить к первому пункту обязанностей г-на Вильдхабера, объявленному им самим. Если забыли, я повторю: «организация судебных процедур».  На сегодняшний день, впрочем, и на позавчерашний, главное в «организации судебных процедур» – дать 99 жалобам из 100 от ворот поворот. И  рассматривать только «пиаровские» жалобы типа «чеченских» и «прибалтийских», или жалобы денежных мешков, таких как Гусинский, каковые одновременно – и пиаровские, и – денежные.

В.А. Туманов, изнутри познавший Европейский Суд, пишет: «При этом комитет не рассматривает жалобу по существу, а лишь проверяет, соответствует ли она критериям приемлемости. Не случайно эти комитеты (Европейского Суда) называют фильтражом. Заявитель должен быть счастлив, если ему удалось пройти его, тем более что решение комитета о неприемлемости жалобы, принятое единогласно, является окончательным» (выделено мной).

Довольно суровые эмоции, высказанные неэмоциональным судьей Тумановым, касались периода, когда г-н Вильдхабер еще не был Председателем Европейского Суда. Но не это главное, главное то, что правосудие зависит от счастья, а вовсе не от принципов отправления правосудия. Именно это, на мой взгляд, вызвало суровые эмоции у Туманова. Или у вас найдется другое объяснение?

Между тем, в то время действовала статья 45 Конвенции под заголовком «Мотивировка постановлений и решений». Замечу, что указанные «постановление» принимает палата или Большая палата Суда, а «решение» принимает выше упомянутый комитет. Так вот, пункт 1 этой статьи гласит: «Постановления, а также решения о приемлемости или неприемлемости жалоб должны быть мотивированными». Поэтому отвергнуть жалобу с порога, не придумав этому  хоть какое-то обоснование, было невозможно, см. например, жалобу всем известного Владивостокского Черепкова.

Г-н Вильдхабер эту статью Конвенции отменил, с тех пор 99 жалоб из 100 отвергаются с порога без какой-либо мотивировки-объяснения.  А в широкие средства массовой информации запустил «утку», дескать в России не умеют писать жалоб, дураки эдакие. Ибо сами журналисты об этом никогда бы не догадались, так как знакомы с дореволюционными речами знаменитых русских адвокатов, таких как Плевако. Но надо по порядку, дело это тягучее, упругое и неразрывно последовательное, как резина. 

Суета с Регламентом Суда. На основании и в строгом соответствии с Конвенцией Суд разрабатывает Регламент, то есть рабочую инструкцию по порядку разрешения дел в Суде, конкретизирующую процедуры. До Вильдхабера этот Регламент долгое время оставался неизменным и, надо полагать, удовлетворял потребности Суда. С приходом Вильхабера Регламент начал вести себя примерно как разборчивая невеста: один беден, другой неумен, третий некрасив. Или, лучше сказать, как у Лужкова квартплата, меняющаяся чуть ли не каждый месяц, причем в сторону, чтобы богачи, живущие в квартирах как футбольное поле, платили меньше, а бедняки, ютящиеся как сельди в бочке – платили больше. В общем, Регламент Суда стал похож на хамелеона, непрерывно подстраивающего свой цвет под окружающий ландшафт.

Перво-наперво г-н Вильдхабер (7 июля 2003 года, вступило в силу с 1 ноября 2003) создал в Суде управленческую структуру наподобие Политбюро ЦК КПСС над Пленумом ЦК КПСС и съездом КПСС. В Политбюро и решались все дела и в партии, и в стране по типу междусобойчика. А  все остальные партийцы только поднимали руки, когда Генеральный секретарь этого Политбюро спрашивал: «Кто за?»  Нигде в мире таких структур больше не было, а вот г-н Вильдхабер нашел этот «опыт» очень полезным для европейского правосудия.

Не верите, что это Вильдхабер? Доказываю преамбулой только что упомянутого Регламента-2003 («Бюллетень  Европейского Суда по  правам  человека»  №  8  за 2004  год»): «Особенностью… является дополнение Регламента практическими инструкциями, составленными председателем Суда (выделено мной),  …для облегчения рассмотрения дел в Европейском Суде. Три практические инструкции уже приняты в этих целях, другие еще предстоит принять».

Не такой дурак Вильдхабер, чтобы не понимать, что «составленные  председателем Суда»  штучки-дрючки не слишком согласуются с основополагающим принципом коллегии судей – равный среди равных. Они только хорошо согласуются с узурпаторским статусом генералов, генеральных секретарей и президентов, то есть ничем не ограниченных монархов типа В.В. Путина.

Поэтому в Регламенте очутилось новое Правило № 9-А. Я его не буду цитировать полностью, а только обращу ваше внимание на новые инициативы Председателя Вильдхабера: «Суд имеет Бюро, состоящее…», короче, из начальников Суда более низкого ранга. Значит, суд выстраивается как армия, у которого есть полководец Вильдхабер, и это уже не суд.  «Бюро может попросить присутствовать на его заседании любых других чле­нов Суда..., присутствие которых оно сочтет необходимым». А вот простой Судья уже не может инициировать свое присутствие, дескать, хочу посмотреть, чем вы тут занимаетесь. Наступает субординация, когда можно крикнуть, как фельдфебель: «Молчать!» или «Слушай мою команду!».

«Работе Бюро помогают Секретарь-Канцлер Суда и заместители Секретаря-Канцлера». Это, во-первых, ставит внесудебный, вспомогательный персонал Суда выше Судей Суда, а ведь все отказы в принятии жалоб к рассмотрению Судом исходят от Секретариата и за их подписью. Думаю, что в результате некоторые решениях Суда о неприемлемости Секретариат «производит» следующим образом: «Эй, Вы, «тройка Судей» (Комитет), распишитесь-ка вот тут!». Во всяком случае, это вполне может быть при такой постановке по ранжиру персонала Суда.

«Задачей Бюро является оказание помощи Председателю Суда…,  Председатель Суда может проводить консультации с Бюро, прежде чем изда­вать практические инструкции…». Во-первых, обратите внимание, что Бюро существует не для Суда вообще, а лично для Председателя. Эта фраза как бы говорит Судьям: «Каждый сверчок знай свой шесток». Во-вторых, «рядовые» Судьи Европейского Суда в полном смысле слова становятся «рядовыми» солдатами, над которыми властвует фельдфебель. В-третьих, «Бюро»  «работает с массами» Судей Европейского Суда, убеждает их, как надо голосовать, чтобы было «правильно».  В-четвертых, Председатель «может проводить консультации с Бюро, прежде чем издавать практические инструкции», но может и не проводить, его, как говорится, воля.

«Бюро может составлять доклады для пленарных заседаний Суда. Оно может также вносить предложения на пленарных заседаниях Суда». О судьях при этом ничего не говорится, то есть, как и в Политбюро ЦК КПСС, Судьи Европейского Суда превращаются в безликую массу, автоматизированную для одобрительного голосования за то, что «посоветует Политбюро», вернее, просто Бюро.  

При такой структуре Суда слова  «Председатель Суда может поставить перед Бюро любой административный или внесудебный вопрос, находящийся в его компетенции» будут, несомненно, восприниматься Судьями-солдатами очень расширительно, я имею в виду: за рамками «административными и внесудебными».

Только я прошу вспомнить то, что я процитировал выше, а именно, что «практические инструкции  составлены председателем Суда». И это надо как-то дезавуировать на будущее, слишком это по-фельдфебельски, примерно как: «Пока я здесь начальник сука будет называться кобелем». Это первое. Во-вторых,  надо размазать личную ответственность примерно так, как размазала Лисица кашу на блюдечке для Журавля. А зачем тогда вот эти строки? «Председатель может проводить консультации с Бюро, прежде чем утверждать об­щие инструкции, составленные Секретариатом Суда…  в соответствии с пунктом 4 Правила 17». Раньше, до Вильдхабера, там стояло: «4. Работа Секретариата регламентируется общими инструкциями, составленными Секретарем и одобренными Председателем Суда». То есть, сейчас за некоторый идиотизм «общих инструкций» несет ответственность уже не Председатель, а – Бюро. Но это, если Председатель «посоветуется с Бюро». А, если не посоветуется, используя свое право под названием «может»? А от себя тихой сапой издаст? То есть, ответственность за многочисленные положения в большом по объему документе размывается до полнейшей неопределенности, и отдельные его части становится невозможным локализовать-персонифицировать. И в то же самое время размазать ответственность на неопределенный круг лиц, примерно как евреи впервые придумали так называемое «побивание камнями», когда сам процесс этот, инициированный каким-либо начальником, связывает неопределенный коллектив круговой порукой и ответственностью. 

И, наконец, еще раз подтверждается, что Судьи – солдаты: «Во время заседаний Бюро ведется стенограмма, которая распространяется среди Судей…».  Я бы добавил еще, а то Председатель, я думаю, смущается: «…в виде инструкций, как Вам надо судить».

Почти следом за прокомментированным изменением Регламента последовало следующее изменение с обещанием: «Эта новая редакция Регламента Суда включает поправки, принятые пленарным заседанием Суда 4 июля 2005, который вступают в силу с 3 октября 2005.  …изменения в Регламенте вызваны развивающейся прецедентной практикой Суда и поэтому в данную редакцию возможно внесение дальнейших поправок. Эта редакция также включает ряд практических инструкций, составленных Президентом Суда…. Они составлены с целью… введения более стандартизированных  процедур для облегчения обработки Судом материалов…. Все будущие дополнительные материалы и изменения, вносимые в регламент, будут…»

Только я не буду их рассматривать, ибо меня интересует конкретный вопрос: как сделать Председателю Европейского Суда так ловко, чтобы «отклонять жалобы» одним взглядом какого-нибудь клерка из Секретариата. Чтобы отклонять не 99 жалоб, в особенности «глупых» россиян, из 100, а хотя бы 99,9 процента. И при этом чувствовать себя хотя бы удовлетворительно в смысле судейской совести, каковая, в свою очередь, не может быть не «подкреплена» чем-нибудь иным, типа взятки от нашей «святой» Руси.

Итак, Европейская Конвенция в смысле  «постановления, а также решения о приемлемости или неприемлемости жалоб должны быть мотивированными» – отменяется, что явилось закономерным  следствием ловкости рук, только что рассмотренной. Но, давайте по порядку.

Основой производства дел в Комитете (из трех Судей), который с порога может выбрасывать индивидуальные жалобы граждан на помойку, является правило 53 Регламента Суда. До Вильдхабера это правило  имело пункт 1, звучащий следующим образом: «В ходе совещания комитет принимает во внимание заключение,  представленное судьей-докладчиком согласно пункту 3 правила 49».  К пункту 3 правила 49 я еще вернусь, а пока отмечу, что Вильдхабер этот пункт 1 вообще выбросил из правила 53. Поэтому пункт 3 правила 49 повис в воздухе, у него больше нет опоры в Комитете, каковой ранее, до Вильдхабера, должен был «принимать во внимание заключение Судьи-докладчика». Другими словами, Комитет отныне как бы не знает о существовании заключения Судьи-докладчика. И поэтому, естественно, может не «принимать» его «во внимание».

После удаления пункта 1 из правила 53, пунктом 1 этого правила стал бывший пункт 2. Будучи пунктом 2 «старого» правила 53, он звучал следующим образом: «Если судья-докладчик не является членом комитета, он может быть приглашен на совещание комитета». С переводом этого бывшего пункта 2 в статус пункта 1 нового правила 53 он зазвучал: «Судья-докладчик и судья, избранный от Высокой Договаривающейся Стороны-ответчика, если он не является членом Комитета, могут быть приглашены на совещание Комитета».

«Модернизированный» бывший пункт 2, ставший пунктом 1 правила 53, – хитрющий. Поэтому требует дальнейшего разъяснения. С налету можно подумать, что «тройка» Комитета по старому правилу могла возрасти до «четверки» судей, а по новому правилу – до «пятерки». Но, надо ли это Вильдхаберу и самому Суду? У которого всего 45 Судей на десятки тысяч дел. Поэтому увеличивать Комитет с потенциальных четырех членов до пяти не имеет смысла, и может прийти в голову только дураку, которого «заставь богу молиться, он весь лоб себе расшибет». Но это сделано, значит, какой-то скрытый от нас смысл в этом изменении есть.

Обратимся к самой Конвенции, которую Вильдхабер перманентно менять, как Регламент, не может. В пункте 2 статьи 27 Конвенции написано: «Судья, избранный от государства, являющегося стороной в деле, является ex-officio (официально) членом Палаты и Большой Палаты…». Как видите, о членстве судьи от страны-ответчика в Комитете – ни слова. И только дураку может прийти в голову, что авторы Конвенции не включили его туда по забывчивости.

Умный же рассудит следующим образом. На Судью от страны-ответчика эта страна может надавить, и тогда его мнение по делу в Комитете будет занимать 33 процента и 67 процентов можно сравнительно легко убедить или переубедить для «единогласия». (Статья 28 Конвенции, по которой жалоба может быть выброшена в мусорную корзину с порога, «если такое решение может быть принято без дополнительного изучения жалобы» и «единогласно»). В Палате же семь Судей и мнение Судьи от страны-ответчика займет только 14 процентов, не говоря уже о Большой Палате из 17 Судей, где его мнение составит всего 6 процентов. Попробуйте отыскать другую причину «забывчивости». Не найдете, поэтому признаете, что это не забывчивость, а преднамеренность. Другими словами, Комитет – такая скользкая штука, сравнимая со «счастьем» по выражению Туманова, что допускать в него  Судью от страны-ответчика – недопустимо.

Теперь, для полной ясности мухлежа – «фильтража» (Туманов) жалоб на пороге Суда, рассмотрим противоречие между Конвенцией и Регламентом Суда по Вильдхаберу, опираясь на только что рассмотренный факт недопустимости участия в Комитете Судьи от страны-ответчика.

Я уже сказал об идиотизме работы в Комитете трех Судей вместо потенциальных четырех Судей – пяти Судей. Но четырех Судей не избежать в ряде случаев, когда случайно назначенный Председателем Секции Суда Судья-докладчик по делу, изучивший его досконально, не является членом Комитета, и его надо «приглашать». Ибо дураку понятно, что без Судьи-докладчика Комитет будет выглядеть как гадалка на базаре.  Именно это и было до Вильдхабера в Регламенте Суда.

Хотя, я думаю, этот «приглашенный» докладчик не должен был участвовать в голосовании по делу, а только доложить его так, как его представляет себе. Примерно как прокурор или адвокат в обычном суде. И уже это является противоречием, так как неизвестно, в каком качестве будет выступать Судья-докладчик, прокурора или адвоката? Хотя его мнение – основополагающее, но об этом – ниже.

Только надо все же иметь в виду, что пункт 2 статьи 27 Конвенции не запрещает быть Судье-докладчику – представителем страны-ответчика, он только запрещает ему быть в составе трех Судей. Ибо он хорошо знает язык и законы своей страны, что для Комитета особенно важно. Но он же не участвует в принятии решения по делу кроме как  в своем докладе Комитету. То есть, как бы между строк читается, что Судья-докладчик будет из той страны, жалоба из которой поступила. Но Комитет, безусловно, может кое о чем спросить Судью-докладчика дополнительно, примерно как прокурора или адвоката в обычном суде, а за вранье всяк знает ответственность, не говоря уже о Судьях.

На этом разъяснительном фоне  спросим Вильхабера: на хрена ему потребовалось в дополнение к Судье-докладчику приглашать еще и Судью от страны-ответчика? Ведь это фактически одно и то же лицо, как только что изложено. Дураку понятно, что этой самой «вуалью» прикрывается «потребность», чтобы Судья-докладчик обязательно был от страны-ответчика, а вовсе не случайностью, исходящей от многих Председателей Палат, назначающих Судью-докладчика. Ибо, опять же, только дурак не использует возможность назначить одного вместо двух. В результате, при ближайшем рассмотрении, все это шито, как говорится, белыми нитками. Зачем?

Для ответа на этот вопрос зададим себе (и Вильдхаберу) еще один вопрос: какого черта будет делать в Комитете Судья от страны-ответчика? Уж не позорить ли свою собственную страну в Комитете, защищая из всех своих юридических сил заявителя-одиночку, которого страна-ответчик готова разорвать на куски за одно лишь обращение в Европейский Суд?  Но это только присказка, сказка – впереди.

Всю эту бодягу Вильдхабер затеял лишь затем, чтобы явочным порядком ввести в состав Комитетов, именно в состав «троек», а не методом «приглашения» для создания «четверок-пятерок», Судей от страны-ответчика. И тем самым нарушил дух и смысл Закона – пункта 2 статьи 27 Конвенции, которую призван «охранять». Замечу, что Суд может «толковать» Конвенцию в конкретном деле, создавая прецеденты, но не изменять ее прямой смысл. А прямой смысл в указанном пункте состоит в  «неквключении» в состав Комитета Судьи от страны-ответчика. Вам нужны доказательства? Пожалуйста.

 

«Жалоба № 35993/02  SINYUKOV v. Russia.  Первая Секция. Довожу до Вашего сведения, что 29 апреля 2005 г. Европейский Суд по правам человека, заседая в составе Комитета из трех судей (г-жа Ф. Тулькенс, Председатель, г-н А. Ковлер и г-н С. Э. Йебенс) в соответствии со статьей 27 Конвенции, принял решение на основании статьи 28 Конвенции объявить вышеуказанную жалобу неприемлемой, поскольку она не отвечает требованиям, изложенным в статьях 34 и 35 Конвенции.

Исходя из материалов дела, имеющихся в распоряжении Суда, а также в той степени, в какой поданные жалобы входят в его компетенцию, Суд решил, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или в Протоколах к ней.

Это решение является окончательным и не подлежит обжалованию в Суд, включая Большую Палату, или в какой-либо иной орган. Также сообщаю Вам, что Секретариат не в состоянии предоставить дополнительную информацию, связанную с рассмотрением жалобы Комитетом, равно как и вести дальнейшую переписку в отношении данной жалобы. Суд не будет направлять Вам каких-либо дополнительных документов, относящихся к жалобе. В соответствии с указаниями Суда, досье по данной жалобе будет уничтожено по истечении одного года с даты настоящего письма.

Настоящее уведомление сделано Вам в соответствии с правилом 53 § 2 Регламента Суда.

С уважением, От имени Комитета Сантьяго Кесада Заместитель Секретаря Секции».

 

Г-н Ковлер, как вы и без меня знаете, – Судья от России. Кроме того, это решение Комитета в таком именно составе Судьи от России не исключение, а – правило. Доказательства – потом.

Г-н Председатель Вильхабер, припертый к стенке, может быть и начнет нести какую-нибудь новую бодягу, доказывая, например, что я не в состоянии понять смысл ex-officio. Только ведь я не все еще сказал.

Бывший пункт 3 Правила 53 Регламента Суда до Вильдхабера звучал так: «3. В соответствии со статьей 28 Конвенции, комитет единогласным решением может объявить жалобу неприемлемой или исключить ее из списка подлежащих рассмотрению в Суде дел, если такое решение может быть вынесено без дополнительного изучения жалобы. Это решение является окончательным».

Этот же пункт, поменяв номер с тройки на двойку в Правиле 53 с появлением на сцене Вильдхабера, получил сакраментальное продолжение: «Истец должен быть информирован относительно решения Комитета письмом».

«Безобидная» вроде бы фраза. Но она напрочь и предельно нагло отменяет пункт 1 статьи 45 Конвенции. А вот этого делать Вильдхабер не имеет права, ни при каких обстоятельствах.

Пункт 1 статьи 45 Конвенции звучит: «Постановления, а также решения о приемлемости или неприемлемости жалоб должны быть мотивированными».  Повторяю еще раз, что Суд может отклонить жалобу «на любой стадии разбирательства», поэтому в приведенной формуле и стоит «постановления, а также решения». Любая из Палат принимает постановления, а Комитет – решения, одно из двух: или направить в Палату для дальнейшего рассмотрения вновь «о приемлемости» и по существу, или выбросить жалобу в мусорную корзинку немедленно, не «утруждая» Палату.

Вообще-то и мне, и вам плевать, напишет ли Комитет письмо с единственной фразой: «Прилагаю мотивированное решение Комитета Европейского Суда», приложив к нему собственно «мотивированное решение». Или напишет более длинное письмо, переписав в него, буква в букву это самое «мотивированное решение».  Согласны? Главное ведь в мотивированности решения, будь оно хоть в письме, хоть в приложенном к нему решении. Тогда пункт 1 статьи 45 Конвенции будет выполнен.

Но вы же только что сами читали «письмо», направленное мне. И я из него не убрал ни единой буквы. Тут я вынужден разделить вас на две части: юристов и не-юристов. Юристы полезут в статьи 27, 28, 34 и 35 Конвенции, затем прочитают мою жалобу, обратив особое внимание на дату ее отправки и дату окончательного решения внутреннего суда России, и многие другие факторы, а затем уж однозначно скажут, что Европейский Суд нагло врет. Именно для этого я и пишу настоящий роман в письмах, чтобы и вы убедились в этом.

Для не-юристов пока «образно» добавлю, чтобы приохотить вас к чтению, следующее. Допустим, вас осудили на каторгу, не дай Бог конечно, «на основании» до нашей эры сгоревшей Александрийской библиотеки Древнего Египта, в каковой имелось несколько книжек с законами, только с какими, до сих пор неизвестно. Вас это устроит в качестве «мотивировки»? 

Точно так же обстоит дело в приведенном письме со ссылками на упомянутые статьи Конвенции, ибо за ними может скрываться все что угодно в целом и все что угодно в частности. Такая же точно «мотивировка» заключается в «божьем велении», а также в «щучьем велении» по сказке о Емеле-дураке. То есть ничего конкретного. И, значит, это ни в коем случае не мотивировка, а – произвол.

Конвенция недопущение этого произвола декларирует, а Европейский Суд, призванный судить по этой Конвенции примерно как обычный суд – по Уголовному кодексу, эту Конвенцию отменяет. Примерно как российский суд часто отменяет Уголовный и прочие Кодексы и судит по бандитским «понятиям», о чем я вам уже сообщал в предыдущем романе.

Самая главная подлость Европейского Суда как вотчины Вильдхабера заключается в этой самой приписке «истец должен быть информирован относительно решения Комитета письмом». Ведь раньше, до Вильдхабера Европейский Суд представлял решение Комитета, и если оно было голословным, немотивированным, любой заявитель мог сказать: представьте мне, пожалуйста мотивировку как того требует пункт 1 статьи 45 Конвенции. А теперь, с «легкой» руки Вильдхабера заявителю говорят: смотри пункт 2 Правила 53 Регламента, никакой мотивировки там нет. Просто письмецо из двух-трех строчек: перечень «тройки» и «расстрелять», то есть «считать неприемлемой». Совершенно как при товарище Сталине.

И только лишь огромное недоумение, брызжущее со всей Европы и частично из Азии, заставляет всяких там «кесад»  увеличивать длину текста «письма» всяческими запугиваниями типа: не будет  «дополнительной информации», не будет «вести дальнейшую переписку», «не будет направлять каких-либо дополнительных документов», а «досье будет уничтожено». Дескать, «Оставь надежду всяк, сюда входящий!», совершенно как на воротах концлагеря фюрера Гитлера.  

Теперь о том, что я вам обещал, о Правиле 49 Регламента Суда «Индивидуальные жалобы». Ибо это  Правило, на мой взгляд, не только развязывает руки Европейскому Суду для разбоя вообще благодаря «инструкциями, составленными председателем Суда» г-ном Вильдхабером,  но и дискриминирует россиян (запрещена статьей 14 Конвенции) по признаку природной юридической дурости в сравнении с природной юридической грамотностью западноевропейцев. Но, давайте по порядку.

Пункт 1 Правила 49 Регламента как до, так и после появления на сцене Вильдхабера, звучит одинаково: «В случае подачи жалобы на основании статьи 34 Конвенции, Председатель Секции, в которую направлено дело, назначает судью-докладчика, обязанного изучить жалобу».  Только вспомните, я об этом вам уже сказал, что согласно удалению пункта 1 в «новой редакции» Правила 53 имени Вильдхабера, Комитет не обязан «принимать во внимание» ту «чепуху», которую напишет Судья-докладчик. И вообще не «принимать во внимание», что Судья-докладчик вместе со своим «заключением» может существовать на белом свете. Переходим к пункту 2.

До Вильдхабера «судьи-докладчики в процессе изучения жалобы» делали две работы, малозначимую (а) и многозначительную (б). Малозначимую я опускаю для лучшего восприятия, многозначительнная же звучала так: «(б) определяют, …будет ли дело рассматриваться Комитетом или Палатой». Столь краткое «б» требовало разъяснения. И оно давалось в отдельных двух пунктах 3 и 4, расшифровывающих наш подпункт «б» в двух следующих ипостасях:

3. Когда Судья-докладчик определял, что дело должно рассматриваться Комитетом (3 Судьи);

4. Когда Судья-докладчик определял, что дело должно рассматриваться Палатой (7 Судей).                    

При этом в каждом из этих двух случаев Судья-докладчик делал отличающиеся друг от друга работы, в которых только первый подпункт «а» совпадал, но я его рассматривать не буду, он малозначителен. Лучше я подробнее рассмотрю отличия этих  двух случаев.      

В случае принятия Судьей-докладчиком решения по пункту 3, ему надо было (кроме подпункта а), который я выбросил) выполнить еще один подпункт, именно: «б) краткое изложение оснований, по которым выдвигается предложение объявить жалобу неприемлемой».

В случае же принятия решения по пункту 4, ему надо было выполнить не два, а три подпункта:

- а) я выбросил, как и в первом случае;

- б) указать вопросы, которые возникают в связи с жалобой применительно к положениям Конвенции;

- с)  предложить считать жалобу приемлемой и наметить, так сказать, дальнейшие действия, которые следует предпринять, и, кроме того, высказать свое предварительное мнение по существу дела. То есть,   предложить Палате, как и в каком объеме удовлетворить жалобу.

Далее в этом же до-вильдхаберовском Правиле 49 следовал пункт 5: «После того, как жалоба… объявлена приемлемой, судья-докладчик готовит заключения, проекты и другие документы, которые могут помочь…»,  и тут я должен остановиться.

Дело в том, что г-н Вильдхабер начал так финтить, меняя это Правило 49 чуть ли не еженедельно, примерно как в калейдоскопе, что даже самые знаменитые футбольные форварды только обескуражено моргали бы глазами. И даже еще быстрей, примерно как фокусник вытаскивает всякую всячину из своей шляпы, наваливая на пол огромную кучу, которую обратно в шляпу при всем желании никогда не затолкать. И вся эта бурная деятельность по реорганизации правила 49 Регламента Суда нужна была всего лишь, чтобы закончить «должным» образом оборванное мной на полуслове предложение.

Я не буду рассматривать эту форменную перетасовку карт во всех подробностях, ибо это муторно, сами видели этот процесс. Замечу только, что оборванная мной фраза до Вильдхабера заканчивалась на одном из официальных языков Суда (английском) следующим образом: «…готовит заключения, проекты и другие документы, которые могут помочь the Committee, the Chamber or its President  (Комитету, Палате или их Председателям) в выполнении их функций». Полностью фраза имеет вид: «The Judge Rapporteur shall submit such reports, drafts and other documents as may assist the Committee, the Chamber or its President in carrying out their functions».

Главное слово здесь для вас выделено – the Committee (Комитет). Поэтому, на первый взгляд, слегка вроде бы неконкретное начало пункта 5 «После того, как жалоба… объявлена приемлемой…» (нам ведь непонятно было, кто ее объявил таковой, Судья-докладчик или Комитет?), становится полностью конкретным. Жалобу предварительно приемлемой объявил Судья-докладчик, а вовсе не Комитет. Ибо, если бы это сделал Комитет, то Судье-докладчику не было бы уже нужды «готовить заключение» именно Комитету в числе прочих, Палаты и Председателей Комитета и Палаты.

Но ведь Судья-докладчик согласно приведенному пункту 3 имеет право объявить предварительно жалобу неприемлемой. И тогда бы он был обязан согласно подпункту б) пункта 3 «кратко изложить основания, по которым выдвигается предложение объявить жалобу неприемлемой». А это и есть мотивировка.

Другими словами, Судья-докладчик, как в случае предварительной приемлемости, так и в случае предварительной неприемлемости составляет бумагу, именуемую заключением. Разница только в том, что в случае  предварительного объявления Судьей-докладчиком жалобы неприемлемой, ему нет нужды дополнять полностью обоснованное (мотивированное) заключение о неприемлемости также и  «проектами и другими документами, которые могут помочь…» удовлетворить просьбу заявителя.

Но я уже дважды вам объяснил, что Вильдхаберу надо каким-то образом устранить влияние Судьи-докладчика, чтобы Комитет мог не «принимать его во внимание», что требовал уничтоженный Вильдхабером пункт 1 Правила 53.

Я думаю, именно поэтому первоначально в русском переводе Регламента Суда исчезли слова «the Committee or its President» (Комитет или их Председатели), осталось только слово «Chamber» (Палата), но это у меня будет рассмотрено в самом конце романа. И пункт 3 стал звучать: «3. Судья-докладчик готовит такие заключения, проекты и другие документы, ко­торые могут помочь Палате в выполнении ею своих функций».

Затем и в английском тексте исчез «Комитет», то есть Судья-докладчик работает только для Палаты и Большой Палаты. В результате вы должны понять, учитывая и ранее мной изложенное, что Комитету, чтоб выбросить вашу жалобу в помойное ведро, Судья-докладчик отныне не нужен. Комитет из трех Судей стал представлять собой эдакий милый междусобойчик, на котором никто ничего не пишет, примерно как на вечеринке, разгуливая по апартаментам со стаканчиком коктейля в руках, посасывая и глядя в потолок, принимают решение – на помойку вашу жалобу.

Кстати, о «никто ничего не пишет».  Но сперва я процитирую вам одну строчку из статьи 6 Конвенции: «Каждый… имеет право на… публичное разбирательство дела…, судебное решение объявляется публично». Это обо всех судах стран, подписавших Конвенцию. И еще одна строчка из статьи 40 Конвенции: «Доступ к документам, переданным на хранение в Секретариат (это уже о самом Суде), открыт для публики».

Теперь можно переходить к Правилу 70 Регламента Суда. Я не буду цитировать все  Правило, чтоб мухлеж Вильдхабера не затерялся среди многословия. Я покажу только то, где Видьдхабер намухлевал с наперед заданной целью: никаких бумажек от заседания Комитета не должно оставаться. Комитет, как я уже сказал, нечто вроде раута, по-русски – выпить, закусить, а еще проще – посидеть, поболтать на завалинке.   

До Вильдхабера в пункте 1 Правила 70 значилось: «Секретарь… несет ответственность за подготовку стенографического отчета о слушании. В стенографическом отчете указываются: …(b) перечень лиц, представших перед Судом, то есть представителей, адвокатов, и советников сторон, и любых третьих сторон, участвующих в деле».

С началом «практических инструкций, составленных председателем Суда» г-ном Вильдхабером этот пункт стал короче: «перечень лиц, представших перед Палатой». Но укорочение пункта – это всего лишь прикрытие, главное – в подмене Суда на Палату.

В понятие Суд, естественно, входит вместе с Палатой и Большой Палатой – понятие Комитета, а вот, когда прямо указана Палата, Комитет становится вне пункта 1 Правила 70. Никаких «бумаг», кроме той, совершенной «пустой» (необоснованной), что я уже привел выше.

При такой «модернизации», естественно, полный перечень «представителей, адвокатов,…» Вильдхаберу не нужен, он будет напоминать «публичное разбирательство», «открыто для публики», требуемые Конвенцией. Вновь, в который уже раз, Конвенция  Вильдхабером отменена.

Самое смешное то, что последний пункт Правила 70 Вильдхабер не стал менять, он звучит как и прежде «После  таких поправок (имелось в виду внесение присутствующими «представителями, адвокатами,…» изменений и дополнений) стенографический отчет подписывается Председателем и Секретарем и становится официальным материалом Суда».

Вы же сами видите, что фраза «после  таких поправок» приняла анекдотический характер. И видите, что никакие решения Комитетов с приходом Вильдхабера не «становятся официальными материалами Суда». И вообще, сами Комитеты становятся примерно как эсэсовцы в лесу, уперши автоматы в собственное брюхо, поливающие свинцом все вокруг.

Весь рассмотренный и шитый белыми нитками мухлеж с Регламентом позволил Вильдхаберу, не отменяя прямо Судью-докладчика для Комитета из трех Судей, сосредоточить первичное рассмотрение жалобы в узком кругу Комитета без каких бы-то ни было официальных бумаг Суда, но это еще не все. Как бы совместное «приглашение» на заседание Комитета Судьи-докладчика и Судьи от страны-ответчика, если учесть предварительное дезавуирование Судьи-докладчика, делает Судью от страны-ответчика главным фигурантом в Комитете. Несмотря на то, что в Конвенции (см. выше) как раз и подразумевается, что Судья от страны-ответчика не должен заседать в Комитете. Ибо в нем не рассматриваются жалобы по существу, а только «фильтруются».

Другими словами,  Вильдхабер разделил Европейский Суд на предварительном этапе разбирательства на 45 Судов, независимых друг от друга, но целиком и полностью зависимых от Судей страны-ответчика. Таким образом, из 45 «национальных» Судов в составе Европейского Суда в зависимости от Судей (от демократических стран или от людоедских стран) стали практически национальными. И я это исчерпывающе докажу. Только предварительно здесь же спрошу: нахрена нам людоедский суд в Страсбурге, если он точно такой же, как дома?    

Я ведь недаром упомянул в самом начале введения о «чистосердечном признании» г-на Вильдхабера. Ведь он сам сказал, что он «как глава Суда отвечает за организацию судебных процедур». С легкостью обезьяны на ветке откорректировав «практическими инструкциями, составленными председателем Суда», не только Регламент Суда, но и саму Конвенцию, загнав Судей как обезьян-деток  «на место», г-н Вильдхабер принялся «пожинать плоды».

Последние два слова в кавычках потому, что в качестве «плодов» имеются в виду «периодические встречи с главами стран, изъявляющих желание…» и «прием многочисленных делегаций из национальных судов».

У меня пока нет прямых доказательств, что Вильдхабер  «встречается и принимает». Зато косвенных доказательств – хоть отбавляй. Я их поделил на две группы.

Первая группа – многочисленные, вопиющие факты (я их в конце рассмотрю) дискриминации россиян в Европейском Суде по сравнению с западноевропейцами.

Вторая группа – начиная с Ивана Грозного и по сегодняшний день 2005 года, с русских бояр в Западной Европе требовали вдесятеро дороже за любую услугу, и бояре беспрекословно лезли и лезут ныне в свой бездонный карман, беспрекословно наполняемый их рабами. И даже указанный, неоспоримый факт дискриминации россиян, осуществляемый с необыкновенной легкостью и беззаконием Комитетами за немалое пополнение бюджета Европейского Суда 146 миллионами русских рабов, это доказывает.

В общем, как говаривал пролетарский писатель М. Горький: «безумству храбрых  поем мы…», только не «песню», а  – Трибунал.

Да-да, тот самый Трибунал, в котором прокурором соотечественница Председателя – г-жа Карла дель-Понте. Помните, у нее там серб Милошевич сидит. Хотя есть ныне и другой Трибунал.

 

                                                                                           23 декабря 2005.

 

[ Оглавление романа]

[ Назад ] [ Вперед ]