Кривосудие Европейского Суда

(роман в письмах)

 

Вы ожидали увидеть здесь привычный для Вас эпиграф?

А я его отправил в самый конец, см. последнюю страницу

 

Часть VI

Дополнение № 5 к формуляру

(Никак не могу остановиться, вернее, не дают…)

 

Введение

 

В предыдущих разделах своего романа в письмах я уже сообщал, что мог бы возбудить в российских судах штук сто, не менее, жалоб и исков к властям, но я возбудил только три, по числу исков властей ко мне. Иски властей давно удовлетворены судами, а мои иски к властям  все никак не закончатся. Вот именно поэтому я вынужден все писать и писать свои дополнения к своему формуляру жалобы в Европейский Суд. Так что не я виноват, такой писучий, а российские власти, включая суды, виноваты.

 

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Первая секция

Жалоба № 35993/02

Синюков против России

 

Дополнение № 5

к ЖАЛОБЕ

 

в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека

и ста­тьями 45 и 47  Регламента Суда,

ссылаясь на письмо Секретариата от 13 мая 2003 г. о «своевременном сообщении Суду

о любых изменениях в деле и предоставлении копий вынесенных судебных решений»

дополнительно заявляю следующее

К «II. Изложение фактов»

14.

Пятое судебное дело.  Факты по этому делу изложены полностью в Дополнении № 4 к Жалобе от 15.01.04. Но в этом Дополнении по пятому судебному делу я не сделал обращения к защите по статье 13 Конвенции «Право на эффективное средство правовой защиты». Это будет сделано ниже в разделе  «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов».

Шестое судебное дело.  В предыдущем Дополнении № 4 к Жалобе я остановился на том, что меня вызвали в суд в седьмой раз при повторном рассмотрении этого дела, на 28.01.04. И это в дополнение к шести безрезультатным заседаниям при первом рассмотрении. Ответчик вновь не явился, и рассмотрение дела было отложено на 04.02.04.

04.02.04 впервые со дня подачи мной жалобы в Зюзинский суд 30.12.02 (через 13 месяцев) в судебное заседание явились судебные приставы-исполнители Симоненко (подписавшая незаконное Предписание на выселение (приложение 77)) и Герасева, физически осуществлявшая наше переселение (выселение из  квартиры по ул. Грина в квартиру по ул. Бартеневская). По требованию суда они вручили мне ксерокопии исполнительного производства на 11 листах (приложение 145). Таким образом, я впервые, через 13 месяцев после акта исполнения, увидел то, что мне должны были представить либо в день исполнения, либо за 5 дней до исполнения. Затем суд решил вызвать на следующее заседание свидетелей – понятых, которые указаны в исполнительном производстве, и перенес заседание на 10.02.04.

10.02.04 я представил суду «Заявление в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04» (приложение 146). В котором кратко обозначил нарушение судебным приставом-исполнителем закона, фальсификации исполнительного производства и физическую невозможность «понятыми» подпи­сать в указанный в документах день эти документы. Представляю его.

«Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

федеральному судье Г.А. Пименовой

 

Заявление

в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04

 

Впервые с момента подачи 30.12.02 указанной жалобы в суд ответчик (заинтересованное лицо) явился 04.02.04 на судебное заседание. При этом суду и подателю жалобы официально вручено исполнительное производство, которого я был лишен более года.

По этой причине я не мог ранее сформулировать в полном объеме нарушение моих прав, обстоятельства и доказательства, требующие исследования, и выражения к ним отношения суда согласно ст.ст. 12 (п.2), 156 (п.2), 172 ГПК РФ.

Поэтому, с целью упростить обращение к ним суда, я сгруппировал их по ниже перечисленным пунктам, каждый из которых прошу суд исследовать.

1.             ОССП должен исполнять не определение суда от 04.12.02, а решение суда от 19.11.02, а указанное определение является только предпосылкой к исполнению указанного решения суда в смысле срока его исполнения (ст.8, п.6 закона «Об исполнительном производстве»).    

2.             И даже определение суда от 04.12.02 ОССП не выполнил в полном объеме, так как не вселил меня в квартиру 121 по Бартеневской ул., 13 и никому не передал удаленные из квартиры  9 по ул. Грина, 13 вещи. Об этом нет актов. Поэтому постановление об окончании исполнительного производства прошу суд признать недействительным.  

3.             ОССП выселял меня из квартиры по ул. Грина, право на которую у префектуры ЮЗАО не только не зарегистрировано в установленном законом «О регистрации…» порядке, но даже еще и не возникло по решению суда. Поэтому я не являлся «должником» согласно ст. 75 закона «Об исполнительном производстве» на момент выселения. Прошу суд обязать ОССП возобновить исполнительное производство со стадии постановления об его возбуждении, причем не по определению от 04.12.02, а по решению суда от 19.11.02 с учетом указанного определения.

4.             ОССП допущены также следующие нарушения закона «Об исполнительном производстве»:

- угроза штрафом по неконституционной статье 81;

- непредставление мне постановления о возбуждении исполнительного производства, лишившее меня прав по статьям 18, 19, 20 закона «Об исполнительном производсте»;

- допуск к исполнительному производству представителя взыскателя по недействительной доверенности;

- в качестве понятых ОССП назначены заинтересованные, подчиненные и подконтрольные взыскателю лица, но и они не присутствовали при выселении;

- не передано имущество на хранение (ст. 51 и 53).

5.    ОССП сфальсифицировал документы и факты:

          - в постановление о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 не только после этой даты, но даже позднее рассмотрения дела Мосгорсудом 04.09.03 вписано слово «немедленно», которого в первичном документе не было;

          - в постановлении о приводе и письме в УВД ОССП (листы 6 и 5) сфальсифицирован факт «уклонения без уважительных причин от явки по вызову судебного пристава-исполни­теля или к месту совершения исполнительных дейст­вий»; 

          - в пункте 3 постановления об исполнительном производстве указан «неимущественный характер исполнительного производства», тогда как исполнялся именно имущественный характер – выселение из своей законной собственности;

          - акт о выселении на печатном бланке от 11.12.02 (лист 7) – подделка, ибо в нем указано событие, которое 11.12.02 еще не произошло;

          - в этом же акте (лист 7) фраза «от подписи Синюковы отказались» – фальсификация факта, так как этот акт не мог быть представлен нам на подпись;

          - в этом же акте (лист 7) фраза «имущество на ответственное хранение не передавалось» – фальсификация факта, так как часть имущества именно передавалась на хранение в день якобы написания этого акта;

          - в этом же акте (лист 7), фактически написанном позднее 11.12.02, не ранее 13.12.02, стоят подписи понятых от 11.12.02. Значит, понятые находились в постоянном распоряжении ОССП несколько суток, что для настоящих понятых – невозможно. И они подписывались за заведомо недостоверные сведения.

          -  из факта оформления задним числом этого же акта (позднее 13.12.02 вместо 11.12.02, лист 7) следует, что и дата постановления об окончании исполнительного производства от 11.12.02 – тоже поддельна. Ибо окончание исполнительного производства основывается на этом акте. И не может быть написано без акта, написанного позднее написания постановления об окончании исполнительного производства. Поэтому это постановление является недействительным не только по факту неисполнения в полном объеме исполнительного производства (мой пункт 2), но и по факту датирования задним числом. 

6.     ОССП по статье 75 закона «Об исполнительном производстве» должен составить «обязательную опись имущества и обеспечить хранение имущества должника». Поэтому ОССП не сделав обязательной для него описи имущества и никому не передав его на хранение, должен отныне отве­чать за неопределен­ный состав имущества, удаленного им из выселяемой квартиры. И только по одному этому пункту, исполнительное производство не может считаться законченным.

Поэтому прошу суд всесторонне и полно исследовать все пункты указанных фактов и обстоятельств и отразить свое к ним отношение по каждому в отдельности.  10 февраля 2004 г.   Б. Синюков».         

 

Суд потребовал у меня более подробного письменного объяснения фактов по указанному приложению 146. В заседании участвовала судебный пристав-исполни­тель Герасева. Я потребовал от нее исполнительный лист, по которому она осуществляла исполнительное производство. Однако суд обратил мое внимание, что исполнительный лист после завершения исполнительного производства должен быть возвращен в суд и приобщен к делу о моем выселении. Я же, как сторона в деле, могу ознакомиться с делом в архиве суда. Заседание перенесено на 25.02.04.

25.02.04 ни один из судебных приставов-исполнителей на заседание суда не явился. Я вручил судье «Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04» на 8 листах с 4 приложениями к нему, всего на 15 листах (приложение 147). На этом судебное заседание было перенесено на 16.03.04. Представляю это заявление.

 

Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

федеральному судье Г.А. Пименовой

 

Заявление по доказыванию позиции заявителя

в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04

 

10.02.04 я озвучил и подал суду «заявление в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04». Суд потребовал у меня доказательства по моей позиции и фактам, изложенным в этом заявлении. Настоящим представляю их.

1. Доказательства: «ОССП должен исполнять не определение суда от 04.12.02, а решение суда от 19.11.02, а указанное определение является только предпосылкой к исполнению указанного решения суда в смысле срока его исполнения».    

Во-первых, ст. 210 ГПК РФ сказано: «Решение суда приводится в исполнение после вступления его в законную силу, за исключением случаев немедленного исполнения». В законе не сказано, что в исполнение приводится определение суда как таковое. Тем более что определение суда от 04.12.02 согласно ст.8, п.6 закона «Об исполнительном производстве» (в дальнейшем ЗоИП № 119-ФЗ) всего лишь устанавливает «дату вступления в силу…» в смысле «немедленно», без каковой исполнительное производство вообще начинать нельзя. Именно поэтому я просил суд обозреть исполнительный лист, на основе которого возбуждено исполнительное производство.

Во-вторых, определение о немедленном исполнении от 04.12.02 «вступило в законную силу 16 декабря 2002 года» (приложение 1, я его не привожу здесь, но поверьте, за подписью и печатью там стоит именно эта дата), то есть спустя десять дней после даты постановления о возбуждении исполнительного производства (в дальнейшем ПоВИП). Другими словами, до 16.12.02 ПоВИП возбуждать было нельзя.   

В результате только по этим двум фактам ПоВИП, основанное на определении суда о немедленном исполнении, должно быть объявлено незаконным.

 2. Доказательства: «определение суда от 04.12.02 ОССП не выполнил в полном объеме, так как не вселил меня в квартиру 121 по Бартеневской ул., 13 и никому не передал удаленные из квартиры  9 по ул. Грина, 13 вещи. Об этом нет актов. Поэтому постановление об окончании исполнительного производства прошу суд признать недействительным».

Даже если признать, что ОССП исполнял только определение суда от 04.12.02 и не нарушил закон по моему пункту 1, то в этом определении написано: «Обратить решение… в части выселения… из квартиры № 9 дома 16 по ул. Грина с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу: г. Москва, ул. Бартеневская, дом 13, кв.121…». Другими словами, определение суда диктует не только выселение, но и вселение.  

Выселение регулируется статьей 75 ЗоИП № 119-ФЗ, согласно которому судебный при­став-исполнитель должен составить «обязательную опись имущества». Кроме того, «су­дебный пристав-исполни­тель в необходимых случаях обеспечивает хранение имущества долж­ника…». Причем статья 53 этого закона диктует: «имущество должника передается на хранение под роспись в акте ареста имущества должнику…».  Под арестом же имущества согласно статье 51 этого же закона понимается в частности всего лишь «передача на хранение». И если судебный пристав-исполнитель не передал имущество, удаленное им из квартиры 9 по ул. Грина, 16 никому, то оно числится за ним по настоящее время. (См. также акт о выселении на печатном бланке, лист 7 исполнительного производства). 

Вселение регулируется ст. 76 ЗоИП № 119-ФЗ, так как я перехожу в отношении вселения из прежнего статуса должника в статус взыскателя присужденной мне квартиры. И «исполнение исполнительного документа о вселении взыскателя оформляется судебным приставом-испол­ните­лем актом о вселении». Но и этого акта нет в исполнительном производстве.

Поэтому постановление об окончании исполнительного производства от 11.12.02 прошу суд признать

а) незаконным и отменить его, а также с учетом предыдущего пункта

б) обязать ОССП возобновить исполнительное производство и завершить его в соответствии с законом.

в) признать факт, «имеющий юридическое значение», что всему имуществу моей семьи, удаленному судебным приставом-исполнителем Герасевой из квартиры № 9 по ул. Грина, № 16, указанный судебный пристав Герасева «обеспечивает хранение» до передачи его нашей семье по акту.

г) обязать ОССП обеспечить поворот исполнительного производтва.

3. Доказательства: «ОССП выселял меня из квартиры по ул. Грина, право на которую у префектуры ЮЗАО не только не зарегистрировано в установленном законом «О регистрации…» порядке, но даже еще и не возникло по решению суда».

Согласно ст.75 ЗоИП № 119-ФЗ выселять можно только должника. Согласно ст.29, п.3 этого закона  «должником является гражданин, обязанный по исполнительному листу совершить определен­ные действия», например, выселиться. В пункте 3 ПоВИП именно так и сказано: «неимущественный характер исполнительного производства». Но дело в том, что как статью 75, так и «неимущественный характер» применять нельзя. Ибо меня ОССП выселил из законной собственности, каковая действительна по настоящий день. А человек, проживающий в своей законной собственности, не может быть «должником» по отношению к владельцу этой собственности, ибо она по закону никому иному не принадлежит. Это видно из следующего.

Суд у меня собственность изъял в пользу префектуры, но этот акт не имел совершенно никакого значения для ОССП на дату 06.12.02 (ПоВИП):

- до тех пор, пока само решение суда «прекратить право собственности на жилое помещение по адресу ул. Грина 16» и «жилое помещение по адресу ул. Грина 16 перевести в муниципальный фонд г. Москвы» не вступит в законную силу. Ибо на эти пункты определение от 04.12.02 о немедленном исполнении не распространялось, а вступление их в законную силу произошло только 30.01.03 (приложение 2, отказ мне в кассационной жалобе). 

- до тех пор, пока новый собственник не зарегистрирует свои права в соответствии с законом от 21.07.97 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав…», так как «государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права» (ст.2). А «датой государственной регистрации прав является день внесении соответствующих записей о правах в Единый государственный реестр» (ст.3). И эта «дата государственной регистрации» не наступила до настоящего дня, а значит, нет «единственного доказательства» права префектуры на мою собственность. И, стало быть, я не «должник, обязанный совершить определенные действия».    

Прошу суд обязать ОССП возобновить исполнительное производство в соответствии с законом,  со стадии постановления об его возбуждении, причем не по определению от 04.12.02, а – по решению суда от 19.11.02 с учетом указанного определения. Причем не слепо выполнять исполнительное производство, а получить соответствующее разъяснение суда согласно ст.17 ЗоИП № 119-ФЗ.

4, ч.1. Доказательства: «угроза штрафом по неконституционной статье 81».  В ПоВИП судебный пристав-исполнитель Симоненко незаконно предупреждает меня, что «в случае неисполнения исполнительного документа с меня будет взыскан исполнительный сбор». Как будто она не знает, что пункт 1 статьи 81 ЗоИП № 119-ФЗ, по которому этот сбор возможен, признан неконституционным (постановление Конституционного Суда РФ от 30.07.01 №13-П). Это, во-первых. Во-вторых, как судебный пристав-исполнитель, не установив срока исполнения (прочерк), может запугивать меня штрафом «исполнительного сбора»?

4, ч.2. Доказательства: «непредставление мне ПоВИП, лишившее меня прав по статьям 18, 19, 20 ЗоИП № 119-ФЗ». 

Статья 18 ЗоИП № 119-ФЗ гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель по заявлению сторон, а также сами стороны вправе обратиться в суд с заявлением об отсрочке, а также об изменении способа или порядка исполнения». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 19  ЗоИП № 119-ФЗ гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель может отложить исполнительные действия на срок не более 10 дней по заявлению должника или по собственной инициативе». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 20 (пп.4, 5, 6) ЗоИП № 119-ФЗ гласит: «Исполнительное производство подлежит обя­зательному приостановлению в случае оспаривания должником исполнительного документа в судебном порядке, подачи жалобы в суд на дей­ствия органов (должностных лиц),  вынесения постановления должностным лицом». Причем срок приостановления исполнительного производства – «до окончания рассмотрения вопроса по существу» судом (ст. 22, п.1,2 ЗоИП № 119-ФЗ), а «по приостановленному исполнительному производству никакие исполнительные действия не допускаются (ст.24, п.2 ЗоИП № 119-ФЗ).  И этих своих прав я лишен судебным приставом-исполните­лем, не представившем мне ПоВИП.

Теперь о якобы «направлении» мне ПоВИП, на котором настаивает представитель ОССП. В судебном заседании 04.02.04 представитель ОССП утверждает, что ПоВИП мне выслано по почте, какового я не получил до сего дня.

Во-первых, это утверждение вступает в логическое противоречие с фактом вручения мне лично на квартире предписания о выселении 09.12.02 в 19-00 часов судебным приставом-исполни­телем Прокопенко. Ибо совершенно непонятно, почему мне не вручено вместо упомянутого «предписания» само ПоВИП? Ведь если бы мне вручили ПоВИП, то не потребовалось бы даже писать «предписание». И если «предписание» все-таки написано, сделана дополнительная работа, значит, эта дополнительная работа зачем-то была нужна? Не затем ли, чтобы там не была указана возможность обжалования? Ведь в не предусмотренном законом «предписании» можно не указы­вать это наиважнейшее процессуальное право, в то время как в ПоВИП этого никак нельзя избе­жать.  Поэтому сам факт наличия «предписания» говорит, что мне заведомо не хотели вручать ПоВИП. И тем самым заведомо и преднамеренно пресекли мне возможность воспользоваться указанными выше своими правами.

Во-вторых, судебный пристав-исполнитель Симоненко на судебном заседании 04.02.04 заявила по просьбе суда, что она представит на следующем заседании почтовое уведомление об отправлении мне ПоВИП. Не представила. Я думаю, потому, что этого уведомления у нее нет. И это еще более усиливает изложенное подозрение.

В третьих, я в течение целого года после выселения, по специальному заявлению регулярно и исправно получаю в почтовом отделении № 117216 даже простые письма, не говоря уже о заказных письмах, направленных мне по старому адресу по ул. Грина 16. Я специально прилагаю копии таких конвертов с почтовыми штемпелями (приложение 3). И этот последний факт с учетом двух предыдущих опровергает заявление представителя ОССП о том, что мне было выслано ПоВИП.

4, ч.3. Доказательство «допуска к исполнительному производству без доверенности…» не требуется, ибо оно – в деле.

4, ч.4. Доказательства: «в качестве понятых ОССП назначены заинтересованные, подчиненные, и подконтрольные взыскателю лица, но и они не присутствовали при выселении».        

В статье 39, п.3 ЗоИП № 119-ФЗ сказано: «В качестве понятых могут быть приглашены любые дееспособные граждане, не заинтересованные в совершении исполнительных действий и не состоящие между собой или с участниками исполнительного производства в родстве, подчиненности или подконтрольности». В рукописном «Акте о выселении» от 11.12.02 исполнительного производства (лист 8) указаны в качестве понятых два работника ГУП ДЕЗ «С. Бутово». Этот ДЕЗ является государственным унитарным предприятием (ГУП) префектуры ЮЗАО Москвы и Москвы в целом, то есть «стороны дела», «взыскателя». Поэтому эти «понятые» не могут быть в принципе понятыми, так как их привлечение противоречит упомянутой статье закона. Они являются и «заинтересованными», и «подчиненными», и «подконтрольными» одной из сторон дела, взыскателю. Это доказывается еще тем, что именно работники упомянутого ДЕЗа передавали всем жильцам нашего дома по ул. Грина, 16 все бумаги и устные сообщения, исходящие от префектуры, то есть выполняли ее служебные указания. На слушании 10.02.04 оба понятых под присягой заявили, что на момент совершения исполнительных действий работали в ДЕЗ, и что именно они по поручению префектуры и по долгу службы  постоянно общались с нами в течение всего процесса расселения нашего дома. Именно по этой причине я не подписал рукописный акт в целом (лист 8 исполнительного производства), подписавшись только под подчеркнутыми в тексте словами «золото, оружие».

Теперь – о фактическом присутствии так называемых понятых, указанных в акте о выселении. Исполнительное производство продолжалось с 10-00 до 20-00 часов. Кроме 6-10 человек грузчиков мужского пола, часть из которых то прибывала, то убывала, присутствовало только 3 женщины: Герасева, Горбачева и еще одна женщина Валентина Николаевна, работница ДЕЗ, руководившая грузчиками. Мы ее тоже давно знали, так как она с марта 2002 года до момента выселения точно так же как и «понятые» передавала нам различные поручения от префектуры: смотровые ордера, судебные повестки и так далее. Никаких иных женщин при исполнительном производстве на всем его указанном продолжении не было, но понятыми в исполнительном производстве указаны именно женщины, которые должны были присутствовать с 10-00 до 20-00 часов.

Правда, по мнению моей жены, заходила еще одна или две женщины, которых она приняла за грузчиц, они вынимали книги из шкафов и укладывали их в коробки. Но они пробыли в квартире не более получаса из указанных 10 часов,  и ушли, так и не представившись нам ни в каком качестве. И не были представлены нам судебным приставом-исполнителем. И больше не появлялись, в том числе и в «новой» квартире, поэтому я на их краткое появление и не обратил внимания. Чего бы никак не могло произойти, будь они рядом с нами все 10 часов переселения, как того требуют их обязанности, если они являются понятыми.

Этот факт подтверждается опросом свидетелей на судебном заседании 10.02.04. Обе понятых подтвердили, что «собирали книги», ибо именно с этого и начались исполнительные действия. И именно поэтому я их принял за грузчиц. Обе понятых «не видели» как снимались гардины со шторами, так как это было уже во второй половине времени выселения. Но свидетель Николаева, появившаяся в нашей квартире после 11-00, пояснила, как гардины вырывались «с корнем». Значит, «не заметить» этого было просто нельзя. Они и «не заметили» потому что их уже не было в это время.

Обе понятые «не помнят» передавал я или не передавал ключ от квартиры Горбачевой, хотя по этому поводу открылась оживленная дискуссия между мной и судебным приставом-исполнителем Герасевой и «не помнить» ее присутствующим здесь же понятым было просто невозможно.

Обе понятые «не помнят» отказывался или не отказывался Синюков от подписи под актом, хотя именно под этим сведением они поставили свои подписи.

Обе понятые «не помнят» передавались или не передавались в квартире № 9 какие-либо вещи на хранение Синюкову, хотя и подписались, что «вещи не передавались» в то время как есть факт (лист 9), что зеркала передавались, притом с большим скандалом.

Я привожу только крупные факты, каковые пропустить мимо сознания присутствующим при этом людям просто невозможно.

Понятые «не заметили» как ломалась мебель при выносе ее из квартиры, тогда как это заметила свидетель Николаева и когда это можно наблюдать даже сегодня. Это потому, что мебель выносилась в последнюю очередь, когда этих «понятых» давно уже не было в квартире.

В итоге все это можно объяснить только одним: подчиненностью, подконтрольностью, зависимостью «понятых» от взыскателя. И их отсутствием на месте исполнительных действий на протяжении 9,5 часов из 10 часов (95 процентов) общего времени выселения.       

 4, ч.5. Доказательства: «не передано имущество на хранение (ст. 51 и 53)». Часть доказательств будет представлена ниже, в доказательствах по следующему пункту 5. Здесь же в дополнение к пояснению предыдущего пункта о понятых доказываю «эпопею о зеркалах» и утверждение понятых, взыскателя и судебного пристава-исполнителя, что я «переезжал добровольно» и «жил уже в новой квартире».

Сначала «о зеркалах». Когда погрузили все оставшиеся вещи в машину, зеркала от платяного шкафа в машину просто не влезли, а следующий, четвертый рейс грузчики наотрез отказались делать, шел восьмой час вечера. Тогда судебный пристав-исполнитель Герасева потребовала у меня сдать ключи от квартиры № 9 представителю взыскателя Горбачевой. Я наотрез отказался, так как не только зеркала оставались в квартире из моей собственности. В квартире оставались слишком дорогие для меня в сложившейся ситуации полного разрушения жизни импортные  унитаз, ванна, электрогазовая печь, подвесные потолки, входная металлическая дверь, остекление балкона, половое покрытие, латунная фурнитура, гарнитура и т.д. И я хотел все это тоже увезти, так как даже Мосгорсуд признал, что у нас в квартире был евроремонт, и все это стоило немалые деньги.

Тогда присутствующая здесь же, упомянутая в моем п.4, ч.4 работница ДЕЗ (РЭП) и руководитель грузчиков Валентина Николаевна, заявила, что «все это принадлежит не мне, а – квартире, из которой меня выселяют, поэтому вывозиться не будет». Мало того, она приказала грузчикам: «Не грузить! Погрузить можно только за отдельную плату с хозяина». Судебный пристав-исполнитель Герасева молчала, не вмешиваясь в этот диалог. Молчание, как известно, знак согласия. Все деньги, бывшие при мне (600 рублей), я отдал грузчикам, и они погрузили в машину ванную, унитаз и электрогазовую печь, разбив стеклянный экран и погнув ей бок (это и сегодня видно), – больше места в машине не было.

Именно при этой ситуации судебный пристав-исполнитель Герасева потребовала у меня ключи от квартиры, обещая дать расписку только на зеркала, но не на все остальное оставшееся в квартире мое имущество. Ведь оно уже «принадлежало не мне, а – самой квартире». И именно поэтому я отказался сдать ключи, надеясь самостоятельно разобрать конструкции и забрать их. А то, что они – мои подтвердила сама Валентина Николаевна, разрешив за наличные деньги все это увезти, несмотря на то что это – «принадлежности квартиры». А с учетом того, что решение суда о переходе квартиры в муниципальную собственность на данный день 11.12.02 не вступило в законную силу, не было зарегистрировано в Минюсте, и арест ее не произведен, я имел право все это демонтировать. А вот заявление Валентины Николаевны, молча поддержанное судебным приставом-исполнителем Герасевой, – явное нарушение закона. Но я этому нарушению закона ничего не мог противопоставить в этот момент, кроме как уплатить деньги.

Разгорелся словесный скандал. У меня требовали ключи. Я их не отдавал. Тогда дававшая здесь свидетельские показания против меня незаконный представитель взыскателя Горбачева заявила: «Сейчас я вызову газорезчика и срежу металлическую входную дверь». Я спокойно ответил: «Вызывайте и срезайте». Исполнительные и взыскательные власти газорезчика вызывать не стали, составили акт об оставлении мне на хранение зеркал (лист 9 исполнительного производства), и я его подписал с теперь очень важным замечанием.

На фоне описанной «эпопеи с зеркалами» жалким лепетом звучат «единогласные» заявления Герасевой, Горбачевой и лжепонятых в судебном заседании 10.02.04:

- что мы «добровольно, сами выселялись», чуть ли не просили нас выселить, вместо того, чтобы сказать, что мы не чинили препятствий исполнительному производству. Это ведь разные понятия;

- что именно я «просил оставить мне зеркала на хранение», как будто я не знал, что зеркала мне и без того перевезут в отличие от других перечисленных выше вещей. Как будто «я боялся, что их разобьют» когда и без того всю мебель разбили и бросили на улице. Как будто это не судебному приставу-исполнителю Герасевой надо было хотя бы зеркала сохранить; 

- что понятые «не помнят» этого довольно продолжительного скандала, подписав, тем не менее, документ, в котором значится: «имущество не передавалось» (лист 7 исполнительного производства), тогда как злополучные зеркала «передавались»;

- что понятые «не помнят» о факте передачи ключей, тогда как именно из-за ключей случился скандал, и ключи вопреки их подписи в акте на печатном бланке (лист 7 исполнительного производства) «ключи переданы Горбачевой» именно 11.12.02» фактически переданы 13.12.02;

- что понятые «не помнят» о нашем отказе от подписи. И это при таком-то большом и продолжительном скандале «из-за ключей, зеркал и подписи». И в память им врезалось навсегда только, как они «перебирали книги» и что мы «очень хотели, чтобы нас выселили».

Именно этим подтверждается «подчиненность и подконтрольность» взыскателю этих «понятых» не только по самому их подчиненному должностному статусу, но и по фактической подчиненности по их действиям, лжесвидетельство из-за подчиненности.

Осталось отметить, почему у меня так настойчиво хотели изъять ключи от квартиры № 9, где оставалась куча нужных мне и принадлежавших мне вещей, не считая зеркал? Утром 13.12.02 в 10-00 часов я, отперев дверь не сданным судебному приставу Герасевой своим ключом, был уже в своей бывшей квартире № 9 по ул. Грина, 16 и снимал фурнитуру и гарнитуру. Вскоре явилась представитель взыскателя Горбачева с мужем и матерью «для снятия с моего хранения зеркал и отвозки их на мою новую квартиру», и начала ко мне приставать: «А вам это нужно? – указывая попеременно на канадские межкомнатные двери, немецкие подвесные потолки, остекление балкона, входные металлические двери и так далее, – может, я все это заберу, если Вам не нужно?»

Мне было жалко расставаться со столь дорогими для меня вещами, но я чувствовал себя совершенно разбитым морально и физически после столь варварского переселения. К тому же накануне полночи около постели моей жены просидела «скорая помощь». И я сказал Горбачевой: «Снимите оставшуюся фурнитуру и гарнитуру и совместно с зеркалами перевезите на новую мою квартиру. Остальное все можете забрать себе».

Я не хотел отдавать эти вещи именно Горбачевой, уж очень она кричала на меня поздно вечером 11.12.02, стращая газорезчиком. Но у меня был такой упадок сил, такое болезненное безразличие ко всему происходящему, что я отдал Горбачевой ключи от квартиры около 11 часов утра 13 декабря 2002 года, покинув ее навсегда. Вскоре муж Горбачевой привез мне зеркала и фурнитуру, а я с болью в душе вспоминал беззаконные слова упомянутой Валентины Николаевны при попустительстве г-жи Герасевой про то что «все, кроме мебели и движимого имущества, принадлежит квартире», как будто квартира – человек.

Этот факт подтверждается следующими словами свидетеля, бывшего моего соседа Веселова Сергея Александровича: «В тот же день, 13.12.02 я с друзьями Соболев И.С, Морозов А., Дязий О. и женой Веселовой С.В. забирал остатки своих вещей из моей бывшей квартиры № 12. Одновременно зашел в квартиру № 9 Синюковых. В квартире № 9 находились работница Управы Северное Бутово Оксана Евгеньевна с женщиной, которую она называла «мамой» и еще с двумя мужчинами. Они занимались демонтажем всего того, что является собственностью Синюковых: остекление балкона, подвесные потолки, металлическую и межкомнатные двери, половое покрытие и так далее. Я спросил Оксану Евгеньевну: «Кто Вам позволил все это снимать?» Она ответила: «Все это мы демонтируем в качестве оплаты за переселение Синюковых». (Приложение 4  – оригинал).

Этим фактом я вовсе не хочу возвращать себе отданные мной Горбачевой вещи. Я этим фактом доказываю «необходимость» забрать у меня ключи 11.12.02 от «выселяемой» квартиры, которые я 11.12.02 не отдал, а отдал именно 13.12.02.

5, ч.1. Доказательство фальсификаций: более позднее вписывание слова «немедленно» в ПоВИП  после его подписания.

В заявлении в зале суда 16.12.03 по поводу «материалов исполнительного производства» (п.5.5) я указал, что «в постановлении о возбуждении исполнительного производства, во фразе пункта 2. «В срок до «___» предлагается добровольно исполнить» не вписан», вместо срока стоит прочерк. То есть срок добровольного исполнения «выселения» судебным приставом-исполните­лем 06.12.02 никак не определен. Это мое заявление судом направлено ответчику (заинтересован­ной стороне). И что же мы видим в зале суда 04.02.04? Мы видим, что после прочерка вписано слово «немедленно». То есть, спустя год после издания этого документа он исправляется, причем смысл его меняется совершенно радикально. То не было вообще никакого срока, то стало – «не­медленно». Это – прямая подделка документа задним числом, ухудшающая мое положение. Сей­час оба документа в распоряжении суда и являются доказательством подделки. И, если прежний документ вдруг «потеряется», это даст мне право обвинить Мосгорсуд в ссылке на несуществую­щие документы дела (см. определение Мосгорсуда, направившего дело на пересмотр в настоящем производстве).

5, ч.2. Доказательство фальсификации: «в постановлении о приводе сфальсифицирован факт «уклонения…»

Судебные приставы-исполнители был у меня в квартире дважды. Первый раз мне на «новой» квар­тире было г-ном Прокопенко 09.12.02 вручено предписание о выселении. Второй раз я встретил судебного пристава-исполни­теля Герасеву также на пороге своей «старой» квартиры 11.12.02, отперев ей дверь для исполнения выселения, сказав чтобы она свободно и беспрепятственно с моей стороны исполнял свою задачу. Добавив, что я не согла­сен с решением суда и только поэтому судебный пристав-исполнитель участвует в исполнении его решения, для того, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я не согласен с решением суда. Если бы я добровольно выполнил решение суда, без участия судебного пристава-исполнителя, то это бы означало, что я с решением суда согласен. Но у меня уже лежала в Могорсуде кассацион­ная жалоба на это решение суда, не остановившая исполнения решения суда.

Поэтому у судебного пристава-исполни­теля Симоненко не должно было возникнуть ни малейшего сомнения в лояльном моем отношении. Тем не менее, судебный пристав-исполнитель Симоненко пишет поста­новление о моем приводе и направляет это постановление в ОВД (листы 6 и 5 исполнительного производства).

Согласно п.1 ст. 87 ЗоИП № 119-ФЗ судебный пристав-исполнитель мог составить указанные документы только в единственном случае, «за уклонение без уважительных причин от явки по вызову судебного пристава-исполнителя или к месту совершения исполнительных дейст­вий». К судебному приставу-исполнителю меня никто не вызывал, или пусть докажут, что вызы­вали. Дверь я судебному приставу-исполнителю дважды открывал, когда он являлся сам. Более того, я специально ждал судебного пристава-исполнителя 11.12.02 после того как меня 09.12.02 лично предупредил г-н Прокопенко о его появлении. Но судебный пристав-исполнитель Симоненко пишет в своем упомянутом по­становлении: «За уклонение без уважительных причин от явки к месту совершения исполнитель­ных действий по адресу Москва, ул. Грина, 16-9 Синюкова Б.П. подвергнуть приводу…».

Она пи­шет это 09.12.02, еще до того, как судебный пристав-исполните­ль Прокопенко посетил мое жилье 09.12.02, так как посетил меня этот судебный пристав-испол­нитель поздно вечером 09.12.02, не ранее 19-00 часов. И результаты этого посещения меня судеб­ным приставом-исполнителем Прокопенко могли быть известны судебному приставу-исполни­телю Симоненко только по телефону позднее 20-00 часов 09.12.02 или утром 10.12.02 при личной встрече с г-ном Прокопенко.  То есть, приведенная фраза из постановления от 09.12.02 – заведомая ложь.

5, ч.3 доказан выше, в пункте 3.

5, ч.4. Доказательство: «Акт о выселении на печатном бланке – подделка…»

Акт о выселении, исполненный на печатном бланке (лист 7 исполнительного производства) – подделка, он не мог быть написан 11.12.02, ибо в нем указано событие, которое 11.12.02 еще не произошло. (См. также п. 4, ч.5).

В этом акте (якобы от 11.12.02) указано: «Ключи от кв.9, д.16, ул. Грина Синюковым переданы Горбачевой О.Е.». Но ключи мной были переданы лишь 13.12.02, поэтому «передача ключей» не могла быть упомянута в акте от 11.12.02.

И этому есть прямое доказательство. В «Акте от 11.12.02», подписанном мной с замечанием (лист 9 исполнительного производства), относительно зеркал, оставляемых мне на хранение в квартире по ул. Грина, откуда меня выселяли, стоит: «Ключи от квартиры я не передал…». И я их не мог передать, так как именно мне судебный пристав-исполнитель оставлял зеркала «на хранение» в квартире № 9. Этот акт подписан как мной, так и судебным приставом-исполнителем за пять минут до его ухода по окончании выселения и именно в 20-00 часов 11.12.02. Следующий день 12.12.02 – был праздничным. Все отдыхали.

Поэтому зеркала только 13.12.02, уже без участия судебного пристава-исполнителя (см. п.4, ч.5) перевезла О.Е. Горбачева, после чего я ей и передал ключи от квартиры № 9. Поэтому акт о выселении на печатном бланке (лист 7) не мог быть составлен ранее 13.12.02, хотя на нем и написана дата 11.12.02. Ибо только после 13.12.02 стало возможным вписать в него слова о «передаче ключей». Но не это главное, хотя это и есть прямая подделка, доказанная мной со всей строгостью.

 5, ч.5. Доказательство: «От подписи Синюковы отказались – фальсификация…»

Дело в том, что в этом же акте стоит: «От подписи Синюковы отказались». А как мы могли «отказаться» после 13.12.02 – фактического времени подписания акта (см. выше, п.4, ч.5 и п.5, ч.4), если мы в глаза больше не видели судебного пристава-исполнителя Герасеву после 11.12.02?  Это вторая подделка. Но есть и третья.

 5, ч.6. Доказательство: «Имущество на ответственное хранение не передавалось – фальсификация…»

После таблицы в акте о выселении, исполненном на бланке (лист 7), в печатную формулу «Указанное в настоящем акте имущество принял на ответственное хранение» вписана от руки фраза: «Не передавалось». Как же так? Именно 11.12.02, когда якобы этот акт был составлен, именно мне передавались на ответственное хранение зеркала (лист 9 исполнительного производства).  А вот после 13.12.02 никакого имущества, включая зеркала, я уже не хранил (см. также п.5, ч.4). И эта фраза могла появиться в указанном акте только после 13.12.03. Так что три подделки в этом акте налицо. И это не самое главное.

  5, ч.7. Доказательство: «в этом же акте, фактически написанном позднее 11.12.02, не ранее 13.12.02, стоят подписи понятых якобы от 11.12.02».

Главное то, что этот насквозь поддельный акт подписан понятыми. А так как он фактически составлен не 11.12.02, а после 13.12.02, то понятые находятся как бы в постоянном и зависимом распоряжении судебного пристава-исполнителя. Ведь случайных понятых, например жителей нашего дома или простых прохожих, незаинтересованных, неподчиненных и неподконтрольных префектуре разве можно было бы заставить подписаться после 13.12.02 за дату 11.12.02 и за другие ложные сведения, наличествующие в этом акте? Тем более что подписавшие ложную бумагу «понятые» ничего действительно важного «не помнят», оказавшись в зале суда, (см. п.4, ч.5), но «помнят» всякую несуразицу вроде того, что мы горели желанием выселяться и не живем в выселяемой квартире. Как будто мы жили с ними вместе, они ночевали в нашей квартире и не ходили на работу, беспрерывно наблюдая за нами все эти тяжкие для нас дни с 04.12.02 по 11.12.02 на предмет: где же мы живем? Интересно, кто их мог заставить лжесвидетельствовать под присягой?

5, ч.8. Доказательства: «…дата постановления об окончании исполнительного производства – поддельна».  

Из факта оформления задним числом акта о выселении, выполненного на печатном бланке (лист 7 исполнительного производства) позднее 13.12.02 вместо 11.12.02, описанного в моих пунктах 5,ч.5 – 5, ч.7, следует, что и дата постановления об окончании исполнительного производства от 11.12.02 – тоже поддельна. Это постановление об окончании исполнительного производства не могло быть составлено ранее 13.12.02, ибо основывается на упомянутом акте о выселении, который не мог быть составлен ранее 13.12.02.

Акт о выселении на печатном бланке и постановление об окончании исполнительного производства могли быть написаны в любой день, начиная с 13.12.02 и заканчивая днем перед рассмотрения дела в Мосгорсуде 04.09.03 по первой моей кассационной жалобе на результат рассмотрения дела судьей Суховой  28.04.03. Ибо Мосгорсуд в своем определении от 04.09.03 указывает, что суд «обозревал… постановление об окончании исполнительного производства». Какового в прошнурованном и пронумерованном деле не было, оно было вложено между обложкой и сшитым делом, вернувшимся из Мосгорсуда. И как оно туда, под обложку попало – неизвестно.  

04.02.04 – день официального представления исполнительного производства суду под председательством судьи Пименовой и мне. Поэтому не исключено, что представленное суду 04.02.04 исполнительное производство отличается по составу бумаг и их и тексту от исполнительного производства, неизвестным образом попавшему за обложку дела перед поступлением его в Мосгорсуд.

Кроме того, если постановление об окончании исполнительного производства написано позднее не только 13.12.02, но и позднее 21.12.02 с обозначением все той же даты 11.12.02, то этим меня заранее лишили возможности обжаловать это постановление в суде в 10-дневный процессуальный срок. А этот факт, в свою очередь, вполне возможен и подтверждается тем обстоятельством, что мне вручили это постановление только 04.02.04, по требованию суда и спустя год после его якобы написания. То есть, я заведомо не мог его обжаловать. И поэтому прошу признать его недействительным также и по настоящему пункту доказательств. 

На основании изложенного прошу суд:

а) Постановление о возбуждении исполнительно производства признать незаконным.

б) обязать ОССП обеспечить поворот исполнительного производтва.

в) Постановление об окончании исполнительного производства признать незаконным и отменить его.

г) обязать ОССП возобновить исполнительное производство и завершить его в соответствии с законом.

д) признать факт, «имеющий юридическое значение», что всему имуществу моей семьи, удаленному судебным приставом-исполнителем Герасевой из квартиры № 9 по ул. Грина, № 16, указанный судебный пристав Герасева «обеспечивает хранение» до передачи его нашей семье по акту.

Приложения:

1.      Определение о немедленном исполнении с датой вступления в законную силу 16.12.02.

2.      Определение кассационной инстанции от 30.01.03.

3.      Конверты с почтовыми штемпелями после выселения.

4.      Свидетельские показания Веселова С.А. – оригинал.

                                                                               25 февраля 2004 г.         Б. Синюков».         

 

16.03.04 на судебное заседание явилась судебный пристав-исполнитель Симоненко. Я же вручил суду «Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 16.03.04 по ранее проведенным судебным заседаниям» (приложение 148). Заседание перенесено на 05.04.04. Прилагаю.

 

«Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

федеральному судье Г.А. Пименовой

 

Заявление по доказыванию позиции заявителя

в зале суда 16.03.04 по ранее проведенным судебным заседаниям

 

Ранее, 10.02.04 я обращался к суду с заявлением о приобщении к делу и рассмотрении судом копии исполнительного листа Зюзинского суда от 04.12.02, на основании которого ОССП возбуждено исполнительное производство от 06.12.02 и закончено постановлением от 11.12.02.

Я потому сделал это заявление, что согласно определению суда от 04.12.02 об обращении решения суда к немедленному исполнению моя семья должна была быть выселена из квартиры 9 по ул. Грина, 16 и вселена в квартиру 121 по ул. Бартеневской, 13.

Но в постановлении о возбуждении исполнительного производства речь шла только о выселении, но не о вселении. То есть, исполнительное производство возбуждено и исполнено не в полном объеме действий, которые предписывались судом. Этот факт мог подтвердить или опровергнуть исполнительный лист. Действительно ли в нем шла речь только о выселении, не затрагивая вселения? Этот факт должен быть рассмотрен настоящим судом с целью установления истины о правомерности возбуждения исполнительного производства не в полном объеме как упомянутого определения суда об обращении решения суда к немедленному исполнению, так и самого решения суда от 19.11.02.    

Суд 25.03.04 рекомендовал мне самостоятельно ознакомиться с указанным исполнительным листом, который должен быть приобщен по окончании исполнительного производства к судебному делу № 2-3318/02 еще год назад.

26.03.04 я ознакомился с судебным делом № 2-3318/02, о чем в Справочном листе дела стоит соответствующая отметка. И установил:

1. В деле нет ни оригинала исполнительного листа, который должен бы был вернуться в суд после окончания исполнительного производства, ни какой-либо его копии.

2. В Справочном листе к делу имеются две записи:

а) «04.12.02 – 1 исполнительный лист выписан».

б) «04.12.02 – 1 исполнительный лист получила на руки по доверенности префектуры ЮЗАО Москвы Цой Э.В.» и стоит ее подпись.

Таким образом, в судебное дело исполнительный лист не возвращен как требует закон, но его нет и в ОССП по словам его представителей, высказанных в суде.

Поэтому возникает обоснованное подозрение в том, что ОССП, желая скрыть нарушение закона, скрывает от суда исполнительный лист, по которому это нарушение закона может быть установлено. Во всяком случае, ОССП должно знать, куда девался из его рук исполнительный лист.

На основании ст. 57 ГПК РФ прошу суд истребовать в качестве доказательства у ОССП исполнительный лист, который поможет установить факты, изложенные выше, и рассмотреть их согласно главы 6 ГПК РФ.

Если исполнительный лист утрачен, прошу суд считать настоящее заявление заявлением о восстановлении утраченного судебного производства по делу № 2-3318/02 в части исполнительного листа согласно ст. 314 ГПК РФ.

                                                                                    16.03.04.   Б.П. Синюков».     

 

05.04.04 не явился ни один из судебных приставов-исполнителей, и дело было отложено на 23.04.04.

Я мог бы здесь вновь повторить все мои аргументы, изложенные в приложениях 146-148, но это только увеличит объем изложения.  Так как эти приложения являются неотъемлемой частью моей жалобы в Европейский суд по правам человека, и из них следует, что судебные приставы грубо нарушали закон, фальсифицировали документы, использовали подставных понятых. Судебные приставы не могли начать исполнительное производство по закону, но они его и не закончили по закону, выбросив меня из своей законной все еще, даже и сегодня, собственности. Так как не зарегистрировали в установленном законом порядке переход права на мою собственность по решению суда.

23.04.04 состоялось окончательное заседание суда. На это заседание явилась судебный пристав-исполнитель Симоненко. Суд объявил устное решение: мою «жалобу удовлетворить». Мотивированное решение обещано представить «сразу после 5 мая» 2004 года, заведомо нарушая закон о «5 днях максимальной отсрочки» (ст.199 ГПК РФ).  

Но даже и 18 мая 2004 г. это решение не было мне представлено. Поэтому я был вынужден отправить судье Пименовой заявление о предоставлении мне мотивированного решения суда (приложение 151).

Судебное дело с мотивированным решением суда было сдано судьей Пименовой в канцелярию только 20.05.04, через 28 дней после заседания суда, вынесшего решение. В этот же день я ознакомился с ним (приложение 152), так как стоял около канцелярии суда ежедневно почти месяц как солдат на посту.

И меня  обуял ужас. Ибо к большинству предъявленных суду фактов нарушения закона (приложения 146-148) суд никак не выразил своего отношения (как будто о них не читал), а к тем фактам, к которым выразил свое отношение,  представил извращенно, противозаконно. И даже по отношению к тем нарушениям закона, которые признал, не обязал Службу судебных приставов «устранить нарушения в полном объеме» согласно статьям 257, 258, 206 ГПК РФ. Мало того, в протоколе допроса свидетелей суд не отразил моих им вопросов, на которых я основывал свои доказательства. В результате у суда получилось, что хотя судебные приставы и нарушили закон (примерно четверть от мной заявленных фактов), делать им для исправления нарушений ничего не следует.  

 24.05.04 я вручил в канцелярию Зюзинского суда Замечания на протокол судебного заседания в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока (приложение 153), а 26.05.04 – Кассационную жалобу от 26.05.04 в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока от 26.05.04 (приложение 154). Прилагаю.

Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

судье Пименовой Г.А.

 

Замечания

на протокол судебного заседания по опросам свидетелей

Макаровой Н.В. и Калюжной Л.К.,  якобы выполнявших

роль понятых, и свидетеля Горбачевой О.Е. (л.д. 142-145) (ст. 231 ГПК РФ)

 

В протоколе указано после записи показаний указанных свидетелей: «Вопросов нет». Однако я задал каждому из указанных свидетелей четыре вопроса.

Свидетелю Макаровой:

1.      Вопрос: Шторы, карнизы и люстры снимались при Вас?

                      Ответ: Не помню, по-моему, они были сняты.

2.      Вопрос: Ключ от квартиры, из которой нас выселяли, я отдал представителю властей?

                      Ответ: Не помню.

3.      Вопрос: От подписи акта о выселении Синюковы отказались?

                      Ответ: Не помню.

4.    Вопрос: Какие-либо вещи на хранение Синюкову передавались?   

                                    Ответ: Нет, не передавались.

 Ответы свидетеля Калюжной на эти же вопросы:

1.   Ответ: Не помню.

2.   Ответ: Не помню.

3.   Ответ: Не помню.

4.   Ответ: Нет, не передавались.

Кроме того, в протоколе не зафиксировано мое возражение против заслушивания судом свидетеля Горбачевой О.Е. – работника Управы «Северное Бутово», обоснованное ее личной и служебной заинтересованностью в исходе дела.  

Прошу удостоверить указанные замечания на протокол в качестве дополнения. В случае отказа в удостоверении прошу приобщить настоящие замечания к делу, направляемому в кассационную инстанцию, согласно статье 232 ГПК РФ.

                                                            24 мая 2004 г.   Б.Синюков».

 

 

 

«Московский городской суд.

Судебная коллегия по гражданским делам,

 

Кассационная жалоба

 

23 апреля 2004 г. Зюзинский межмуниципальный районный суд ЮЗАО Москвы под председательством федерального судьи Пименовой Г.А. повторно рассмотрел после отмены Мосгорсудом 04.09.03 предыдущего Решения и вынес новое Решение о частичном удовлетворении моей Жалобы на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя ОССП по ЮЗАО Москвы. 

Дело передано судьей в канцелярию суда 20.05.04.

Замечания на протокол судебного заседания поданы 24.05.04.

С частью судебного решения, в отношении:

а) неустановления судебным приставом-исполните­лем срока для добровольного исполнения должником решения суда (нарушение требований п.3 ст.9 и п.1 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве»;

б) нарушения судебным приставом-исполнителем требования п.4 ст. 75 ФЗ «Об исполнительном производстве» об обязательном составлении описи имущества;

в) невозможности должником упаковать имущество с вечера 09.12.02 до утра 11.12.02;

г) непредставления судебным приставом-исполнителем доказательств направления заявителю копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 № 22-407 (нарушение п.4 ст.9 указанного ФЗ);

д) невозможности мер принудительного исполнения без установления срока добровольного исполнения (ст. 44 указанного ФЗ),

я согласен, но – только с самим принципом этой констатации.

Однако, согласно ст.ст. 257, 258 (на последнюю ссылается суд) и ст. 206 ГПК РФ «суд, признав заявление (жалобу) обоснованным, принимает решение об обязанности… устранить в полном объеме допущенные нарушения прав и свобод гражданина или препятствие к осуществлению гражданином его прав и свобод» и «устанавливает в решении срок, в течение которого решение суда должно быть исполнено». 

Это требование закона судом не выполнено в рассматриваемой части его решения. Значит, решение в этой части не имеет обязательного правового смысла и последствия для исполнения. Но суд не может ограничиваться согласно упомянутым нормам закона простой констатацией факта. Поэтому это явное нарушение судом упомянутых статей 206, 257, 258 ГПК РФ. И именно поэтому я просил суд отменить постановления судебного пристава-исполнителя как о возбуждении исполнительного производства, так и об его окончании. Ибо эта отмена предполагает начать исполнительное производство заново, в соответствии с законом.

Поэтому прошу в отношении  а) неустановления судебным приставом-исполните­лем срока для добровольного исполнения должником решения суда (нарушение требований п.3 ст.9 и п.1 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве»; б) нарушения судебным приставом-исполнителем требования п.4 ст. 75 ФЗ «Об исполнительном производстве» об обязательном составлении описи имущества; в) невозможности должником упаковать имущество с вечера 09.12.02 до утра 11.12.02; г) непредставления судебным приставом-исполнителем доказательств направления заявителю копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 № 22-407 (нарушение п.4 ст.9 указанного ФЗ); д) невозможности мер принудительного исполнения без установления срока добровольного исполнения (ст. 44 указанного ФЗ) принять решение об обязании ОССП ЮЗАО Москвы устранить в полном объеме указанные нарушения моих прав и свобод и препятствия к осуществлению прав и свобод согласно ст.ст. 206, 257 и 258 ГПК РФ.

Впрочем, отмена постановления о возбуждении исполнительного производства и возобновление исполнительного производства со стадии проверки ОССП соответствия исполнительного листа ст.8 с учетом ст.ст. 10, 17 ФЗ «Об исполнительном производстве» может иметь ту же самую цель, выраженную более кратко.    

С остальной же, подавляющей частью вынесенного решения суда я не согласен по следующим основаниям.

А. По заявленным мной обстоятельствам, к которым суд выразил свое отношение

 

А1. Суд «не может согласиться с доводами заявителя об отсутствии понятых при выселении» по следующим мотивам:

а) «допрошенные Макарова и Калюжная подтвердили, что они участвовали в качестве понятых», «что также подтверждается их подписями в акте (л.д.184)»;

б) «присутствие понятых подтверждается также и свидетелем Горбачевой».

Но суд не выполнил при этом требования ч.1 ст. 67 ГПК РФ о «всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств».

Во-первых, суд не объяснил, почему он игнорирует имеющиеся в деле показания свидетелей Николаевой, Синюковой и Веселова, заявивших, что понятых при выселении не было, были только грузчики и упаковщики.

Во-вторых, суд не объяснил, почему он игнорировал доказательства, изложенные в п.4, ч.4 «Заявления по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04» (в деле). Из этих доказательств очевидно, что указанные понятые не могли быть понятыми по п.3 ст.39 ФЗ «Об исполнительном производстве» № 119 от 21.07.97.

В третьих, свидетельства г-жи Горбачевой о наличии или отсутствии понятых не могут иметь решающего значения, так как г-жа Горбачева также является служащей Взыскателя, как и понятые. И так как ее показания в суде не поддаются никакой логике, каждая фраза противоречит предыдущей. Она утверждает, что «мы написали акт, что часть вещей остается в квартире. Мы перевезли вещи кроме 2 больших зеркал, так как боялись их разбить», и еще раз повторяет «я боялась их разбить». И здесь же дважды утверждает: «Заявитель сам просил их не перевозить», «заявитель сам просил оставить зеркала». Не может такого быть чтобы Горбачева «боялась их разбить», а я ее «просил оставить зеркала», ибо это она должна меня просить, если боится их разбить, так как я заявил, что не отдам ключи от квартиры, если зеркала и другие оставшиеся вещи (фурнитура, линолеум, подвесные потолки и т.д.) не будут перевезены. И из акта «2 зеркала…» именно это следует.  И почему этот акт ею не подписан, если она говорит о нем: «мы написали». Далее в протоколе записаны ее слова: «Их (зеркала) отвезли на следующий день. Это было в субботу. Мы перевозили другую семью и перевезли зеркала». Но следующим днем после 11.12.02 был четверг 12 декабря – праздник, вся страна отдыхала и никаких «других семей» в это  день Горбачева не перевозила. «Другую семью» (это – семья Баяджан из трех человек прямых свидетелей из квартиры № 7) перевозили 13.12.02, в пятницу, после праздника. 

Теперь нужно сопоставить следующие заявления Горбачевой из протокола: «Мы написали акт, что зеркала остаются в квартире» 11.12.02, «Мы перевезли вещи кроме 2 больших зеркал» 11.12.02, «ключи от квартиры отдали в тот же день» 11.12.02, «Зеркала мы перевезли на следующий день» 12.12.02 (фактически через день 13.12.02), «Акт я подписала в день выселения» 11.12.02. Но в рукописном акте, якобы подписанном Горбачевой 11.12.02 значится, что «квартира 9 дома 16 по ул. Грина освобождена». Не могла быть квартира 11.12.02 быть «освобождена», если в ней оставались зеркала. Значит, не могла она в этот день подписать и сам акт, так как это была бы заведомая ложь. Или все-таки подписала? Притом в акте «2 зеркала…» от 11.12.02 стоит: «Ключи от квартиры я не передал…», и «зеркала оставлены мне на хранение». 

Далее Горбачева сообщает суду: «Мы просили заявителя что-то подписать, он отказался». В это «что-то» входят две мои подписи: в середине рукописного акта о выселении и в акте «2 зеркала…». То есть я не отказался. Тем более что оба понятых, Макарова и Калюжная в один голос утверждают (л.д. 141-146), что «не помнят, отказывался ли я подписать акт о выселении». Далее Горбачева свидетельствует: «Я просила своих родственников их (зеркала) перевезти». И далее: «Мы перевозили другую семью и перевезли зеркала». Так кто же перевозил зеркала? Родственники или сама Управа в лице Горбачевой? Но зеркала действительно перевозил муж Горбачевой. И только лишь затем, чтобы начать без помех разграблять нашу бывшую квартиру. (См. первоначальную жалобу и показания свидетеля Веселова в качестве приложения к «Заявлению по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04…»).

Перейдем к акту о выселении на бланке, подписанному Горбачевой тоже якобы 11.12.02, в котором утверждается, что «ключи переданы 11.12.02», что 11.12.02 «вещи на хранение не передавались» и что 11.12.02 «ключи от помещения  получила  Горбачева О.Е.». Как же это согласовать с предыдущими двумя абзацами?

Перейдем к показаниям судебного пристава-исполнителя Герасевой в зале суда. Она заявляет: «Ему (мне) по его просьбе были оставлены на хранение зеркала». Вот откуда родилось настойчивое, дважды повторенное свидетелем Горбачевой: «Заявитель сам просил их не перевозить», «заявитель сам просил оставить зеркала». И это есть сговор, так как мне незачем было об этом просить, мне, наоборот, нужно было, чтобы их перевезли в тот же день, а не оставляли бы мне их «на хранение» а пустой квартире. И ключи бы были переданы властям. Но они переданы не были только потому, что зеркала Горбачева «боялась разбить».    

Разве можно верить такому свидетелю, утверждающему, что понятые были? И не верить всем остальным свидетелям.

В четвертых, суд не учел, что понятые Макарова и Калюжная засвидетельствовали своей подписью в принципе невозможные факты и противоречат сами себе:

с одной стороны они подписали Акт о выселении якобы от 11.12.02, в котором значится: «имущество на ответственное хранение не передавалось», с другой стороны Акт от 11.12.02  под заголовком «2 зеркала от спального гарнитура оставлены на хранение Синюкову Б.П.» (лист 9 исполнительного производства) свидетельствует, что имущество передавалось. Оба этих акта подписаны судебным приставом-исполнителем Герасевой. В суде же эти понятые вообще ничего «не помнят» о факте передачи имущества на хранение;  

с одной стороны они заявляют, что «ключи от квартиры по ул. Грина переданы Горбачевой 11.12.02» (Акт о выселении от 11.12.02).  С другой стороны – «не помнят» об этом (протокол и замечания к нему). С третьей стороны в Акте «2 зеркала от спального гарнитура…» от того же 11.12.02, подписанном судебным приставом-исполнителем Герасевой, стоит: «…ключи от квартиры я не передал…»;

 итак, понятые Макарова и Калюжная подписали Акт о выселении от 11.12.02 именно 11.12.02, указав в нем, что «имущество на хранение не передавалось» и «ключи от квартиры по ул. Грина переданы Горбачевой», тогда как фактически имущество на хранение именно 11.12.02 передавалось, а ключи именно 11.12.02 не передавались.  Но, отсюда неизбежно следует, что понятые лжесвидетельствуют о дате 11.12.02 подписания Акта, и подписали они указанный Акт после 13.12.02 за 11.12.02, когда ключи от квартиры были действительно переданы Горбачевой, а зеркала были доставлены с ул. Грина на ул. Бартеневская. Отсюда следует, что Постановление об окончании исполнительного производства не могло быть составлено 11.12.02, оно могло быть составлено только 13.12.02 или позднее;

В пятых, якобы понятые на самом деле были не понятыми, а грузчиками-упаковщиками, которых в силу их служебной подчиненности взыскателю взыскатель склонил к подписанию Акта о выселении от 11.12.02. И судебный пристав-исполнитель Герасева не могла об этом не знать, тем более что она пришла в выселяемую квартиру первая, потом явились упаковщики-грузчики во главе с представителем взыскателя Горбачевой. И никто из них не был представлен нам как понятые.

Из показаний понятой Макаровой (л.д.143-144): «Мы упаковывали вещи…, я помогала упаковывать книги в коробки, на кухне складывала в коробки продукты и фужеры». Из показаний понятой Калюжной (там же): «Я упаковывала вещи, помогала упаковывать шкаф, мы собирали книги». Между тем, согласно ст.40 ФЗ «Об исполнительном производстве» понятой «удостоверяет факт, содержание и результаты исполнительных действий, делает замечания по поводу совершенных действий, заносимые в акт. Перед началом исполнительных действий судебный пристав-исполнитель разъясняет понятым их права и обязанности».

Но судебный пристав-исполнитель Герасева, пришедший первым и утверждающий в судебном протоколе, что понятых раньше не видел, не инструктировал грузчиков и упаковщиц как понятых. Иначе бы они не выполняли, то, что свидетельствуют, а выполняли бы обязанности согласно закону. Кроме того, упаковывая вещи», невозможно одновременно выполнять довольно объемные задачи понятого, указанные в законе. Причем в указанном протоколе допроса нет ни единого слова со стороны понятых о самой сути выполнения ими своих обязанностей понятых, за исключением «не знаю» и «не помню» относительно того, что входит в их прямую обязанность, заранее якобы объясненную им судебным приставом-исполнителем. «Упаковывая вещи», естественно, ничего другого не замечать и не помнить! А, если понятой «упаковывал вещи» вместо того, чтобы исполнять возложенные на него обязанности, значит, эти обязанности не были понятому разъяснены. Что свидетельствую я и моя жена, так как мы вдвоем ее встретили в своей квартире, когда упаковщиц и грузчиков еще не было.

Наконец, со слов понятой Макаровой записано: «Я расписалась как понятая», то есть она не понятая, а просто расписалась как понятая. Это и есть косвенное подтверждение подчиненности, подконтрольности, принуждения стать понятой. Но и это еще не все. С ее слов в протоколе записано: «свидетель Николаева не присутствовала при выселении». Но ведь свидетель Николаева допрашивалась судом после свидетеля Макаровой и Макарова не могла знать, что скажет свидетель Николаева, и вообще – есть ли свидетель Николаева вообще на белом свете.

Со слов свидетеля Калюжной записано: «Акт я подписала после окончания выселения в тот же день» и опять: «Николаевой не было, ее выселили раньше». Калюжную тоже допрашивал суд ранее Николаевой, но важнее первая фраза. Она – явное лжесвидетельство. Ведь доказано выше, что Калюжная лжет, что подписала акт «в тот же день», а если подписала, то лжет относительно «передачи ключей» и «неоставления имущества на хранение».

Кроме того, упаковщики имущества Макарова и Калюжная, вынужденные одновременно подписать акт о выселении как понятые, не присутствовали до конца выселения, что следует из вышеизложенного.

Таким образом, суд в отношении отсутствия понятых не был справедливым в понятии п.1 статьи 6 Европейской Конвенции, каковую Верховный Суд РФ требует учитывать в судебных решениях.

Следовательно, прошу признать, что понятых в понятии ст. 40 ФЗ «Об исполнительном производстве» при выселении не было.

 

А2. «Требование заявителя о признании незаконным постановления об окончании

 исполнительного производства от 11.12.02 и об его отмене удовлетворению не подлежит», т.к.:

 

а) «на основе п.1 ст.27 ФЗ «Об исполнительном производстве» факт исполнения исполнительного документа является основанием к окончанию исполнительного производства»;

б) «исполнительное действие, предусмотренное Исполнительным листом…, было исполнено, то есть семья Синюкова была выселена из кв.9 по адресу ул. Грина, 16, в связи с чем наступило основание к окончанию исполнительного производства».

Указанные основания суда являются противозаконными по следующим обстоятельствам.

Во-первых, так как согласно материалам дела и исполнительного производства, упомянутым выше, Постановление об окончании исполнительного производства не могло быть составлено ранее 13.12.02, а оно датировано 11.12.02, то только один этот факт, заявленный мной суду (упомянутое Заявление по доказыванию позиций заявителя в зале суда 25.02.04…»), делает Постановление об окончании исполнительного производства подложным, противозаконным, а значит – подлежащим отмене.

Во-вторых,  подпункт а) может быть принят во внимание только в сочетании с подпунктом б) как предварительным условием подпункта а). Но, дело в том, что подпункт б) не выполнен в полном объеме, и, значит, не может быть основанием к окончанию исполнительного производства.

В определяющей части Исполнительного листа написано: «Обратить Решение суда от 19.11.02 о выселении… из кв. 9 по ул. Грина, 16 с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу ул. Бартеневская, 13, кв.121…».  Другими словами, предписывающее действие Исполнительного листа распадается на два действия: 1) акта о выселении и 2) акта о вселении («предоставления жилого помещения» по указанному адресу).

Согласно п.3 ст.76 «Исполнение исполнительного документа о вселении» ФЗ «Об исполнительном производстве» «исполнение исполнительного документа о вселении взыскателя оформляется судебным приставом-исполнителем актом о вселении». Согласно Исполнительному листу  моя семья из должника по отношению к квартире по ул. Грина, превращается во взыскателя по отношению к квартире по ул. Бартеневская. Но «акта о вселении» до сего дня нет, уже более полутора лет с 11.12.02. Так что невозможно считать Исполнительный лист выполненным в полном объеме. И я об этом заявлял суду.

Мало того, согласно п.4 этой же статьи «исполнительный документ считается исполненным, если взыскателю обеспечена возможность повседневного беспрепятственного пользования соответствующим помещением». Но я же заявил суду, что не могу беспрепятственно пользоваться жильем по ул Бартеневская. Я заявил суду, что я не зарегистрирован в квартире по ул. Бартеневская, так как, выбросив меня в эту квартиру как животного, мне не предоставлено на нее никаких прав владения или пользования. Я по-прежнему зарегистрирован в год назад снесенном доме по ул. Грина, 16. Не имея регистрации по месту нынешнего проживания, я не могу участвовать в выборах, чем нарушено мое конституционное право, я не могу пользоваться поликлиникой и всеми другими социальными благами, вытекающими из регистрации по месту жительства.

Разве может суд при таких обстоятельствах считать, что «исполнительное действие, предусмотренное Исполнительным листом, исполнено»?  А если оно не исполнено, то Постановление об окончании исполнительного производства от 11.12.02 должно быть отменено.

 

А3. «Требование об обязании ОССП возобновить исполнительное производство удовлетворению не подлежит, поскольку в соответствии со ст. 438 ГПК РФ исполнительное производство возобновляется после устранения обстоятельств, вызвавших его приостановление, а исполнительное производство по делу № 22-407 не приостанавливалось».

 

Во-первых, согласно моему «Заявлению по доказыванию позиций заявителя в зале суда 25.02.04…», стр.8  я требовал от суда «постановление о возбуждении исполнительного производства признать незаконным». Я (стр.2 там же) просил суд возобновить не «приостановленное по ст.438» исполнительное производство, а «возобновить исполнительное производство в соответствии с законом, со стадии постановления об его возбуждении». То есть, я применил слово «возобновить» по существу понятия, которое я в него вкладывал и даже не намеревался придавать ему смысл по ст.438. И это ясно видно из приведенного контекста. Так что это сам суд отождествил слово «возобновить» к применению его исключительно к  ст.438. Как будто слово «возобновить» не может использоваться иначе, как только в ст.438, и не может применяться в любых других случаях.

Во-вторых, у меня были законные основания потребовать признать незаконным постановление о возбуждении исполнительного производства от 11.12.02. Но эти основания суд просто проигнорировал, никак не отразив к ним своего отношения, попросту подменив их своим понятием слова «возобновить». Эти основания следующие:

а) В Исполнительном листе от 04.12.02, поступившем в ОССП ЮЗАО Москвы 06.12.02, в пустом месте, предназначенном для ручного вписывания цифр, в строке «Решение вступило в законную силу «__»________2002г.» не проставлена конкретная дата, вместо нее стоит «птичка». Согласно п.6 ст.8 ФЗ «Об исполнительном производстве» «дата вступления в силу судебного акта» – обязательный атрибут исполнительного документа. И если этой даты в исполнительном документе нет, то согласно п.1 ст.10 этого же ФЗ судебный пристав-исполнитель «в случае несоответствия исполнительного документа ст.8 возвращает исполнительный документ взыскателю, либо в суд». Кроме того, в распоряжении судебного пристава-исполнителя есть п.1 ст.17 указанного ФЗ, согласно которому «в случае неясности требований, содержащихся в исполнительном документе, судебный пристав-исполнитель вправе обратиться в суд, выдавший исполнительный документ, с заявлением о разъяснении…».  

Но,  судебный пристав-исполнитель не обращается к указанным требованиям закона, специально написанного для него, а тут же составляет постановление о возбуждении исполнительного производства, причем в тот же самый день 06.12.02 получения исполнительного документа. Но, так как судебный пристав-исполнитель сам не знал дату исполнения того, что исполняет, его постановление о возбуждении исполнительного производства  только по одному этому факту незаконно и подлежит отмене. 

б) Я представил суду в качестве приложения 1 к упомянутому «Заявлению по доказыванию позиций заявителя в зале суда 25.02.04…» определение суда от 04.12.02 «о немедленном исполнении решения суда от 19.11.02», которое предстоит исполнить судебному приставу-исполнителю. В нем написано: «Определение вступило в законную силу 16 декабря 2002 года». То есть, само определение «о немедленном выселении» на момент принятия по нему судебным приставом-исполнителем постановления о возбуждении исполнительного производства еще не вступило в законную силу. Определение «о немедленном исполнении» вступило в законную силу 16.12.02, а судебный пристав-исполнитель принял свое постановление 06.12.02 и исполнил его 11.12.02. Только по одному этому факту постановление о возбуждении исполнительного производства незаконно и подлежит отмене. 

Из пунктов а) и б), кроме того, со всей определенностью дополнительно следует, что суд произвольно интерпретирует слово «возобновить» по пункту «во-первых», преднамеренно направляя судебное решение по ложному пути отсылкой к ст. 438 ГПК.

Из всего изложенного по данному пункту А3 следует, что требование о возобновлении исполнительного производства со стадии постановления о возбуждении исполнительного производства, иначе: поворота исполнительного производства (реституции) к той же стадии должно быть удовлетворено.

 

А4. «Суд не может согласиться с доводами заявителя о том, что исполнительное производство было возбуждено до вступление решения суда в законную силу, поскольку определение от 04.12.02 в части выселения из квартиры было обращено к немедленному исполнению».

 

В данном случае суд подменяет одно требование закона другим требованием закона, каковые оба  должны рассматриваться совместно и во взаимосвязи. И я указал суду на этот факт совместности и взаимосвязи в п.3 упомянутого «Заявления по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04…».

С одной стороны, действительно, определение от 04.12.02 обязывает ОССП исполнить выселение из кв. по ул. Грина, но в комплексе с вселением в кв. по ул. Бартеневская, о чем я уже указал выше. И если, конечно, не принимать во внимание обстоятельства, изложенные выше (мои пункты А2 и А3), вообще препятствующие возбуждению исполнительного производства по изложенным мотивам. И я применение этого требования закона (ст.212 ГПК РФ) не оспаривал.

С другой стороны, я оспаривал возможность применения вообще ст.75  ФЗ «Об исполнительном производстве» к моему случаю в тех обстоятельствах, которые возникли к моменту принятия постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02. Ибо по этой статье меня выселяли.

Дело в том, что согласно ст. 75 указанного закона санкция может быть применена только к «должнику». Пункт 3 ст.29 этого ФЗ определяет: «должником является гражданин, обязанный по исполнительному листу совершить определенные действия», например, выселиться. Но я не являлся на день возбуждения исполнительного производства 06.12.02 должником по сути этого понятия, выраженного в законе. Ибо жил в своей законной, зарегистрированной государством в установленном законом порядке собственности. Это следует из следующих по порядку обстоятельств.

а) Суд 19.11.02 изъял у меня собственность, квартиру по ул. Грина, в пользу правительства Москвы. Но для того, чтобы я стал должником, проживающим в «чужой» (правительства Москвы) квартире, должны быть совершены дополнительные действия, так как само решение суда не является согласно закону исчерпывающим, необходимым и достаточным условием для признания меня должником.

б) Решение суда от 19.11.02 в отношении перехода права собственности на мою квартиру по ул. Грина к правительству Москвы должно вступить в законную силу 29.11.02, но так как была подана кассационная жалоба, это решение вступило в законную силу только 30.01.03 (определение Мосгорсуда в деле имеется). Таким образом, до 30.01.03 я не мог быть должником, и ко мне не могла быть применена ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве». Но и вступления решения суда от 19.11.02 в законную силу недостаточно, чтобы я перешел в ранг должника.

в) Согласно ст.2 ФЗ «О государственной регистрации прав…»  «государственная регистрация прав является единственным доказательством существования зарегистрированного права» собственности правительства Москвы на мою бывшую квартиру по ул. Грина. Мало того, согласно ст.3 этого ФЗ «датой государственной регистрации прав является день внесения соответствующих записей о правах в Единый государственный реестр». Естественно, правительство Москвы могло обратиться за регистрацией своего права только после вступления решения суда в законную силу, то есть после 30.01.03, через 50 дней после моего фактического выселения. И получило бы его еще минимум дней через 30. Только тогда, примерно 30.02.03 я бы мог квалифицироваться как должник правительства Москвы.   

г) Естественно, надо иметь в виду при этом, что определением суда от 04.12.02 к немедленному исполнению обращено только «выселение из кв. по ул. Грина с предоставлением кв. по ул. Бартеневская».  Переход же права собственности от моей семьи к правительству Москвы на квартиру по ул. Грина к немедленному исполнению не обращен.  То есть, действовал порядок, изложенный мной в пп. а), б), в).

Можно допустить, что ОССП ЮЗАО Москвы чисто «механически» посчитал меня должником, получив исполнительный лист. Но ОССП не имеет законного права применять «механический» принцип интерпретации правовых актов. Кроме того, это допущение наталкивается на следующие обстоятельства, не укладывающиеся в это допущение.

Во-первых, как уже указывалось выше, ОССП (я применяю в данном случае ОССП, так как в исполнительном производстве на разных его этапах участвовало трое судебных приставов-исполнителей: Прокопенко, Симоненко, Герасева) не использовал возможности п.7 ст.8, п.1 ст.10, п.1 ст.17 ФЗ «Об исполнительном производстве», дающие ему возможность установить существо предполагаемого исполнительного производства еще до начала его осуществления.

Во-вторых, вместо постановления о возбуждении исполнительного производства мне было лично вручено не предусмотренное законом предписание на выселение. И это – не безобидный факт. Ибо в предписании на выселение не было упоминания о возможности его обжалования в суде, тогда как в постановлении о возбуждении исполнительного производства по закону (п.6 ст.9) должно быть указана возможность его обжалования. То есть, мне преднамеренно преграждался путь к правосудию.

В третьих, постановление о возбуждении исполнительного производства якобы направлено мне почтой, но я его до сих пор не получил, факт его отправки ОССП не смог доказать в суде. Кроме того, вызывает сомнение сопоставление двух фактов. Предписание на выселение вручено мне лично на квартире, а постановление о возбуждении исполнительного производства якобы направлено по почте. Уместны два вопроса, имеющие юридическое значение: 1) почему вместо «предписания» мне не вручено на квартире «постановление»? 2) зачем ОССП делал «лишнюю» для себя работу, составляя «предписание», тогда как легко мог без него обойтись, вручив мне само «постановление»?  Другого ответа в этой ситуации не может быть, кроме как воспрепятствовать мне к обжалованию действий ОССП на самой начальной их стадии. 

В четвертых, «постановлением» не установлен срок добровольного исполнения, что, кроме установленной судом невозможности собрать вещи, катастрофически сужало обдумывание ситуации с целью нахождения правовых средств к ее преодолению.

В пятых, непредставление мне постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 делало для меня эфемерными следующие положения ФЗ «Об исполнительном производстве:

Ст.18 гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель по заявлению сторон, а также сами стороны вправе обратиться в суд с заявлением об отсрочке, а также об изменении способа или порядка исполнения». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 19  гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель может отложить исполнительные действия на срок не более 10 дней по заявлению должника или по собственной инициативе». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 20 (пп.4, 5, 6) гласит: «Исполнительное производство подлежит обя­зательному приостановлению в случае оспаривания должником исполнительного документа в судебном порядке, подачи жалобы в суд на дей­ствия органов (должностных лиц),  вынесения постановления должностным лицом».

Пункты 1, 2 ст. 22 регламентируют приостановление исполнительного производства  «до окончания рассмотрения вопроса по существу» судом.

 Пункт 2 ст.24  устанавливает: «по приостановленному исполнительному производству никакие исполнительные действия не допускаются. 

Всех этих прав я был лишен непредставлением мне постановления о возбуждении исполнительного производства.

В связи с изложенным по пункту А4, уместен следующий вопрос: поддается ли толкованию понятие «должник» в отношении моей семьи как чисто «механическое», вытекающее из исполнительного листа,  который ОССП воспринимает тоже чисто «механически»?  На этот вопрос может быть любой ответ в пределах совести. Тогда может быть задан второй вопрос: является или не является изложенное в пункте А4 препятствием для установления понятия «должник» в моем деле в соответствии с законом? И уж на этот вопрос невозможно ответить отрицательно, можно ответить только: да, является препятствием к установлению истинного значения понятия «должник» в моем деле. И все эти препятствия преднамеренно возведены ОССП. Все это мной заявлено суду совершенно безрезультатно.

Таким образом, применение ст.75  ФЗ «Об исполнительном производстве» к случаю выселения моей семьи в тех обстоятельствах, которые возникли к моменту принятия постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02, невозможно. Эта статья применена незаконно.

А5. «Требования заявителя об обязанности ОССП обеспечить поворот исполнительного производства удовлетворению также не подлежит в связи с отсутствием к этому оснований».

 

Указанное постановление суда – чисто декларативное, оно никакими конкретными доводами не обосновано, что является нарушением ч.4 ст.198 ГПК РФ. И поэтому подлежит отмене. Добавлю, что я представил суду конкретные доводы, и они повторены здесь, чтобы это мое требование было удовлетворено. Ибо  «поворот исполнительного производства» обозначает упомянутое в п. А3 и названное  «возобновлением исполнительного производства». Впрочем, отменой незаконного постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 с реституцией (восстановлением) первоначального состояния достигается эта же цель.      

 

Б. По заявленным мной обстоятельствам, к которым суд выразил отношение

общей фразой «Для удовлетворения остальных требований заявителя суд

также не усматривает правовых оснований»

 

Во-первых, это постановление – также чисто декларативное, никакими конкретными доводами не обоснованное, что также нарушает ч.4 ст.198 ГПК РФ.

Во-вторых, в связи с тем, что суд не стал перечислять конкретно «остальные требования заявителя», я вынужден вновь повторить эти свои требования и доводы, доказывающие необходимость принятия по ним соответствующего, обоснованного, мотивированного постановления суда.

Б1. Я заявлял, что судебный пристав-исполнитель не выполнил в полном объеме исполнительное производство, в части вселения меня в квартиру №121 дома 13 по ул. Бартеневская, так как об этом нет акта, подписанного моей семьей и требуемого ст.76 ФЗ «Об исполнительном производстве». Возвращение в старую квартиру по ул. Грина сейчас невозможно, так как дом снесен. Поэтому я просил суд обязать ОССП составить акт о моем вселении в квартиру по ул. Бартеневская, который я подпишу только в случае, если мне будет предоставлено право на эту квартиру, либо собственности, либо найма. И именно поэтому я просил суд отменить постановление судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства как незаконченного.

Б2. Я просил суд постановить следующий факт, имеющий юридическое значение: всему имуществу моей семьи, удаленному судебным приставом-исполнителем Герасевой из кв. 9 по ул. Грина, 16, указанный судебный пристав-исполнитель Герасева обеспечивает хранение (п.5 ст. 75) до момента его передачи нашей семье или кому-то другому по акту. По следующим обстоятельствам.

Обязательная опись имущества (п.4 ст.75) судебным приставом-исполнителем  не произведена, что позволило судебному приставу-исполнителю Герасевой часть имущества бросить в подъезде дома по ул. Бартеневская, 13, которое было разворовано. 

Согласно п.1 ст. 53 ФЗ «Об исполнительном производстве» – «имущество должника передается на хранение под роспись в акте ареста имущества должнику или другим лицам, назначенным судебным приставом-исполнителем (далее – хранитель).  Хранитель может пользоваться этим имуществом…». Никому имущество, удаленное без составления описи из квартиры по ул. Грина, не было передано по акту.

Тот факт, что судебный пристав-исполнитель Герасева написала в Акте о выселении от 11.12.02 «арест имущества не производился» является всего лишь доказательством того, что пристав-исполнитель нарушил требование п.4 ст.75  ФЗ «Об исполнительном производстве» относительно «обязательной описи имущества».

Опись производится по правилам ст. 371 действовавшего на момент подачи мной жалобы ГПК РСФСР:  «в присутствии понятых и кого-либо из совершеннолетних членов семьи должника». При этом опись имущества производится по правилам, определяющим арест имущества (ст. 372 ГПК РСФСР).

В акт ареста имущества вносятся:

«название каждого занесенного в акт предмета, отличительные его признаки (вес, метраж, степень износа и т.п.); 

наименование лица, которому имущество передано на хранение, и его адрес, если хранение имущества возлагается не на самого должника;

акт об аресте имущества подписывается судебным исполнителем, взыскателем, должником, хранителем имущества и другими лицами, присутствовавшими при его составлении, копия акта вручается должнику».

Согласно ч.1 п.4 ст.51 ФЗ «Об исполнительном производстве» – «арест применяется для обеспечения сохранности имущества должника…»

Ни одного из указанных действий и их порядка осуществления судебный пристав-исполнитель Герасева не исполнила. Сегодня даже дома, в котором оно находилось, уже нет. И того факта, что судебный пристав-исполнитель Герасева удалила наше имущество из указанного дома отрицать нельзя. Но и моя семья не принимала это имущество на квартире по ул. Бартеневской от судебного пристава-исполнителя Герасевой.

Поэтому до тех пор, пока судебный пристав-исполнитель Герасева или ОССП ЮЗАО г. Москвы не представят моей семье акт о передаче нам указанного имущества, и мы его не подпишем, указанное имущество находится под охраной ОССП ЮЗАО г. Москвы. И этот факт, имеющий юридическое значение, должен быть установлен судом. Тогда ОССП будет вынуждено позаботиться о передаче нам хранимого им имущества. Хотя бы после 17-месячного ожидания нами этого акта.

Впрочем, ОССП может настаивать вновь на том, что «арест имущества не производился, т.к. имущество перевозилось в присутствии Синюкова Б.П.». Во-первых, этот факт не отменяет требуемую законом опись имущества. Во-вторых, «перевозить имущество в моем присутствии» физически невозможно, если под этим понимать мой контроль за его сохранностью. Я все время находился в квартире по ул. Грина и даже в этой квартире я не мог контролировать всех действий, производившихся в четырех разных помещениях квартиры одновременно десятком людей. Я, находясь в квартире по ул. Грина, не мог контролировать действий исполнителей в пути перевозки от квартиры к квартире, выполнявшейся тремя рейсами автомобиля. Я не мог контролировать действий исполнителей в квартире на ул. Бартеневская при выгрузке и доставке в эту квартиру. Вся моя семья не могла контролировать целостности и исправности нашего имущества (исключая крупногабаритное) в квартире на ул. Бартеневская, так как все вещи были свалены в невообразимую кучу вещей и досок от мебели, на разбор которой у нас ушел месяц. И даже спустя год после переселения мы не могли найти некоторых малогабаритных вещей, пропажа которых только постепенно, при возникновении в их необходимости обнаруживалась.

Именно поэтому законодатель предусмотрел опись имущества и сдачу его по акту.

Б3. Я заявлял суду, что Акт о выселении от 11.12.02  – подделка, совершенная после 13.12.02, что доказано выше. Частью этой подделки является фраза, что «от подписи Синюковы отказались». И я просил суд установить факт, что от подписи мы не отказывались, нам просто судебный пристав-исполнитель не представил этот акт на подпись. Это доказывается следующими обстоятельствами.

Б3-1. В исполнительном производстве почему-то наличествует два акта о выселении от одной и той же даты, 11.12.02: один рукописный, другой на печатном бланке. Ни законом, ни здравым смыслом этого объяснить нельзя.

Б3-2. В рукописном акте наличествует моя подпись, только не в конце акта, а в его середине, и именно о том, что в квартире нет «золота, оружия, валюта и денег РФ». Уместен вопрос: почему я мог отказаться от подписи в конце этого акта? Ведь я и сегодня, спустя полтора года готов его подписать, так как в нем написано все правильно. За исключением того, что квартира не освобождена полностью: в ней остались зеркала под мою сохранность. Но об этом я мог сделать то же самое как по следующему пункту Б3-3. Поэтому неподписание этого акта лежит на совести судебного пристава-исполнителя, не представившего его мне в конце акта переселения вторично, уже в конце переселения.

Б3-3. В материалах исполнительного производства имеется еще один рукописный акт, также от 11.12.02 «2 зеркала… оставлено на хранение Синюкову Б.П.». Этот акт составлен в самом конце переселения в квартире по ул. Бартеневская в 20-00 часов, за пять минут до того как судебный пристав-исполнитель Герасева покинул наше новое жилище, притом навсегда. Во-первых, в этом акте нет подписей понятых, что показывает: они, упаковав наши вещи, давно покинули квартиру по ул. Грина, ключи от который находились в этот момент у меня, а в квартире по ул. Бартеневской понятые вообще не появлялись. Что, в свою очередь, показывает, что они не могли подписать рукописный акт о выселении 11.12.02, так как был уже поздний вечер. Не ночью же, притом неизвестно где, они его подписывали? Поэтому, если они не подписали акт «2 зеркала…», что от них требуется как от понятых, то и акт о выселении они в этот вечер не подписывали. Или подписали бы оба акта, в том числе и тот, в котором имеется две моих подписи, и в отношении зеркал.

Во-вторых, моя подпись под актом «2 зеркала…» от 11.12.02 совершена с разъяснением «см. ниже» и далее следует само разъяснение, подписанное еще раз с указанием даты моей рукой. Из чего следует, что и с подписанием рукописного акта о выселении от 11.12.02 я мог поступить точно так же, указав, что квартира отнюдь не была освобождена полностью. И это еще раз доказывает, что этот акт мне на подпись не был представлен 11.12.02, так же как и понятым. И они этот рукописный акт о выселении подписали задним числом, позже 11.12.02, но со мной такой фокус не мог пройти.

Б3-4. В связи с изложенным в пунктах Б3-1 – Б3-3 уместны следующие вопросы. Первый. Зачем понадобились два одинаковых акта от 11.12.02 о выселении, один на бланке, другой – рукописный? Это же явная бессмыслица.

Второй вопрос. Почему нельзя было включить акт «2 зеркала…» в один из них вместо того, чтобы писать его на отдельном листе бумаги? Ведь все они от одной даты и одного времени 20-00 часов. На второй вопрос есть единственный ответ: мне не хотели представлять на подпись рукописный акт о выселении, так как понятых-то уже не было и я бы его, естественно, не подписал. Или подписал бы, но с соответствующим «ненужным» замечанием. Вот и пришлось выдумывать отдельный акт о «2 зеркалах».

Третий вопрос. Зачем понадобился акт на бланке? На этот вопрос можно ответить только четвертым вопросом: какие сведения имеются в акте на бланке, каких сведений не было бы в рукописном акте? Если считать что они писались якобы в один и тот же день и один и тот же час. И если уже доказано, что рукописный акт не мог быть подписан понятыми 11.12.02. В рукописном акте нет следующих фраз: «Ключи от кв. 9 д.16 ул. Грина  Синюковым переданы Горбачевой О.Е.»,  «Арест имущества не производился»,  «От подписи Синюковы отказались»,  «…имущество…  принял на  ответственное хранение – не передавалось». Зато в акте на бланке эти фразы появились. И я настаиваю, появились потому, что дополнительно вписать их в рукописный акт не было места. И после этого выяснилось, что надо бы добавить еще фразы, только что указанные. Но и выбросить рукописный акт было нельзя, так как там имелась моя подпись, удостоверяющая, что «золота и т.д. в квартире нет». А это ведь очень важный пункт, чреватый серьезными последствиями. Кроме того, в рукописном акте хотя бы сделана попытка составить опись из пяти предметов (из многих их сотен, ибо только книг у меня было 816 штук, из которых 142, самых ценных, пропало), на чем суд тут же попытался сделать чуть ли не алиби судебному приставу-исполнителю. «От подписи Синюковы отказались» – тоже важный аргумент, если бы он был доказан судебным приставом-исполнителем, но к счастью он не доказан. Фраза «арест имущества не производился», естественно, имеет под собой другой смысл, скрытый: описи не производилось, дескать потому, что это не нужно. Хотя я выше и показал, что это обязательно нужно. «Передача ключей Горбачевой» тоже совершенно необходимая фраза, каковой в рукописном акте и не должно было появиться, так как ключи переданы 13.12.02, что может быть показано как минимум десятью свидетелями. И именно поэтому, я думаю, суд обстоятельство «передачи ключей» даже не стал исследовать и не вспомнил о них в своем судебном решении. Хотя я на этом и настаивал. А вот факт вписания в акт на бланке фразы, что «имущество на хранение не передавалось» – палка, как говорится, о двух концах. С одной стороны эта фраза явное дезавуирование «вопроса о зеркалах», чтобы снять с себя за них ответственность. С другой стороны эта фраза свидетельствует, что акт на бланке составлен не 11.12.02, а после 13.12.02, когда зеркала уже были доставлены на ул. Бартеневская и ключи в обмен на зеркала действительно были переданы Горбачевой. Поэтому этот шаг вписания фразы в акт задним числом был большой ошибкой ОССП. Но ее теперь не исправить. Кроме того, как выше доказано, получается что и рукописный акт тоже составлен после 13.12.02. 

Таким образом, все изложенное по настоящему пункту свидетельствует, что от подписи какого-либо акта мы не отказывались, акт о выселении на печатном бланке от 11.12.02 – подделка, а рукописный акт о выселении от 11.12.02 мог быть подписан понятыми не ранее 13.12.02.

Б3-5. Этот пункт нужен для дополнительного доказательства предыдущего пункта. По принципу: солгавшему один раз никто не поверит вторично. А если солгали несколько раз подряд, то – тем более. Я ставил перед судом несколько вопросов, на которые должен быть непременный правовой ответ, однако они остались без исследования и упоминаются в решении суда в числе «остальных требований, не подлежащих удовлетворению». Подробно они изложены в «Заявлении в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04» и в «Заявлении по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04». Перечислю их. 1. ОССП дожжен исполнять не определение суда от 04.12.02, а решение суда от 19.11.02, а указанное определение суда является только предпосылкой к исполнению указанного решения в смысле срока его исполнения. Из этого заявления становится ясно, что у судебного пристава-исполнителя должен был возникнуть вопрос, имеет ли все-таки на мою квартиру взыскатель зарегистрированное право собственности на дату совершения исполнительного производства?  4, ч.1. Судебный пристав-исполнитель угрожает мне штрафом по неконституционной статье 81 ФЗ «Об исполнительном производстве».  4, ч.2. Судебный пристав-исполнитель лишил меня права по ст.ст. 18, 19, 20 ФЗ «Об исполнительном производстве.  4, ч.3. Почему судебный пристав-исполнитель допустил к исполнительному производству представителя Управы без доверенности?  5, ч.1. Фальсификация постановления о возбуждении исполнительного производства после его подписания.  5, ч.2. Сфальсифицирована  причина в постановлении о приводе через милицию.                    

Б4. До 23.04.04 мне не была представлена возможность увидеть исполнительный лист. С момента его получения ОССП и исполнения прошло полтора года. Между тем, согласно п.4 ст.20, ч.3 п.1 ст.22 я имел право на его обжалование. И только на последнем заседании суда 23.04.04 я смог его обозреть из материалов дела, но не получить на руки. И здесь я увидел надпись в этом исполнительном листе судебного пристава-исполнителя Симоненко: «11.12.02. Решение исполнено в полнм объеме. СПИ Симоненко». Я тут же заявил суду, что решение суда не выполнено в полном объеме, требуемом определением о его немедленном исполнении от 04.12.02. Ибо мне не было «предоставлено другое благоустроенное жилье по адресу ул. Бартеневская, 13, кв. 121». Оно до сих пор, спустя полтора года, мне не предоставлено. Ибо я живу в нем как «бомж» на вокзале. Какое же это «предоставление», если я не могу даже зарегистрироваться в своем нынешнем жилье в установленном законом порядке? Суд же это заявление оставил без внимания, даже не упомянув об этом в своем мотивированном решении.

 

На основании всех приведенных доводов прошу, учитывая, что это дело уже проходило кассационную инстанцию 04.09.03, рассмотреть его по существу:

В отношении пунктов А и Б в целом, прошу постановить, что ОССП в оправдание законности своих действий никаких доказательств, ни устных, ни письменных, не привел, кроме голословных утверждений о несогласии с моими требованиями к суду.   

В отношении установленных судом нарушений: 

а) неустановления судебным приставом-исполните­лем срока для добровольного исполнения должником решения суда (нарушение требований п.3 ст.9 и п.1 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве»;

б) нарушения судебным приставом-исполнителем требования п.4 ст. 75 ФЗ «Об исполнительном производстве» об обязательном составлении описи имущества;

в) невозможности должником упаковать имущество с вечера 09.12.02 до утра 11.12.02;

г) непредставления судебным приставом-исполнителем доказательств направления заявителю копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 № 22-407 (нарушение п.4 ст.9 указанного ФЗ);

д) невозможности мер принудительного исполнения без установления срока добровольного исполнения (ст. 44 указанного ФЗ)

прошу принять решение об обязании ОССП ЮЗАО Москвы устранить в полном объеме указанные нарушения моих прав и свобод и препятствия к осуществлению прав и свобод согласно ст.ст. 206, 257 и 258 ГПК РФ. 

В отношении ст.75  ФЗ «Об исполнительном производстве» к случаю выселения моей семьи в тех обстоятельствах, которые возникли к моменту принятия постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02, что эта статья не могла быть применена.

В отношении понятых прошу постановить, что понятых в понятии ст.40 ФЗ «Об исполнительном производстве» при выселении и вселении не было.

В отношении «предоставления моей семье квартиры 121 по ул. Бартеневская, 13» закончить  Актом о вселении согласно ст. 76 ФЗ «Об исполнительном производстве».

В отношении ареста (описи) имущества прошу обязать ОССП передать мое имущество, находящееся под охраной ОССП, моей семье по акту. 

В отношении постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 прошу его отменить как незаконное, имея в виду, что его отмена предполагает начать исполнительное производство заново, с анализа возможности исполнения исполнительного листа от 04.12.02.

В отношении постановления судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства от 11.12.02 прошу его отменить как незаконно произведенное и не исполненное в полном объеме исполнительного листа от 04.12.02.         

                                            26 мая 2003 г.  Б. Синюков».

  

И время вновь остановилось до сентября 2004 года.

22.06.04, почти через месяц после подачи кассационной жалобы (предельный срок ее рассмотрения Мосгорсудом согласно ст.348 ГПК РФ – месяц), меня вызывают в Зюзинский суд в зал №53 к судье Ахмидзяновой, каковая не имеет никакого отношения к моему делу. Но она меня не приняла, так как была «занята», а ее судебный секретарь выписала мне новую повестку, на 14.07.04, снова в зал №53.

14.07.04 я вновь явился в зал №53, но судья оказалась в отпуске, а ее судебный секретарь отправила меня к секретарю судьи Мартусова, каковая выписала мне новую повестку, уже к судье Мартусову на 05.08.04.

Со дня подачи кассационной жалобы прошел 71 день, и я вынужден был направить председателю Зюзинского суда Заявление о направлении кассационной жалобы в Мосгорсуд от 16.07.04 (приложение 155).

05.08.04 судья Мартусов посмотрел на меня удивленно и спросил: «Вам надо продлить процессуальный срок?» Я ответил: «Мне надо, чтобы моя кассационная жалоба была, наконец, представлена в Мосгорсуд». Он ответил: «Хорошо» и на этом мы расстались, а 13.08.04 я получил по почте повестку для явки в Мосгорсуд на 02.09.04.

Таким образом, моя кассационная жалоба пролежала без движения в Зюзинском суде ровно 90 дней, три предельных срока для ее рассмотрения. Но сюда надо прибавить еще 23 дня (28-5) – проволочки с предоставлением мне мотивированного решения суда. Итого 113 дней, почти треть года.

Наконец, 02.09.04 состоялось заседание коллегии Мосгорсуда. Шестикратный опыт подсказывал мне, что эта коллегия и глухая, и слепая, и лгущая, и незнающая ни одного закона. Тем не менее, я приготовил им выступление на полстранички и без всяких слов вручил его (приложение 156), как только председатель объявил состав суда и начал судебное заседание. На это ушло две минуты. Полторы минуты они «удалялись на совещание». Еще полторы минуты «совещались», закрывшись в задней комнате. Вышли и объявили: «Решение Зюзинского районного суда от 24.04.04 оставить без изменения, кассационную жалобу без удовлетворения» (приложение 157).  Я хотя и должен был уже задубеть от почти трехлетних непрерывных издевательств судей, но все равно, не помню, как вышел из зала. И очнулся уже в метро на пути домой. Все-таки мне 68 лет, 15 из них – под землей в шахте, и 60 лет из них, с пяти лет возраста – безвинно репрессированный «по политическим мотивам» до 2001 года, фактически до начала эпопеи с неправедными судами.

Конституционный Суд РФ. Как я уже сообщал в Дополнении № 4 к Жалобе, Конституционный Суд РФ противозаконно своим определением отказал мне в принятии моей жалобы к своему производству, объявил ее неприемлемой. Я специально ждал почти полтора года, когда этот Суд опубликует указанное определение. Я потому этого ждал, что определение-то насквозь противозаконное, и это видно любому человеку, даже не юристу. И мне было интересно, как это определение воспримет общественность. Тем более, что меня не вызывали на заседание в Конституционный Суд как заявителя, а постановили свое определение кулуарно, то есть тайно от меня, только выслав в мой адрес свое уже готовое определение за подписью Председателя Суда  г-на Зорькина (приложение 123). В октябре 2004 г. я зашел на сайт Конституционного Суда, где были все определения этого Суда, в том числе и об отказе в рассмотрении дел, за 2003 год и уже были определения за август 2004 года. Но «моего» определения за 2003 год не было. И стопроцентно, оно уже не появится в открытой печати. И как ему появиться, если решение суда произошло не только с очевидными нарушениями Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде РФ», но и с нарушением пункта 1 статьи 6 Европейской Конвенции в части следующего требования: «Судебные решения объявляются публично».  Ибо я уверен, что ограничительная часть указанного пункта Конвенции к моему делу не может быть отнесена. Разве что «гласность нарушит интересы правосудия»? Только это будут такие «интересы», о которых должен знать весь мир.

Из 2005-го. Признаться, когда я писал эти строки, обращаясь к Европейскому Суду, я не знал что именно у Европейского Суда наш младенец (Конституционный Суд) перенял этот хотя и «хитрый», но все же идиотский опыт. Хитрость же эта недаром взята мной в кавычки, ибо она в действительности - подлость. Ибо преднамеренное и необжалуемое нарушение самыми высокими судами того, что они охраняют (Конституцию и Конвенцию) иначе как подлостью назвать трудно. Но об этом речь ниже.                  

 

К «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений

Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов»

15. Изложенные ниже нарушения Конвенции не отменяют нарушения, заявленные в Формуляре жалобы и трех дополнениях к ней, представленные ранее, а являются дополнительными нарушениями Конвенции, вытекающими из пятого и шестого судебных дел.

По пятому судебному делу в общем контексте моей жалобы. Статья 13 Конвенции гласит: «Каждый, чьи права и свободы… нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

Когда мою семью публичная власть (префектура ЮЗАО Москвы, ибо именно она меня выселяла из моей собственности) подвергла пыткам, отключая электроэнергию и воду, когда отключила отопление в 17-градусный мороз, покушаясь на нашу жизнь, я должен был обратиться к высшей муниципальной власти города Москвы. Но, это было бесполезно (см. пункт 14.1 Формуляра жалобы). Следующей инстанцией была прокуратура, обязанная по моему заявлению завести уголовное дело по факту пыток и покушения на жизнь. Но, и это было бесполезно (см. пункт 14.3 Формуляра жалобы).

Тогда я несколько раз подряд обратился к Президенту России (см. пункт 14 Дополнения № 1 к Жалобе и приложение 69). Мои письма администрацией Президента переправлены, в частности, в прокуратуры разных уровней. Я надеялся, что теперь уж какая-нибудь из них возбудит уголовное дело по фактам пыток и покушения на жизнь моей семьи. Но, и это оказалось бесполезным (см. «Пятое судебное дело» в Дополнении №4 к Жалобе).

Мало того, я  в своей кассационной жалобе в Мосгорсуд от 31.10.02 по первому делу (приложение 38) перечислил 8 пыток, творимых над моей семьей публичными властями, и это должно было стать предметом разбирательства суда в любом случае и независимо от основного предмета жалобы. (См. также Дополнение № 4). Но не стало. Суд просто «не заметил» этого моего официального заявления.

При рассмотрении в кассационной инстанции (Мосгорсуде) третьего судебного дела 24.10.02 я вручил суду «Заявление в зале суда о пытках» от 22.10.02 (приложение № 51). Кассационная инстанция, обязанная отреагировать на это заявление об уголовном преступлении, никак на него не отреагировала.

Четвертое судебное дело началось с нашего отвода судьи (приложение 65), в котором есть целый раздел «6. Заявление о пытке». Отвод судьей Ахмидзяновой отвергнут. Незаконный иск властей удовлетворен. При обращении этого решения суда к немедленному исполнению 04.12.02 я вручил судье Ахмидзяновой заявление, что мы, находимся в настоящее время под пыткой и не можем адекватно реагировать на судебный процесс, а то, что мы скажем на этом процессе «получено в состоянии под пыткой» (приложение 144). Суд никак не отреагировал на это заявление, из которого прямо следует, что мы обращаемся к суду за защитой от уголовных деяний властей.

И, наконец, само пятое дело, подробно описанное в Дополнении № 4, свидетельствует о следующем.  Допустим, суд отказал мне в принятии к рассмотрению основного предмета моего иска «О компенсации материального и морального ущерба» по причине неуплаты госпошлины. Каковую, я настаиваю, я не обязан платить по сути моего заявления (подробности  ниже).  Все равно, как суд первой, так и суд кассационной инстанции были обязаны начать сами или поручить прокуратуре расследование уголовного преступления властей по факту пыток и покушения на мою жизнь. Ведь из материалов дела эта их прямая обязанность несокрушимо следует. И не только следует как бы неявно. Я явно и прямо прошу об этом кассационную инстанцию. И прошу безуспешно.

Теперь я должен возвратиться к приложению № 25 к моей Жалобе в Европейский Суд. Еще 25.05.02, когда только созревали предпосылки для беззакония властей, я написал Повторную жалобу в Генеральную прокуратуру РФ под следующим заголовком: «Повторная жалоба о защите прав человека, декларированных Конвенцией…» (приложение 25).

Жалоба содержит 11 листов текста с 25 приложениями, полностью и несомненно подтверждающих весь тот произвол, который власти творят над моей семьей. Мало того, я в этом заявлении даже предусмотрел весь будущий произвол, который к 25.05.02 еще не был совершен властями. И мои мрачные «предположения» полностью оправдались в дальнейшем.

Почему это произошло? Потому, что Генеральная прокуратура, явно и прямо нарушив Федеральный закон «О прокуратуре», отправила мою жалобу тем, на кого я жалуюсь (приложение 26).

Между тем, я напоминал Генеральной прокуратуре закон, ее непосредственно касающийся.  «В статье 1 Федерального закона от 17.01.92 №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 17.11.95 № 168-ФЗ говорится: «Прокуратура Российской Федерации… осуществляет надзор за со­блюдением прав и свобод человека и гражданина… органами местного самоуправле­ния…, их должностными лицами…». В статье 22, п.3 этого закона сказано: «опротестовывает противоречащие закону правовые акты, обращается в суд или арбитражный суд с требованием о признании таких актов недействительными». В статье 26, п.1 этого же закона сказано: «Предметом надзора является соблюдение прав и свобод человека и гражданина… органами местного самоуправления», а в статье 27, п. 1: «При осуществлении возложенных на него функций прокурор: принимает меры по предупреждению и пресечению нарушений прав и свобод человека и гражданина, привлечению к ответственности лиц, нарушивших закон, и возмещению причиненного ущерба». В пункте 2 этой же статьи: «При наличии оснований полагать, что нарушение прав и свобод человека и гражданина имеет характер преступления, прокурор возбуждает уголовное дело и принимает меры к тому, чтобы лица, его совершившие, были подвергнуты уголовному преследованию в соответствии с законом». Кроме того, статьей 10, пункт 5 «запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются».

Генеральная прокуратура не может сейчас сказать, что она всего этого не читала. 

Если бы Генеральная прокуратура выполнила закон о самой себе еще в мае 2002 года, не было бы ни пыток, ни покушения на жизнь моей семьи. Не было бы не только нарушения закона Генеральной прокуратурой, но и прямой поддержки Генеральной прокуратурой нарушений закона нижестоящими прокуратурами. Ибо направлением Генеральной прокуратурой моей жалобы на нижестоящие прокуратуры им же самим «для рассмотрения» разве не провоцировало убежденность нижестоящих прокуратур, что они вольны нарушать закон.

Я задолго до событий ноября 2002 года обратился к Президенту. И что? Ничего. Мои письма переслали точно так же как и Генеральная прокуратура тем, на кого я жалуюсь. И никто ведь не проконтролировал действенность пересылки моих писем. Это есть круговая порука всех властей в покушении не только на законы собственной страны, но и на саму Конвенцию. Ибо именно Ее я упоминаю почти во всех своих заявлениях.

Возвращаюсь к четвертому судебному делу в увязке его с пятым делом.

В протокол судебного заседания от 04.12.02 внесены слова представителя префектуры об обращении решения суда от 19.11.02 к немедленному исполнению: «Проживание в указанном доме небезопасно для семьи Синюковых. В доме регулярно происходят отключения коммуникаций… Проживание невозможно и небезопасно». Эти слова суд слышит, но не задается вопросом: кто создал эти невозможные и небезопасные условия? Несмотря на то, что я в это же самое время заявляю о пытках, творимых над нами властями, представитель которых только что произнес перед судом приведенные слова.

И следует Определение судьи Ахмидзяновой от 04.12.02 об обращении решения суда от 19.11.02 к немедленному исполнению (приложение 75): «Префектура ЮЗАО обратилась с заявлением о немедленном выселении семьи Синюковых…  Свою просьбу представитель префектуры ЮЗАО мотивировал тем, что дом 16 по ул. Грина согласно данным Управы района «Северное Бутово» (структура префектуры, истца – мое) на 02.12. 2002 г. полностью отселен и проживание одной семьи Синюковых в отселенном доме представляет угрозу для семьи ответчиков».

Мало того, кассационная инстанция (Мосгорсуд) по четвертому делу пишет в своем определении (приложение 98): «Префектура ЮЗАО г. Москвы просила суд обратить решение суда к немедленному исполнению по тем основаниям, что семья Синюковых осталась проживать в доме одна. В сносимом доме отключен свет, тепло, что представляет угрозу для проживания в таком доме». А затем продолжает: «Удовлетворяя заявление префектуры ЮЗАО г. Москвы о немедленном исполнении решения суда о выселении Синюковых, суд исходил из того, что дом подлежит сносу, и Синюковы остались проживать в доме, где нет света, воды и тепла, что представляет угрозу для их жизни и здоровья».

То есть, и суд первой инстанции, и кассационная инстанция установили факт пыток и покушения на нашу жизнь. И должным образом на этот факт не отреагировали. Другими словами, судьи как бы одобрили пытки, творимые властями, а чтобы они не продолжались далее, «пожалели» нас, и силой выселила из нашей законной собственности. 

Теперь надо заметить, что именно судья Ахмидзянова дважды подряд (приложения 121, 127) оставляет мой иск по пятому делу (приложение 103) без движения, чем и закрывает возможность рассмотрения этого иска по существу, что будет доказано ниже. Но этот же судья Ахмидзянова в процитированном выше определении (приложение 75) именно установила факт пыток в словах: «представляет угрозу для семьи ответчиков». А кассационная инстанция оставила определение судьи Ахмидзяновой без изменения. То есть, две инстанции суда констатируют угрозу жизни, а виноватых – нет.

Вопрос о пошлине показываю цитатой из обзора постановлений Верховного Суда РФ:   

«…Оставление судьей искового заявления без движения по мотиву неуплаты государственной пошлины признано неправильным. Определением судьи, оставленным без изменения кассационной инстанцией, исковое заявление В. к обществу с ограниченной ответственностью о защите прав потребителей и взыскании неустойки оставлено без движения. Истцам предложено в определенный судьей срок оплатить государственную пошлину в установленном законом размере. Оставляя исковое заявление В. без движения, обязывая его произвести уплату госпошлины, судья полагал, что данные правоотношения не регулируются нормами Закона Российской Федерации от 17 ноября 1999 г. "О защите прав потребителей". Президиум областного суда, рассмотрев дело по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ, отменил вынесенные судебные постановления и направил исковое заявление В. в суд первой инстанции для рассмотрения в установленном законом порядке по следующим основаниям. Между В. и ответчиком был заключен договор о долевом участии в строительстве жилого дома, по условиям которого после внесения соответствующих денежных средств (полная стоимость квартиры) ответчик обязуется построить и передать им в собственность две квартиры. Согласно копии договора, его предметом является осуществление строительства жилого дома, в котором В. будут предоставлены две квартиры. Следовательно, по своему содержанию он является договором строительного подряда. Наименование истцов "дольщиками" в данном случае не имеет правового значения для определения характера возникших у сторон правоотношений. Вывод кассационной инстанции о том, что истцы, заключив указанный договор, инвестируют строительство, является ошибочным, так как не соответствует цели, преследуемой В. при заключении договора».

Я специально выбрал наиболее сложный вариант по квалификации требования закона «О защите прав потребителей». Тут действительно можно ошибиться, приняв покупателя квартиры за дольщика в строительстве квартиры. Закон «О защите прав потребителей»  покупателя квартиры защищает, а дольщика в строительстве – нет. В моем же пятом деле я, безусловно – покупатель услуг водоснабжения, тепла и электроэнергии, за которые регулярно платил, так что суд, требуя от меня уплату пошлины, поступает незаконно.

Исходя из изложенного я, на мой взгляд, вправе обратиться к защите по статье 13 Конвенции по пятому судебному делу. Ибо у меня нет в России права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе от насилия самого государства.

В статье 1, п.2. ГК РФ сказано, что «граждане приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих  законодательству условий договора». Если есть незаконное ограничение этих прав, то это – насилие. Например, суд по четвертому делу (приложение 86) не учел в статье 49³ Жилищного кодекса слова «с их (т.е. нашего) согласия», то есть признал и подтвердил насилие над моей семьей юридическим актом. Мало того, дал официальную юридическую санкцию на нашу депортацию (насильственное переселение) из своей законной собственности туда, куда мы не хотим депортироваться. При этом, отобрав у нас право на лечение, волеизъявление при голосовании, на регистрацию по месту жительства, так как не предоставил нам никакого права на это новое жилье. И мы оказались хотя и не под стражей, но лишены всех гражданских прав, это равносильно ссылке, принудительному поселению. И это есть деяния, подпадающие под многие статьи Уголовного кодекса РФ, то есть уголовными преступлениями государства через преступления его должностных лиц.

Я вынужден перечислить по УК РФ соответствующие статьи.  

Статья 125. «Оставление в опасности». Преднамеренно отключив жизнеобеспечение квартиры, власти нас бросили на произвол судьбы с 04.12.02 по 11.12.02. Преднамеренность же доказывается свидетелями по пятому делу.

Статья 127. «Незаконное лишение человека (четвертое дело) свободы, не связанное с его похищением». Именно так мы живем с 11.12.02 по настоящий день, насильственно депортированные в наше нынешнее жилье.

Статья 139. «Нарушение неприкосновенности жилища» – бывшей нашей собственности при выселении судебным приставом-исполнителем, так как даже возбуждение исполнительного производства было незаконным, что следует из шестого судебного дела.

Статья 140. «Неправомерный отказ должностного лица в предоставлении документов, непосредственно затрагивающих права и свободы гражданина», так как приложения 5 и 59 остались без ответа.

Статья 141. «Воспрепятствование (судом, четвертое и шестое дело) осуществлению гражданином своих избирательных прав», связанное с отсутствием регистрации по месту жительства, в свою очередь, связанное с не предоставлением права на нынешнее наше жилье, фактически – ссылка без «права голоса».

Статья 167. «Умышленное уничтожение и повреждение чужого (нашего) имущества», так как судебный пристав-исполнитель привлек непрофессиональных грузчиков, которые сломали мебель, а часть вещей вообще бросили на улице (шестое судебное дело).

Статья 169. «Ограничение самостоятельности, незаконное вмешательство властей и суда, (второе, третье, четвертое дело) в деятельность индивидуального предпринимателя» (возможность свободного экономического использования собственной квартиры согласно статье 34, п.1 Конституции РФ).      

Статья 178. «Монополистические действия (властей и суда) путем ограничения доступа на рынок, установления и поддержания единых цен» (третье и четвертое судебные дела, включающие действия «Универсалжилсервис»).

Статья 179. «Принуждение к совершению сделки под угрозой применения насилия, повреждения чужого имущества при отсутствии признаков вымогательства».  (Пытки отключением коммуникаций и слом общего имущества кондоминиума нашего дома. Угрозы в суде по четвертому делу).

Статья 215.1. «Незаконное прекращение подачи потребителям электрической энергии и отключение их от других источников жизнеобеспечения, совершенные должностным лицом» по пятому судебному делу.

Статья 215.2. «Разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние объектов энергетики, жилищного и коммунального хозяйства или других объектов жизнеобеспечения, если эти деяния совершены из корыстных или хулиганских побуждений» (пятое судебное дело).

Статья 237. «Сокрытие или искажение информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей». (В пятом судебном деле фигурируют совершенно новые, 1998-99 годов,  водоснабжение, теплоснабжение и электроснабжение, о которых власти лживо говорят, что они выходят из строя от старости и изношенности. Например, приложения 3, 59). 

Статья 238. «…выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей…»

Статья 239. «Создание общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами». (Совокупность шести судебных дел плюс действия прокуратуры и представителей публичных властей по нашей депортации и конфискации имущества).

Статья 281. «Диверсия. Совершение иных действий, направленных на разрушение или повреждение объектов жизнеобеспечения населения…»  Даже сегодня можно установить тех электриков, сантехников и водопроводчиков, которые отключали нам коммуникации. А уж эти люди сообщат суду, кто их заставил это делать.

Статья 285. «Использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан…» Все это мог бы установить суд по пятому судебному делу, но факты остались нерассмотренным.

Статья 286. «Превышение должностных полномочий. Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан». Это касается представителей муниципальных властей, прокуроров, судей, к которым я обращался.

Статья 305. «Вынесение судьей (судами) заведомо неправосудных решения или иного судебного акта». Все шесть судебных дел подлежат такой оценке.

Кстати, вот пример, вытекающий всего из одного, на первый взгляд, «малозначимого» судебного акта – возвращения моей кассационной жалобы по четвертому судебному делу (приложение 70), поданной непосредственно в Мосгорсуд (приложение 149), обратно – в Зюзинский суд приложение 150).

Мне было очень важно, чтобы кассационная жалоба по четвертому делу была рассмотрена Мосгорсудом как можно раньше. Наступала суровая зима. Третье дело, вернувшееся из кассационной инстанции, преднамеренно застряло у судьи Пименовой (приложения 79, 80), а вместо него судья Ахмидзянова возбудила новое, четвертое дело и все же «обменяла» нашу собственность, не дожидаясь пока судья Пименова «присудит» нам более лучшую квартиру по третьему делу. Тем более, что Зюзинский суд преднамеренно не вызывал меня на процесс в кассационной инстанции по третьему делу (приложение 149). 

Именно поэтому я не стал дожидаться, пока судья Ахмидзянова представит в канцелярию свое решение по четвертому делу от 19.11.02 в окончательной форме (представлено 16.12.02), и написал кассационную жалобу (приложение 70) по устному решению суда. Это было не трудно, ибо и по третьему делу решение суда, отмененное кассационной инстанцией, было аналогичным.

Указанную кассационную жалобу 22.11.02 я лично отнес и сдал в канцелярию Мосгорсуда в сопровождении письма (приложение 149), в котором объяснил причину такого своего действия.

09.12.02 я получил письмо от заместителя председателя Мосгорсуда следующего содержания (приложение 150): «Направляется кассационная жалоба (в Зюзинский суд – мое) на решение Вашего суда для выполнения требований ст.ст. 283-289, 105 ГПК РСФСР».

Значит, полмесяца туда, потом там полежит с полмесяца, потом полмесяца – обратно, в итоге – полтора месяца, – подумал я. Затем полмесяца Мосгорсуд будет «готовиться» к рассмотрению, всего два месяца. Проверяем: прибавим к 25.11.02 (дата отсылки из Мосгорсуда) 60 дней, получим  25.01.03. И точно, меня вызвали в Мосгорсуд для рассмотрения моей кассационной жалобы на 30.01.03. Срок мной рассчитан почти точно.

Поэтому я вынужден представить анализ ссылок г-на заместителя председателя Мосгорсуда Горшкова на статьи 283-289, 105, начиная со статьи 283. Часть вторая пункта 3 этой статьи гласит: «Кассационные жалобы приносятся через суд, вынесший решение. Подача жалобы непосредственно в кассационную инстанцию не является препятствием для рассмотрения жалобы». Правда, в новом ГПК этой строки уже нет, но меня-то судили по старому ГПК РСФСР, действовавшему до февраля 2003 г. Так что г-н Горшков не имел никакого права пересылать мою жалобу назад, в Зюзинский суд. Значит, он преднамеренно затягивал «разумный срок» судебного разбирательства. Это доказывается следующим.   

Статья 105 называется «Восстановление процессуальных сроков». Какое она имеет отношение к моей кассационной жалобе? Никакого. Я ни одного процессуального срока не нарушал при ее подаче.    

Статья 284 называется «Срок на подачу кассационной жалобы», то есть регламентирует 10 дней после вынесения судом решения в окончательной форме. Жалобу свою я принес в Мосгорсуд еще до того как Зюзинский суд завершил свое решение в окончательной форме. И в Кодексе нет такого положения, чтобы запретить мне приносить жалобу раньше, чем Зюзинский суд удосужится ей придать окончательную форму. Кроме того, я написал краткую кассационную жалобу, и она с отметкой суда об ее принятии приложена к полной кассационной жалобе. Другими словами, 10-дневный срок я не нарушал. И статья 284 не имеет к моей кассационной жалобе ни малейшего отношения.

Статья 285 касается «порядка рассмотрения кассационных жалоб, поступивших после рассмотрения дела в кассационном порядке».  Это мое дело не проходило еще «кассационного порядка», поэтому данная статья не может быть положена в основу пересылки моей жалобы назад, в Зюзинский суд.

Статья 286. «Содержание кассационной жалобы» имеет пять пунктов, шестое  требование – не пронумеровано – подпись, подпись в моей жалобе имеется.

1)      «наименование суда, которому адресуется жалоба» – в жалобе имеется.

2)      «наименование лица, подающего жалобу» – в жалобе имеется.

3)      «указание на решение, которое обжалуется и суд, постановивший это решение» – имеется.

4)      «указание, в чем заключается неправильность решения, и просьба лица, подающего жалобу» – все это в жалобе имеется.

Так что г-н зам председателя Мосгорсуда и тут не прав, ссылаясь на эту статью в качестве непринятия жалобы к рассмотрению.

Статья 287 «Копия кассационной жалобы» – имелась. Значит, нет основания применить эту статью.

Статья 288 «Оставление кассационной жалобы без движения». Может быть, г-н Горшков оставил мою жалобу без движения? Тогда почему он не «назначил срок исправления недостатков»? Тогда почему в моей жалобе, прогулявшейся в течение двух месяцев «туда – обратно», не исправлено ни единой буквы, а жалоба рассмотрена этим же самым Мосгорсудом, в котором г-н Горшков зам председателя. В общем, опять – неосновательное применение статьи.

 Статья 289 «Действия суда (первой инстанции по пересылке дела во вторую инстанцию) после получения кассационной жалобы». Так эта же статья аннулирована моим совершенно законным обращением непосредственно в кассационную инстанцию, так как эта статья касается того суда, который принимал решение, то есть Зюзинского. Значит и здесь – неосновательное применение статьи.

Другими словами, г-н Горшков, зам председателя Мосгорсуда, хотел меня ввести просто в заблуждение ссылкой на несуществующие конкретно для меня законоположения. И это должно квалифицироваться как преступное деяние, как подлог закона. 

Так зачем же все-таки Московскому городскому суду потребовались два месяца не рассматривать мою кассационную жалобу? Я думаю, вот зачем.

19.12.02 судья Ахмидзянова приняла до изумления незаконное решение (приложение 86).

22.11.02 я принес кассационную жалобу в Мосгорсуд (приложение 70).

25.11.02 зам председателя Мосгорсуда Горшков направил мою жалобу погулять месяца на два (приложение (приложение 150).

04.12.02 судья Ахмидзянова приняла противозаконное определение (приложение 75) о немедленном исполнении своего же решения от 19.11.02. И в этот же день его выдала префектуре, а мне – не выдала. Префектуре же вместе с определением суда выдала и исполнительный лист.

04.12.02, пока мы были в суде, префектура отключила нам в доме отопление, и батареи полопались, на улице было минус 17 градусов.

09.12.02 судебный пристав-исполнитель принес нам, не предусмотренное законом, так называемое «предписание на выселение» (приложение 77).

11.12.02 судебный пристав-исполнитель, не выполнив элементарных требований закона (без описи имущества, без понятых и даже без перерегистрации нашей бывшей собственности на нового ее владельца – правительство Москвы), выбросил нас из своей квартиры.

16.12.02, когда мы уже были выброшены из нашей собственности, судья Ахмидзянова  выдала нам через канцелярию свое определение об обращении к немедленному исполнению решения суда от 04.12.02, каковое выдала префектуре (см. выше) в день его постановки 04.12.02.

16.12.02, в тот же день мной была подана частная жалоба на определение суда от 04.12.02 в сопровождении письма о восстановлении пропущенного процессуального срока (приложение 76).

Только эта частная жалоба должна рассматриваться Мосгорсудом не отдельно, (иначе непонятно, что обращается к немедленному исполнению?), а в составе кассационной жалобы. А кассационная жалоба, в свою очередь, по беззаконной воле г-на заместителя председателя Мосгорсуда где-то летает, никак не может приземлиться вновь в Мосгорсуде.

Кстати, зам председателя Мосгорсуда Горшков, указывая на перечень статей ГПК РСФСР через дефис «283 – 289», очевидно, включил туда и статью 284¹. Так вот я ее цитирую: «…городской суд должен рассмотреть поступившее по кассационной жалобе дело не позднее десяти дней со дня его поступления. При особой сложности дела или в других исключительных случаях председатель соответствующего суда может продлить этот срок, но не более чем на десять дней».

То есть, в общей сложности – 20 дней, но только не для моего дела, очень даже простого.

А жалоба моя со дня ее вручения Мосгорсуду 22.11.02 гуляла, неизвестно где, 70 дней, ибо заседание коллегии Мосгорсуда состоялось только 30.01.03. Надо ли мне повторять вновь, что я приложил все силы, чтобы жалоба попала в Мосгорсуд через три дня после провозглашения судебного решения судом первой инстанции?

Я думаю, тут очень подходит статья 305 Уголовного кодекса РФ: «Вынесение судьей (судами) заведомо неправосудных решения или иного судебного акта». И даже статья 239 УК РФ: «Создание общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами». Если, конечно, учесть всю совокупность беззаконий, упомянутых в моей жалобе в Европейский Суд относительно всех ветвей российской власти.  

Однако я не вполне закончил анализ Уголовного кодекса РФ в отношении к пятому и другим делам.

Статья 307. «Заведомо ложные показания свидетеля» (шестое судебное дело – псевдопонятые) заключение эксперта («Универсалжилсервис», третье и четвертое судебные дела).

Статья 325. «Похищение, уничтожение, повреждение или сокрытие официальных документов, совершенные из корыстной или личной заинтересованности». Третье судебное дело – изменение судебного решения судьей после его объявления и ознакомления с ним ответчиков, перед отправкой в Конституционный Суд РФ. Изъятие из шестого судебного дела Дополнения №2, фальсификация судебного протокола, вставка в дело исполнительного производства, неизвестно как попавшего к судье, на которое ссылается кассационная инстанция – шестое дело.

Статья 327. «Подделка официального документа, предоставляющего права, в целях его использования». По четвертому судебному делу ни я, ни моя жена не представляли судье доверенности сына. Судья Ахмидзянова скопировала доверенность сына из третьего дела и вложила ее в четвертое дело.

Статья 330. «Самоуправство, то есть самовольное, вопреки установленному законом порядку, совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается гражданином, если такими действиями причинен существенный вред». (Постановление мэра Москвы № 811-ПП (первое дело), постановления судов от районного до Мосгорсуда, включая постановления заместителей его председателя, а также незаконные действия Верховного и Конституционного Судов). 

Статья 357. «Геноцид. Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы. (В данном случае фамильной группы семьи Синюковых) путем насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение этой группы. (Деда моего раскулачили, отца убили в сталинских лагерях, меня репрессировали с 1941 по 2001 год (приложение 81), затем эти шесть судебных дел, от которых мой сын вот уже два с лишним года страдает. Итого – четыре поколения семьи).

Конечно, по каждому этому факту из перечисленных статей Уголовного кодекса РФ я могу обратиться в прокуратуру или суд, в итоге – 23 раза. Только я в прокуратуру совершенно бесполезно столько раз уже обратился, что отчетливо понял совершенную бесполезность этих действий. В суд же обратился трижды, но так, что увяз в совершенно бесплодных хождениях от года до двух лет по каждому делу.

Мне известно, что Европейский Суд в одном случае согласился с решением национального суда России, отказавшим в принятии иска к рассмотрению по причине неуплаты государственной пошлины. И в связи с этим отказал подателю жалобы в защите по статье 13 Конвенции. Поэтому я считаю необходимым подробно проанализировать все этапы отказа судами первой и второй инстанций в рассмотрении моего иска по пятому судебному делу – оставлении иска без движения… на все будущие времена. 

Для этого надо иметь в виду две аксиомы:

1)   В моем иске (приложение 103), с его подачи 26.11.02 и до окончательного определения Мосгорсуда 28.10.03 по нему (приложение 132), не изменено ни одной буквы.

2)   Законы для всех равны и все равны перед законом.

Из пункта 1), в свою очередь, следует, что все шесть постановлений судов первой и второй инстанций должны быть взаимозависимы, взаимообусловлены, так как все они опираются на один и тот же текст.

Из всего этого – два следствия:

1)      каждое постановление любого из судов должно корреспондироваться с одним и тем же текстом иска;

2)      каждое постановление любого из судов должно соотноситься друг с другом в соответствующих зависимостях по предыдущим пунктам 1) и 2).

Последнее, второе следствие – есть ключ к пониманию и применению формулы пункта 1 статьи 6 Европейской Конвенции – «справедливое разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом», если кратко, то – «право на справедливое судебное разбирательство». Но это ключ к пониманию не только этой формулы.

Следствие 2) и аксиома 2) дают ключ к пониманию и применению формулы статьи 13 Европейской Конвенции – «каждый имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе». Эффективное средство правовой защиты состоит из трех частей: публичной власти, прокуратуры и суда. Мои взаимоотношения с публичной властью и прокуратурой рассмотрены в других частях жалобы, здесь рассмотрю только суд, притом всего по одному делу, по пятому.

Итак. Первый отказ в принятии иска к рассмотрению судьей Суховой прямо и явно нарушает закон, статью 113 ГПК РСФСР в части «объединения нескольких связанных между собой требований» (приложение 104). При этом преднамеренность нарушения закона судьей следует из того обстоятельства, что в статье закона, на которую судья ссылается, четко, однозначно сформулировано это «объединение нескольких связанных между собой требований». Ни «не заметить» этой формулы закона, ни противоречить ей судья просто не мог по своему статусу. Судья ведь все-таки не первоклассник, едва научившийся читать. Значит, судья несправедливо отказывает мне в защите.

Теперь ответим на вопрос: кому это выгодно? Мне или ответчику по делу? Разумеется, ответчику, так как он избегает наказания. Кому это невыгодно? Разумеется, мне, так как я не получаю законного удовлетворения. Налицо – зависимость судьи от ответчика, что является обратной стороной независимости от меня. Зависимость и независимость в одном лице к разным сторонам дела – суть пристрастность, выражающаяся с противоположным знаком к разным сторонам дела. А сам неоспоримый факт отправления меня к мировому судье, который меня, и судья Сухова это прекрасно должна понимать, отправит к ней обратно – есть неоспоримый факт преднамеренного превращения разумного срока судебного разбирательства – в неразумный срок. Это доказывается хотя бы отклонением «отказа» судьи Суховой кассационной инстанцией. Таким образом, нарушение п.1 ст. 6 Конвенции ведет к нарушению ст. 13 Конвенции. 

Перейдем к определению кассационной инстанции на определение судьи Суховой (приложение 111). Согласие кассационной инстанции со мной по вопросу применения судьей Суховой статьи 113 ГПК РСФСР – элементарно, как если бы ее спросили: сколько будет дважды два? Но почему кассационная инстанция не выполняет требования статьи 294 ГПК РСФСР, как минимум обязывающие ее «проверить законность и обоснованность решения суда первой инстанции в пределах кассационной жалобы»? 

Почему Мосгорсуд в своем определении никак не отреагировал на мою просьбу о проверке в действиях судьи Суховой элементов нарушения статьи 145 ГПК РСФСР в части «обеспечения полного, всестороннего и объективного выяснения всех обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон»?

Почему Мосгорсуд в своем определении никак не отреагировал на мою жалобу на судью Сухову, что она «вычленила из иска материальную составляющую, а пытки оставила за рамками своего рассмотрения, несмотря на то, что они подтверждены свидетельскими показаниями в жалобах Президенту»?

Почему Мосгорсуд в своем определении никак не отреагировал на то, что судья Сухова «никак не отреагировала на мои ссылки на статьи 310, 401, 1065, 1068, 1069 ГК РФ»?

Ведь все эти три «почему» находятся в пределах кассационной жалобы.  И они немаловажны для «обеспечения полного, всестороннего и объективного выяснения всех обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон». Поэтому я обвиняю этот суд в нарушении ст. 6 Конвенции, но пока не обвиняю в нарушении ст. 13, так как дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд. 

Статья 310 ГК РФ декларирует «недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательства», что сделали власти без моего на то согласия. Статья 401 декларирует «основания ответственности за нарушение обязательств» при «той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательств». Но я же о том и пишу в жалобах Президенту, что этой самой «заботливости и предусмотрительности» не было, когда в 17-градусный мороз власти выключили отопление. Статья 1065 декларирует, что даже  «опасность причинения вреда в будущем может явиться основанием к иску…»  Но нам для того и отключили батареи в 17-градусный мороз, чтобы сделать «опасность причинения вреда в будущем». Статья 1068 декларирует: «Юридическое лицо возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей».

В связи с последней упомянутой статьей требуется более широкое пояснение и переход к статье 36 ГПК РСФСР «Замена ненадлежащей стороны». Воду в доме отключал водопроводчик. Электроэнергию – электрик. Тепло – сантехник. Антенну – связист. Газ – слесарь и сварщик. Притом все они работают в разных местах: в РЭП, в ДЕЗ и так далее под общим названием «унитарные предприятия правительства Москвы». Неужели мне надо подавать иск к каждому электрику, когда одних электриков у нас побывало человек десять, не говоря уже о других перечисленных рабочих-специалистах. Тем более что весь дом наш передавал из уст в уста слова какого-то высокого чиновника из префектуры, обращенные к собранию начальников этих самых «унитарных предприятий»: «Вы что, не знаете, что с ними (с нами) делать? Обрежьте им канализацию, и пусть они задохнутся в собственном дерьме!» Так что симбиоз статей 1068 ГК РФ и 36 ГПК РСФСР – прямая задача кассационной инстанции, вытекающая из упомянутых статей 294 и 145 ГПК РСФСР и моей к ней просьбе «в пределах кассационной жалобы».

Осталось упомянуть суть статьи 1069 ГК РФ, на которую я также ссылался в своей частной жалобе. Думаю, что достаточно привести ее заголовок: «Ответственность за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами». Я потому здесь дополнительно обращаю на нее внимание, что кассационная инстанция должна была мне на нее ответить в своем определении, я их об этом специально просил в своей частной жалобе. И ответить на нее она никак иначе не могла как, не вспомнив выше приведенные статьи, особенно статьи 145, 36 и 294 ГПК РСФСР. 

    Чем же озаботились судьи кассационной инстанции, если не озаботились тем, что я только что изложил?  А вот чем: «ссылка в определении на Закон РФ «О защите прав потребителей» является преждевременной, поскольку суд не выяснял, распространяются ли на возникшие между сторонами правоотношения положения данного закона».  

Не моя вина, что я сейчас буду перечислять и анализировать статьи закона «О защите прав потребителей», ибо это должна была сделать кассационная инстанция, как, впрочем, и суд первой инстанции. Тем более что я это уже один раз сделал, когда писал свое исковое заявление. Но сперва надо установить, кто же мне представляет услуги по жизнеобеспечению моей квартиры? Притом не отдельно по воде горячей, воде холодной, теплу, электричеству, канализации, уличным фонарям и так далее, включая кодовый замок на двери подъезда и телеантенну на крыше. Ибо у меня все это выходило из строя не единожды, разновременно, и не по всем перечисленным параметрам разом. Притом все это выходило из строя не случайно, а преднамеренно, о чем у меня есть неопровержимые свидетельские доказательства. И я уже писал выше, что этот комплекс услуг осуществляет комплекс же «унитарных предприятий правительства Москвы», структурным подразделением которого является префектура ЮЗАО, сосредоточившая в своих унитарных предприятиях  почти весь комплекс этих услуг. И зачем же мне тогда комплекс преднамеренных неисправностей обжаловать комплексом же жалоб к каждому из унитарных предприятий, тогда как все они сосредоточены именно в префектуре? Впрочем, суд мог бы на основе статьи 36 ГПК РСФСР заменить ненадлежащего ответчика надлежащим – правительством Москвы. Уж тут-то точно – все «унитарные предприятия» находятся в одном кулаке – кулаке мэрии Москвы.

Теперь можно анализировать 15 статей закона «О защите прав потребителей», предъявленные мной суду в своем иске как нарушенные комплексным исполнителем – префектурой посредством своих многих «унитарных предприятий». Однако все эти статьи я анализировать здесь не буду, остановлюсь на главном. Статья 7 регламентирует «право потребителя на безопасные услуги», статья 13 – «ответственность исполнителя за нарушение прав потребителя по закону», а с иском на ненадлежащее исполнение закона, естественно, идут в суд. Статья 14 провозглашает «имущественную ответственность исполнителя за вред, причиненный вследствие недостатков услуги, в том числе для жизни, здоровья», а статья 15 – «компенсацию морального вреда», прошу заметить, «по закону и правовым актам».

Но самая главная для меня статья 17 – «судебная защита прав потребителя», причем «по искам, связанным с нарушением их прав, они освобождаются от уплаты госпошлины».

Теперь самый момент, чтобы установить, являюсь ли я потребителем услуг этих многочисленных, выше перечисленных  «унитарных предприятий префектуры и правительства Москвы»? Но сперва я должен обратиться к примеру простой покупки в магазине, иначе кассационная инстанция – Мосгорсуд просто не сможет меня понять. Договором покупки является кассовый чек, совершаемый в двух экземплярах, один выдается покупателю, второй остается в электронной памяти кассы или же на дополнительном рулоне бумаги кассового аппарата. Эти два экземпляра кассового чека являются доказательством торговой сделки для любого суда в мире.

Но и с «унитарными предприятиями правительства Москвы» дело обстоит точно так же. Унитарные предприятия присылают мне лист бумаги, состоящий из двух частей, одну из которых, оплатив услуги, я оставляю себе, а другую банк возвращает унитарному предприятию. И во всем мире эти, уже разрозненные, половинки листа бумаги являются исчерпывающим доказательством сделки по оказанию услуг. А я, кстати, предъявил в суд в качестве приложений к исковому заявлению ксерокопии мох половин вышеупомянутых и оплаченных мной листов бумаги в качестве доказательства не только сделки по оказанию мне услуг электричества, воды и тепла, но и как моей исчерпывающей добросовестности по этим сделкам (оплаты).

Так чего же еще надо суду? Статьи закона «О защите прав потребителя» я ему написал, значение листов бумаги – объяснил. То, что у меня нет электричества, воды и тепла доказал не только копиями моих писем Президенту, но даже и свидетельскими показателями на этих письмах. Да и сами свидетели на тот день и час, слава богу, были живы и здоровы, и вызвать их в суд не составляло проблемы.

На фоне всего этого, изложенного, Мосгорсуд пишет, и я не устану это повторять: «ссылка в определении на Закон РФ «О защите прав потребителей» является преждевременной, поскольку суд не выяснял, распространяются ли на возникшие между сторонами правоотношения положения данного закона».  И у этого суда даже не возникает тени сомнения в том что, как же может все это выяснить суд первой инстанции, когда он от порога суда заворачивает мое исковое заявление ко мне на квартиру, и даже по существу не читает его?

Как от всего этого перейти к несправедливому разбирательству в неразумный срок зависимым и пристрастным судом, я имею следующие соображения. Заворачивание моего иска вновь в суд первой инстанции, хотя я и просил Мосгорсуд рассмотреть мой иск по существу, несомненно, движет мой иск в сторону неразумности срока его рассмотрения. Несомненно, что именно префектура или само правительство Москвы ответственно за непредоставление мне услуг, а уж из любви к этому правительству и нелюбви ко мне легко перейти к пристрастию и несправедливости судебного разбирательства. 

Осталась необъясненной зависимость суда, но на этот счет я уже приводил данные о том, что судьям мэр Лужков практически дарит в собственность квартиры. Ведь он их «продает» судьям и прокурорам не по рыночной цене, а – по себестоимости. Причем уже с себестоимости делает еще скидки до 80 процентов в зависимости от срока, который судья «судит», а прокурор «защищает» таких как я. Или 20 процентов даже не от рыночной цены, а от себестоимости строительства – разве не подарок? Который так и хочется назвать взяткой за разрешение всех исков против мэра Лужкова в его пользу.

Таким образом, как бы намекая суду первой инстанции на неприменение закона «О защите прав потребителя», Мосгорсуд не только нарушает ст. 6 Конвенции, но и ведет к тому, чтобы нарушить ст. 13 Конвенции.   

Второй отказ рассматривать мой иск (приложение 121), оставляя его «без движения», судья Ахмидзянова «обосновала» очень просто: «Заявление  должно быть оставлено без движения, т. к. истцом   не выполнены требования ст. 131 ГПК РФ: не указано, на каком основании на префектуру должна быть возложена обязанность по возмещению истцу материального ущерба и компенсации морального вреда». При этом вновь, как и судья Сухова, постановила свое определение даже не пригласив меня в суд.

По-моему, я и судье Ахмидзяновой, и Мосгорсуду на этот счет ответил правильно (приложение 122): «В статье 131 нет такого требования, как «на каком основании»? Там есть (п.4): «в чем заключается нарушение»? В том, что нарушены права потребителя (не предоставлены услуги по договору) и права человека (пытки не предоставлением услуг). В указанной статье есть (п.5): «обстоятельства, на которых истец основывает свои требования, и доказательства, подтверждающие эти обстоятельства». Эти обстоятельства заключаются в преднамеренном одностороннем прекращении обслуживания по договору, приведшие к страданиям, а преднамеренность причинения страданий – квалифицируется как пытка. И эти обстоятельства доказаны не только письмами к Президенту, подписанные свидетелями, но и фактами моего обращения как к самому суду в том же составе с жалобой на пытки (четвертое судебное дело), так и к послам зарубежных стран. А, что касается требуемого от меня судом «основания», то оно для суда изложено в статьях 11 и 12 ГПК РФ, согласно которым именно суд должен установить это «основание». Требуя от меня то, что я делать согласно закону не только не обязан, но и не имею возможности для этого, суд тем самым  ставит меня в положение невозможности выполнить его определение по существу. Что, в свою очередь, ведет к возвращению мне моего искового заявления без рассмотрения. То есть, право по статье 3 ГПК РФ «Право на обращение в суд» суд для меня упраздняет. Но это и есть нарушение права на эффективное средство правовой защиты по ст. 13 Конвенции.

Мосгорсуд же при рассмотрении вторичной моей частной жалобы 14.08.02 (приложение 128), притом  при моем недопустимом отсутствии на процессе, как не уведомленного должным образом, просто вуалирует статьей 136 нарушение судьей Ахмидзяновой статьи 131 ГПК РФ. Но главный смысл этого определения несомненен: преднамеренно затянуть рассмотрение дела сверх разумного срока вопреки моей просьбе рассмотреть дело по существу самим Мосгорсудом, ибо Мосгорсуд уже дважды не дает оценки совершенно вздорным отклонениям Зюзинским судом рассмотрения моего дела. И посылая его на третий круг в тот же самый суд. Притом не упоминая в своем определении объективно просящуюся формулу в ином составе суда, так как факт нарушения судьей Ахмидзяновой требований самых простых по смыслу статей 131 и 136 требует именно иного состава суда. И этот мой вывод подтверждается неоспоримым фактом: неслучайно дело вновь рассматривает судья Ахмидзянова. И вновь – не пригласив меня в суд. А уж из всего этого комплекса сведений настоящего абзаца вытекает, что Мосгорсуд несправедливый, зависимый и пристрастный суд. Но эти же два суда не только не рассматривают дело по существу, они вообще закрывают мне дорогу к правосудию своими постановлениями. Так что налицо не только нарушение п.1 ст. 6 Конвенции, но и нарушение ст.13 Конвенции.

Наконец, я думаю, судья Ахмидзянова поняла, что от нее требуется. И выдвигает мне три «нарушения» статей 131 и 132 ГПК РФ (приложение 127):

1)                  «В исковом заявлении не указаны доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых истец основывает свои требования». Итак, судье известны «обстоятельства, на которых истец основывает свои требования». Но не известны «доказательства, подтверждающие» эти обстоятельства. Судья считает, что эти доказательства я «не указал».

Открываем мое исковое заявление (приложение 103). Там перечислено по пунктам девять фактов нарушения наших прав потребителя, каковые и являются обстоятельствами, на которых истец основывает свои требования. При этом каждый пункт (кроме девятого) заканчивается словами: «Свидетели и доказательства в приложении…» или просто  «Приложение…»  от № 4 до № 10. Пять из шести – письма Президенту, причем четыре из пяти писем подписаны не только мной, но и четырьмя–шестью свидетелями, жильцами нашего дома. Шестое приложение – письмо Уполномоченному по правам человека г-ну Миронову. Или судья считает, что Президент и Уполномоченный по правам человека не могут быть свидетелями? Если уж судья посчитал, что жильцы нашего дома, подписавшие мои петиции, таковыми не являются.

В общем, только из одного этого пункта следует, что судья Ахмидзянова несправедлива и пристрастна.  

2)   «К  исковому заявлению не приложен документ, подтверждающий оплату госпошлины». Если бы я просто, молча так сказать, «не приложил». Я же написал судье Ахмидзяновой: «Данные обязательства ответчика подпадают под действие закона «О защите прав потребителей» (статьи 4, 7, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 20, 23, 24, 29, 31, 38), что, в частности, дает нам возможность беспошлинного обращения в суд за защитой своих прав». Поэтому судье Ахмидзяновой надо было всего лишь открыть упомянутый закон и прочитать там все то, что я изложил выше, включая сравнение магазинного чека с половинкой бумажки от унитарного предприятия правительства Москвы.

Разве может судья Ахмидзянова в таком случае считаться справедливым, беспристрастным судьей? А на вопрос о независимости ее можно получить через другой вопрос: кому все эти действия судьи были выгоды? Разумеется – не мне, истцу, а, разумеется – ответчику, префектуре. На вопрос же о разумном сроке судебного разбирательства отвечать уже не нужно, он заменился вопросом: Имею ли я вообще право на эффективное средство правовой защиты?  

3)    «К исковому заявлению не приложены копии этих документов для ответчика». В своей частной жалобе (приложение 129) по этому пункту я указал, что ни Зюзинский суд, ни Московский суд (при четырех рассмотрениях моего искового заявления, в котором не изменено ни одной буквы с даты его подачи), не указывали мне на этот «недостаток». А теперь, 10 месяцев спустя, этот «недостаток» вдруг «обнаружился». Я думал, что этого судьям будет достаточно. Оказалось, что нет.

Тогда привожу исчерпывающее доказательство своей невиновности в обвинении меня «в неприложении копий для ответчика» и полной виновности в этом самого Зюзинского суда. В приложении 106 фигурирует сопроводительное письмо судьи Суховой ко мне на квартиру. Оно начинается: «В Ваш адрес возвращается материал на 17 листах по иску к Префектуре ЮЗАО г. Москвы о возмещении материального и морального ущерба». И у меня есть большой конверт (приложение 105), в котором мне эти «материалы» возвратились. Вот эти «материалы» и состояли из второго экземпляра моего иска, предназначенного для ответчика. Первый же экземпляр судья Сухова оставила у себя, не знаю уж, зачем? Может быть, в ожидании моей частной жалобы на ее определение, которая незамедлительно и последовала. С этого времени мой иск гуляет по судам в одном экземпляре. И судья Ахмидзянова десять месяцев спустя «обнаружила» этот факт, и поставила мне его в вину. Хотя  ей надо было обратить свое внимание на упомянутое письмо судьи Суховой. Оно ведь – в деле.

Во-первых, если сам суд «утратил» документ, то он же его должен и восстановить. Множительный аппарат в суде имеется.

Во-вторых, незаконно обвинять меня в том, в чем виноват сам суд.

В-третьих, это обвинение меня никак не вяжется со статусом Зюзинского суда как справедливого и беспристрастного.

А по фактам всех трех изложенных пунктов – тем более. Что касается зависимости суда от властей, то ответ на него тот же самый: кому это выгодно, и кому это невыгодно? И я ведь недаром обращал внимание на то, что все многочисленные судебные процедуры по данному, пятому делу, окончившиеся для меня сотрясением воздуха, надо рассматривать в комплексе и взаимосвязи с остальными пятью судебными делами. Ибо они «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям» (ст.ст. 220, 221, 222 ГПК РФ). 

Мосгорсуд 28 октября 2003 года, через 11 месяцев после даты подачи моего иска, повторил буква в букву и одобрил (приложение 132)  все то, что написала судья Ахмидзянова, констатировав: «оставить без изменения, частную жалобу – без удовлетворения». Так что, все то, что я написал по поводу действий судей Суховой и Ахмидзяновой из Зюзинского суда, целиком и полностью относится и к Московскому городскому суду.

Самый же общий вывод из всего этого, что мне, скрупулезно обосновавшему свой иск, отказано в правосудии. Ибо выполнить то, что должны сделать сами суды, мне невозможно. Кроме того, суды, к которым я обратился защитить меня от пыток, сами 11 месяцев подряд подвергали меня пыткам. Или мне опять приводить и анализировать статью 1 «Конвенции против пыток…» Организации Объединенных Наций (Нью-Йорк, 10.12.84.)?  Так это же ведь уже сделано в моем исковом заявлении (приложение 103).

Поэтому у меня нет в России не только права на справедливое судебное разбирательство (статья 6 Конвенции), не только права на эффективное средство правовой защиты (статья 13 Конвенции), но и права на свободу и личную неприкосновенность по статье 5 Конвенции. Так как именно о восстановлении этого права я просил упомянутые суды. И это касается не только судов, но и прокуратуры, и публичной власти в целом, включая Президента РФ. (См. также Дополнение № 4 к Жалобе).        

 

По шестому судебному делу в общем контексте моей жалобы.

В Дополнении № 4 к Жалобе я указал, что только в пятом и шестом судебных делах суд нарушил Гражданский кодекс 10 раз (статьи 1065, 1068, 1069, 401, 402, 310, 568, 573, 577, 571), Конвенцию ООН против пыток – 6 раз, закон «О защите прав потребителей – 15 раз (статьи 4, 7, 12 – 18, 20, 23, 24, 29, 31, 38), Гражданский процессуальный кодекс РСФСР – 26 раз (статьи 129, 113, 145, 23, 136, 206, 191-197, 238-243, 252, 272, 282, 293, 143, 219 – 221), Конституцию РФ – 2 раза (статьи 17, 21), Гражданский процессуальный кодекс РФ – 18 раз (статьи 11, 57, 58, 71, 72, 156, 132, 89, 16, 262, 441, 246, 245, 249, 230, 172, 231, 232), Уголовный кодекс РФ – один раз (статья 125), закон «Об исполнительном производстве» – 5 раз (статьи 8, 9, 39, 44, 75). Но не рассмотрел эти нарушения подробно в свете требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Поэтому, я думаю, что Европейскому Суду будут недостаточно ясны мои исковые требования по защите этой статьей Конвенции.

Объясняю в применении к шестому судебному делу (в конкретном составе судей обеих инстанций).

1). Документы исполнительного производства (приложение 145), включая постановление о возбуждении исполнительного производства, мне были представлены Службой судебных приставов по требованию суда только 04.02.04, спустя 13 месяцев после моего насильственного выселения и начала судебного процесса. И только из них я, уже в процессе суда, узнал подробности вопиющих нарушений закона судебными приставами-исполнителями (фальсификации, подделки). Именно поэтому я вынужден был уже в процессе суда дополнять первоначальные исковые требования к своей Жалобе на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя (приложения 146, 147, 148). И ранее заявить эти требования я просто не мог, так как указанные документы мне были недоступны. Это явное и преднамеренное нарушение ст.9 закона «Об исполнительном производстве», по которому Мосгорсуд постановляет: «Никаких нарушений при возбуждении исполнительного производства приставом допущено не было» (стр.2 приложения 157, 5-й абзац сверху). Это является нарушением статьи 2 ГПК РФ Мосгорсудом.  

2). Судья Сухова при первом рассмотрении дела лжет в своем решении от 28.04.93, что она «обозревала материалы исполнительного производства». Она не могла их «обозревать», так как их в деле не было потому, что ответчик ни разу не явился в суд, и в деле даже нет ни единого от него почтового конверта. Эту ложь повторяет Мосгорсуд в своем определении от 04.09.03 (приложение 130), так как в прошитом деле, вернувшемся из Мосгорсуда, никаких материалов исполнительного производства не было до 04.02.04 (приложение 142). Это есть служебный подлог (ст.292 УПК РФ).

3). Судья Сухова преступно удалила из дела врученное в ее руки Дополнение № 2 к жалобе. Затем вынесла в тайне от меня определение об отказе продлить срок подачи замечаний на протокол (приложение 124). И именно поэтому удалила из дела и сами мои замечания на протокол (приложение 115) и упомянутое в них Дополнение № 2 к жалобе (приложение 113).  Результатом чего явилась моя частная жалоба (приложение 125) в составе кассационной жалобы (приложение 117). Эти действия судьи Суховой составляют уголовное преступление, предусмотренное статьями 285, 286, 288, 292  УК РФ.

4). Мосгорсуд, рассматривая кассационную жалобу (приложение 117) с содержащейся в ней составной частью частной жалобой (приложение 125),  в своем определении (приложение 130) ни единым словом не упоминает о частной жалобе. Но ведь именно из-за этой частной жалобы задержалось более чем на 2 месяца рассмотрение кассационной жалобы с 24.06.03 до 04.09.03 (приложение 125). Значит, Мосгорсуд участвует в фальсификации судебного дела, покрывает фальсификацию судьи Суховой и сам подпадает под действие упомянутых статей Уголовного кодекса. Это есть халатность (ст.293 УПК РФ).  

5). Мосгорсуд пишет (приложение 157), что решение суда первой инстанции «вынесено в соответствии с фактическими обстоятельствами дела и требованиями ФЗ РФ «Об исполнительном производстве»». Но п.3 ст. 39 этого закона требует, чтобы понятые не были в зависимости от взыскателя. В то время как «понятые» оказались подчиненными работниками  взыскателя (префектуры), и это стопроцентно доказано Актом о выселении (приложение 145, лист 8, место работы – ДЕЗ – Дирекция единого заказчика – Унитарного предприятия правительства Москвы, а значит – и префектуры). Именно поэтому понятые вынуждены своей подписью утверждать то, что на самом деле даже физически не может происходить (приложение 154, пункты А1 и Б3). Но Мосгорсуд утверждает: «Доводы кассационной жалобы о наличии или отсутствии понятых… не могут повлиять на существо вынесенного решения, так как были предметом исследования в суде первой инстанции, указанные лица были допрошены в качестве свидетелей. Оценка указанным доказательствам дана в решении суда, с которой судебная коллегия согласна» (выделение – мое). То есть, эта коллегия «согласна» с тем, чего физически быть не может. Я особо подчеркиваю, что для доказательства этого моего утверждения не надо никаких дополнительных данных. Достаточно прочитать мои пункты А1, Б3 в приложении 154 и просмотреть в приложении 145 листы 7,8,9. И сразу станет совершенно ясно, что суд или слепой, или несправедливый, в целом – игрушка публичных властей. И это есть злоупотребление должностными полномочиями судьи (ст.285 УПК РФ).

6). Мосгорсуд преднамеренно искажает первое требование моей кассационной жалобы, изложив за меня мое якобы мнение (3-й абзац  сверху стр.2 приложения 157) в следующей редакции: «В кассационной жалобе Синюков Б.П. ссылается на то обстоятельство, что суд, презюмировав нарушения, допущенные судебным приставом-исполнителем, не указал в решении способ защиты его права. Суду в данном случае следовало отменить незаконные постановления о возбуждении исполнительного производства, об окончании исполнительного производства, возобновить исполнительное производство и исполнить решение в соответствии с требованиями действующего законодательства, а также произвести поворот исполнительного производства». Выделенные курсивом слова – ложь, приписывание мне того, чего я в данном конкретном случае не требовал, причем требовать именно это в данном случае – совершенная глупость. Ибо «презюмирования» судом нарушений – достаточно, недостаточно дальнейших процессуальных действий суда, а именно – применения им статей 206, 257, 258 ГПК РФ. На это я и обращал внимание Мосгорсуда на стр.1 кассационной жалобы. (На последний абзац стр.1, начинающийся словом «впрочем», можно вообще пока не обращать внимания, ибо там идет речь только о «постановлении о возбуждении исполнительного производства» и она же является вступлением  в следующий раздел жалобы). Зачем же ложь?  Затем, чтобы написать: «судебная коллегия не может согласиться с доводами Синюкова». Причем «обосновывается» это весьма забавно и непрошено: «Те нарушения, которые были допущены судебным приставом-исполнителем при исполнении решения, не могут повлечь отмену постановления об окончании исполнительного производства, вынесенного по основаниям его реального исполнения». Забавно потому, что это написали судьи, не знающие, что такое реституция. А непрошено потому, что я об этом в данном случае не просил. Я просил применить указанные статьи ГПК РФ. Именно поэтому Мосгорсуду понадобилось исказить мое требование, четко изложенное в выделенном жирным шрифтом абзаце на стр.1 приложения 154. А исказив мое требование, не нужно принимать по нему очевидного решения. Это есть злоупотребление должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ). 

7). Мосгорсуд пишет (5 абзац стр.2 приложения 157): «Никаких нарушений при возбуждении исполнительного производства приставом допущено не было». Но я только что вручил этим судьям свое заявление (приложение 156), в котором в частности написано: «Уважаемый суд! Вы вторично рассматриваете очень простое дело, проще трудно себе даже представить. Отдел службы судебных приставов (ОССП) ЮЗАО Москвы исполняет выселение-вселение в квартиру:

-  по не вступившему в законную силу определению суда о немедленном исполнении;

-  по не вступившему в законную силу и не зарегистрированному в установленном законом порядке решению суда о смене собственника на квартиру;

-  по несоответствующему закону исполнительному листу;

-  без предоставления должнику постановления о возбуждении исполнительного производства…».

И это краткое обращение отчаявшегося человека к суду подробнейшим образом изложено и доказано на стр. 5-7 (приложение 154, пункт А4). Но суд пишет то, что пишет, никак не обосновывая эти свои слова. Почему? Потому, что из признания факта указанных мной нарушений закона неизбежно следует пять серьезнейших фактов нарушения моих прав человека, предоставленных мне федеральным законом «Об исполнительном производстве» и каковых я был лишен судебным приставом-исполнителем (пункт «в пятых» на стр.6 приложения 154). И, надо полагать, Мосгорсуд не хочет, чтобы я своими правами человека воспользовался. Именно поэтому Мосгорсуд берет на себя смелость голословно отрицать совершенно явные и доказанные истины и беспрецедентно нарушает не только процессуальный закон (статья 347 ГПК РФ), но и уголовный закон (статьи 285, 286 УК РФ).

8). Мосгорсуд представляет себе дипломированного юриста судебного пристава-исполни­теля бездумной машиной, роботом: «В соответствии со ст.9 п.1 ФЗ «Об исполнительном производстве» судебный пристав-исполни­тель обязан принять к исполнению исполнительный документ от суда… и возбудить исполнительное произ­водство. Данное требование закона и было исполнено заинтересованным лицом». Между тем, судебный пристав-исполнитель не палач, способный только махать топором, а, повторяю – дипломированный юрист, обязанный не только бездумно выполнять, но и понимать, и применять только что упомянутый закон в полном его объеме. Точно так же примитивно представлял себе судебного пристава-исполнителя и суд первой инстанции. И именно поэтому я в своей кассационной жалобе (приложение 154, пункт А3 «во-вторых», пункт А4) самым подробным образом разъяснил Мосгорсуду те обстоятельства и закон, которыми должен был руководствоваться судебный пристав-исполнитель в этих  обстоятельствах. И если бы он при этих обстоятельствах руководствовался законом в полном его объеме, то он бы не смог просто возбудить исполнительное производство. Это, по меньшей мере – халатность (ст.293 УПК РФ), хотя больше подходит ст.285 УПК РФ – злоупотребление должностными полномочиями, так как преднамеренно нарушены статьи 157 и 12 ГПК РФ.

9). Точно таким же бездумным исполнителем представляют себе суды первой и второй инстанции судебного пристава-исполнителя и на последней стадии его действий: «Постановление об окончании исполнительного производства вынесено в связи с реальным исполнением решения суда, т.е. выселения Синюковых из жилого помещения». И судьи даже не задумываются над тем обстоятельством, что в пункте А2 приложения 154 я исчерпывающе доказал, что «реального исполнения решения суда» не было, так как судебный пристав-исполнитель не вселил мою семью в квартиру №121 по ул. Бартеневская, 13, что, в свою очередь, предусматривалось исполнительным листом. То есть судебный пристав-исполнитель не исполнил в полном объеме исполнительный лист. Если бы я не уведомил суд своим пунктом А2 приложения 154, то это была бы халатность (ст.293 УПК РФ), но я – уведомил, поэтому это – злоупотребление должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ), превышение должностных полномочий (ст.286 УПК РФ).

10). Основываясь на одной лжи («реальном исполнении решения суда») Мосгорсуд тут же использует ее для следующей лжи, попутно попирая закон (ст.12 ГК РФ): «Те нарушения, которые были допущены судебным приставом-исполнителем при исполнении решения, не могут повлечь отмену постановления об окончании исполнительного производства, вынесенного по основаниям его реального исполнения». Налицо – служебный подлог (ст.292 УПК РФ). 

11). Мосгорсуд делает вид, что не читал моей «Жалобы на неправомерные  действия судебного пристава…» (приложение 78) и разъясняющие ее Дополнение №1 (приложение 89) и Дополнение №2 (приложение 113), каковые якобы рассматривает. Ибо он пишет в приложении 157 на стр.2, 6 абзац снизу: «В случае если Синюковым в результате допущенных нарушений со стороны ОССП по ЮЗАО Мо­сквы при исполнении решения суда, которые были установлены судебным решением, причинен ущерб, он не лишен возможности предъявить к нему в порядке ст. 1069 ГК РФ исковые требования о возмещении ущерба». Первое: Мосгорсуд этой фразой выходит за рамки судебного решения первой судебной инстанции (нарушение ст.347 ГПК РФ), так как никакого решения по ущербу в нем не было. Второе: в «Жалобе…» (приложении 78, стр.7) я обосновал и предъявил свои исковые требования по материальному и моральному ущербу, а в «Дополнении № 1…» (приложение 89, пункт 6) обосновал совместное рассмотрение: «Ущерб, причиненный приставом, от самих противозаконных действий пристава неотделим, если ущерб – прямое следствие действий пристава. Поэтому ущерб от действий пристава и сами действия пристава не могут быть рассмотрены раздельно, по «исковому» и «неисковому» производству. Тем более что статья 145 ГПК РСФСР судье прямо об этом напоминает: «всестороннее, полное и объективное выяснение всех об­стоятельств дела». Третье: Характер судебного решения суда первой инстанции, отвергшего почти все мои требования о нарушениях закона в процессе исполнительного производства, не позволил мне настаивать в кассационной жалобе на возмещении ущерба, ибо если нет нарушений, то нет и компенсации. Например, я считаю, что до сего дня мое имущество находится под охраной судебного пристава-исполнителя, так как именно он разбил и переломал, бросил на улице все мои вещи и не сдал мне их по акту на новой квартире. Но суды первой и второй инстанции отказали мне в этом понимании обязательств судебного пристава-исполнителя. Тем не менее, Мосгорсуд хочет втравить меня без законного на то основа­ния в новый судебный процесс, результат которого в контексте всей моей жалобы в Европейский Суд вы­глядит совершенно бессмысленным, без всякой надежды на успех. Тем не менее, ущерб остается нерассмотренным судами обеих инстанций, но он есть, и он предъявлен. Поэтому суд не только несправедлив, он прямо нарушает закон (статьи 12 и 156 ГПК РФ и статьи 285 УПК РФ).

12). Учитывая мои пункты 1) – 11),  Мосгорсуд пишет ничем не обоснованную фразу: «На основании изложенного правомерен вывод суда о том, что указанное исполнительное производство не может быть возобновлено» (5-й абзац стр.2 приложения 157). Тогда как неправомерно начатое и неправомерно законченное исполнительное производство должно быть возобновлено, и должна наступить реституция. Спасая власти от реституции, суды обеих инстанций настаивают без всяких на то оснований на «невозможности возобновления». Публичные власти, от которых зависят суды (как я доказал в других частях жалобы), не должны быть неправыми в принципе. Это есть злоупотребление властей послушным им судом, сам суд злоупотребляет своими  должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ).  

13). Мосгорсуд проявляет инфантильность, хочет представиться несмышленым ребенком, не осознающим, что делает пакость: «Синюков Б.П. в кассационной жалобе указывает, что постановление об окончании исполнительного производства является подложным. Однако факта реального выселения его со спорной площади не оспаривает». «Несмышленый ребенок» Мосгорсуд потому, что «факт реального выселения» не доказывает «подложность» документов исполнительного производства, доказанных мной в пунктах А1 «в третьих» второй абзац снизу, А1 «в четвертых» А2 «во-первых», В3, Б4 (приложение 154). «Пакость» же делает Мосгорсуд потому, что как «малый ребенок» все эти мои доказательства «забыл». И еще потому, что вместо комплекса подделок («подложности») многих документов исполнительного производства, указанных мной, упоминает только «постановление об окончании исполнительного производства». По меньшей мере это – халатность (293 УПК РФ), на грани служебного подлога (ст.292 УПК РФ) и злоупотребления должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ), не говоря уже о нарушении статей 12 и 156 ГПК РФ. 

14). Суд первой инстанции отказал мне в требовании обеспечить поворот исполнительного производства «в связи с отсутствием к этому основания», то есть, фактически никак не обосновывая это свое решение. Мосгорсуд же «исправляет» этот недостаток следующим образом: «Поворот исполнительного производства не предусмотрен действующим гражданско-процессуальным законодательством». Но я этому термину и не придавал юридического значения, которое навязывает мне Мосгорсуд, ссылаясь на смысл ст. 444 ГПК РФ. Я придавал слову «поворот» смысл и значение по статье 12 ГК РФ «Способы защиты гражданских прав»:  «восстановление положения, существовавшего до нарушения права и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения», «признания недействительным акта государственного органа», «изменения правоотношения», защита гражданских прав «иными способами, предусмотренными законом». И неужели я, не юрист, все это знаю, а Мосгорсуд – не знает?  Я же уже писал, что Мосгорсуд поступает как «неразумное дите», но Мосгорсуд все же не неразумное дите, а суд, а у суда нет права нарушать закон (статьи12, 156 ГПК РФ).  

15). Мосгорсуд (повторяю – в данном составе судей) опять лжет. Притом не просто лжет по «детскости мышления», а настаивает на лжи, о которой ему уже доподлинно известно, что это – ложь. Он пишет: «Далее Синюков Б.П. в кассационной жалобе указывает, что при совершении исполнительных действий не было составлено акта о вселении. Однако, как усматривается из материалов дела, в исполнительном листе не содержалось предписания о вселении Синюковых, а только об их выселении. Это решение и исполнялось судебным приставом». Между тем судьи читают исполнительный лист, в котором написано: «Обратить решение суда от 19.11.02 о выселении… из квартиры 9 по ул. Грина, 16 с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу ул. Бартеневская, 13, кв.121...». Между тем, судьи читают пункт А2 «во-вторых» в моей кассационной жалобе, где написано то же самое. И неужели им не приходит в голову, что понятие, выражающееся  словом «предоставление» гораздо шире понятия слова «вселение», ибо вселение это только заключительный этап, часть предоставления. И предоставление как раз, кроме самого вселения, включает в себя предоставление моей семье документов на новую квартиру. И невыполнение «предоставления» в полном объеме, по меньшей мере, – халатность судебного пристава и самого суда, таким «детским» способом оправдывающего судебного пристава (ст.293 УПК РФ).

16). Предыдущая ложь Мосгорсуда на этом не заканчивается. Она продолжается: «Кроме того, на данные обстоятельства (акт о вселении) заявитель при рассмотрении дела по существу в суде первой инстанции не ссылается, и они  не были предметом исследования в суде первой инстанции». Между тем, в Жалобе (приложение 78) мной написано: «Удостоверившись, что часть вещей в квартире на ул. Бартеневской в виде невообразимой кучи досок, узлов и мешков, а часть – в подъезде дома на ул. Барте­невской, судебный  пристав-исполнитель посчитала свою работу по «выселению» законченной,  и удалилась около 20-00 часов 11.12.02. Не подписав с нами никакого документа, за исключением упомянутого «ответственного хранения зеркал», оставшихся в «старой» квартире. Больше мы судебного пристава-исполни­теля не видели». Между тем, в Заявлении в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04 (приложение 146)  написано: «…определение суда от 04.12.02 ОССП не выполнил в полном объеме, так как не вселил меня в квартиру 121 по Бартеневской ул., 13 и никому не передал удаленные из квартиры  9 по ул. Грина, 13 вещи. Об этом нет актов» и далее:  «не передано имущество на хранение (ст. 51 и 53)». И не моя вина, что эти мои заявления «не были предметом рассмотрения в суде первой инстанции», главное, что именно это заявлено мной в суде первой инстанции. Таким образом, Мосгорсуд либо лжет, либо не читал упомянутых документов, что в равной степени характеризует его как несправедливый суд, нарушающий закон (статьи 12 и 156 ГПК РФ, статьи 285, 286, 292 УПК РФ).  

17). Может показаться, что я употребляю слишком грубые слова в отношении Мосгорсуда в данном составе, но как же мне быть, если этот суд сам выставляет себя неадекватным (я просто не могу подобрать другого слова): «Доводы кассационной жалобы о наличии или отсутствии понятых при выселении не могут повлиять на существо вынесенного решения, т.к. были предметом исследования в суде первой инстанции, указанные лица были допрошены в качестве свидетелей. Оценка указанным доказательствам дана в решении суда, с которой судебная коллегия согласна. Кассационная  жалоба в этой части направлена на иную оценку указанным обстоятельствам». У Мосгорсуда ведь получается, что никакие кассационные жалобы вообще «не могут быть удовлетворены», так как «доводы» уже «рассмотрены» в судах первой инстанции, так как  «судами первой инстанции дана оценка» и так далее. И Мосгорсуду нет дела до того, что «понятые» не могут быть понятыми, что они лжесвидетельствуют, о чем я заявляю (приложения 146, 147), а суд первой инстанции не дает этому оценки. И Мосгорсуд все равно с этим «согласен» без какого-то бы ни было дальнейшего обоснования своей позиции. Я понимаю, что три судьи не могут быть разом неадекватными, и это прямо доказывает, что они преднамеренно нарушают закон (статьи 12 и 156 ГПК РФ, статьи 293, 292, 286, 285 УПК РФ). И вообще, что такое «кассационная жалоба направлена на иную оценку обстоятельствам»? Если суд на этом ставит точку, пренебрегая обоснованием этой своей позиции. Ведь если бы у меня не было «иной оценки обстоятельств» по результатам суда первой инстанции, то и кассационной жалобы ведь не было бы как таковой.

18). Мосгорсуд никак не хочет следовать закону о всестороннем, полном исследовании обстоятельств дела (ст. 156 ГПК РФ), правильному применению законодательства (ст.12 ГПК РФ): «Определением Зюзинского районного суда от 04.12.02 решение в части выселения Синюковых из квартиры было обращено к немедленному исполнению, что предусмотрено ст. 211 ГПК РСФСР, действовавшего на момент рассмотрения. Указанная статья прямо предусматривает, что на определение может быть подана частная жалоба, однако это не приостанавливает исполнение указанного определения. Таким образом, довод жалобы о том, что пристав не имел права возбуждать исполнительное производство, противоречит требованиям закона, а именно: ст. 211 ГПК РСФСР». Но я ведь этого и не оспаривал.  Я оспаривал то, что указанное определение суда от 04.12.02 вступило для меня в законную силу 16.12.02 (приложение 75), тогда как я выселен 11.12.02, а постановление о возбуждении исполнительного производства принято еще ранее, 06.12.02 (лист 2 приложения 145). Я ведь оспаривал то, что я не был должником взыскателя (префектуры) ни на 06.12.02, ни на 11.12.02, ни на 30.01.03, ни даже на сегодняшний день (право взыскателя на мою квартиру не зарегистрировано государством, по крайней мере, до начала 2004 года, я специально проверял) и поэтому ко мне не могла быть применена статья 75 закона «Об исполнительном производстве» даже сегодня, два года спустя (пункт А3 «во-вторых», пункт А4 приложения 154). А другой статьи закона для судебного пристава-исполнителя для моего выселения нет. Так что я имею полное право обвинять Мосгорсуд, так же как и суд первой инстанции по преднамеренному невыполнению упомянутых выше статей ГПК РФ, что, в свою очередь, дает мне право на защиту пунктом 1 статьи 6 Конвенции. 

19). Мосгорсуд преднамеренно затемняет вполне ясный вопрос: «Синюков Б.П. указывает, что суд неправомерно отклонил его требования об установлении юридического факта», не называя сам факт, который я называю фактом, имеющим юридическое значение, и подробно описываю его в приложении 154, пункт Б2.  Дайджест этого факта следующий. Судебный пристав-исполнитель удалил мое имущество из квартиры №9 по ул. Грина, 16? Да, удалил, и это доказано (приложение 145, листы 7, 8, 10). Это удаленное имущество сдано мне по описи и под расписку как требует закон? Нет, не сдано, акта не существует, или пусть мне его покажут. Значит, это имущество до сего дня находится под охраной судебного пристава-исполнителя. И пока оно не будет передано мне по акту, оно будет находиться согласно статье 75, п.5 закона «Об исполнительном производстве» под охраной судебного пристава-исполнителя. Другими словами, факт, имеющий юридическое значение, доказан. И суд обязан его зафиксировать в своем решении. Суд первой инстанции к этому факту выразил свое отношение следующей фразой: «Для удовлетворения остальных требований заявителя суд также не усматривает правовых оснований». Я обжаловал это решение в Мосгорсуд. Мосгорсуд написал  то, что процитировано выше и добавил: «Однако данный довод не может служить основанием для отмены решения, т.к. Синюков Б.П. обратился в суд с жалобой на действия судебного пристава-исполнителя, что предусмотрено ст.90 ФЗ «Об исполнительном производстве». Заявления об установлении юридических фактов рассматриваются судами в рамках требований главы 28 ГПК РФ в отдельном производстве по месту жительства заявителя». Судя по этой логике Мосгорсуда для любой статьи гражданского, уголовного, процессуального законов требуется отдельное судопроизводство, и ни по одному делу нельзя писать исковое или какое другое заявление в суд по нескольким взаимоувязанным статьям закона разом. Но это же – абсурд. Ведь это и есть нарушение закона о всестороннем и полном исследовании обстоятельств дела, вне которого невозможно правильно применить законодательство. У меня обозначено уже 19 пунктов нарушения в среднем трех законов разом по одному и тому же делу одним и тем же судом. Выходит, что мне надо 57 раз по отдельности обращаться в суд? И суд будет вынужден рассматривать одно и то же дело, притом практически в полном объеме, 57 раз подряд вместо однократного, всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Притом в статье 265 главы 28, на которую ссылается Мосгорсуд, указано, что «суд устанавливает факты, имеющие юридическое значение, только при невозможности получения заявителем в ином порядке надлежащих документов, удостоверяющих эти факты…». И у меня именно такой случай, и другой возможности нет кроме суда, установить факт, что мое имущество не сдано мне по акту. Притом во всей главе 28 ГПК РФ нет запрета на установление фактов имеющих юридическое значение в рамках любых дел, поэтому, «что не запрещено, то – разрешено» согласно элементарному понятию, которого Мосгорсуд почему-то не знает. И поэтому слова Мосгорсуда относительно «отдельного производства» – преднамеренная ложь, оценивать которую надо по одной из следующих статей Уголовного кодекса РФ или по всем разом: 285, 286, 288, 292, 293.

20). Ни один суд, включая Мосгорсуд, не может писать «остальные доводы жалобы не содержат правовых оснований» и ставить на этом точку, без достаточного обоснования своей позиции по каждому такому «доводу». Ни один суд не может писать «доводы кассационной жалобы… направлены на иную оценку доказательств и иное толкование норм права» и опять ставить точку, без того, чтобы не обосновать эти свои слова доказательствами о том, что «иные толкования норм права» и «иная оценка доказательств» незаконны. Но именно этими словами заканчивается определение Мосгорсуда по шестому судебному делу перед тем как написать: «Решение Зюзинского суда оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения». Это вновь нарушение статей 12, 156 ГПК РФ.

Хотя суд и не может писать то, что процитировано в п.20, но он же это написал. Поэтому я вынужден представить свои доводы для оценки Европейским Судом.

21). Я упоминал уже в своем пункте 13, о «подложном постановлении об окончании исполнительного производства», каковое Мосгорсуд пожелал осветить в своем определении. Но Мосгорсуд ни единым словом не упоминает о подложности (подделке) Актов о выселении от 11.12.02, каковые исполнены судебным приставом-исполнителем дважды (листы 7, 8 приложения 145), на каковых основано Постановление об окончании исполнительного производства от 11.12.02. Между тем они – подделка, и я это доказал в пункте Б3 с подпунктами приложения 154. Согласно этим доказательствам подделка – несомненна. Но, постановление об окончании исполнительного производства, основанное на подделках, не может быть законным. А незаконное постановление подлежит отмене. То есть, оно подлежит отмене не только потому, что исполнительное производство не могло быть возбуждено, не только потому, что оно не исполнено в полном объеме (без вселения нас в «новую» квартиру), но и по данной причине подделки документов. 

Кроме того, я просил Мосгорсуд рассмотреть дело по существу в кассационной инстанции, но он оставил это без внимания и отражения в своем определении. Кроме того, Мосгорсуд никак не выразил сво­его отношения к моему требованию «прошу постановить, что понятых в понятии статьи 40 ФЗ «Об испол­нительном производстве при выселении и вселении не было». Ибо понятые-совместители (грузчики-поня­тые), может быть, (я не мог всех десяти грузчиков запомнить) и были, но только это не соответствует понятию указанной статьи закона.  Я тщетно просил «в отношении «предоставления моей семье квартиры 121 по ул. Бартеневская, 13» закончить актом о вселении согласно закону», то есть продолжить исполнительное производство. Я тщетно просил «в отношении ареста (описи) имущества обязать ОССП передать мое имущество, находящееся под охраной ОССП, моей семье по акту». И так далее (последняя страница приложения 154).

Мосгорсуд ни единым словом не упоминает также о моем пункте Б4 приложения 154, согласно которому судебный пристав-исполнитель незаконно лишил меня права обжаловать этот исполнительный лист (пункт 4 статьи 20, часть третья пункта 1 статьи 22 закона «Об исполнительном производстве»).

Двадцать один пункт выше описанных нарушений закона Мосгорсудом, причем на трех страницах текста определения, и всего лишь по одному судебному делу из шести, относятся к защите моих прав человека пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

Но из этих нарушений Конвенции вытекают другие нарушения прав человека, подлежащие защите Конвенцией.        

Пункт 1 статьи 4 Конвенции гласит: «Никто не должен содержаться в… подневольном состоянии». Подневольное состояние моей семьи заключается в том, что вот уже два года никто из моей семьи не зарегистрирован по месту принудительного жительства, так как у нас нет на него никакого права. Примерно как права собственности на камеру в тюрьме, в которой отбывают наказание. Поэтому нас нет даже в списках избирателей при выборах органов власти. Дом же, где мы зарегистрированы, снесен с лица земли. И, естественно, из списков избирателей мы там тоже исключены. Конечно, я могу пойти вновь в суд по поводу своих избирательных прав, только на фоне шести прошедших судебных дел, как это будет выглядеть? Без надежды на успех. Притом мне год или два придется с моим-то здоровьем и при моем-то возрасте просто жить в этих судах, так как я все еще до сего дня хожу по судам по четвертому и шестому судебным делам.

Пункт 1 статьи 5 Конвенции гласит: «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность». Несвобода моей семьи, хотя нас и не держат под арестом, заключается в том, что даже бесплатной медицинской помощью согласно Конституции РФ мы не можем воспользоваться по месту жительства, так как без регистрации амбулаторная медицинская помощь не предоставляется. По этой же причине мы не можем свободно распорядиться нашим нынешним жильем, которое, якобы, нам предоставил в собственность суд. Между тем, при создавшейся ситуации моя семья, продав нашу бывшую квартиру, давно уже покинула бы столицу нашей «великой родины», закопалась бы где-нибудь в глуши, чтоб даже не было телевизора, по которому ежедневно врут о «самом справедливом суде в мире» и «стране, вставшей на путь демократии».  

Пункт 1 статьи 8 Конвенции гласит: «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища…». По этим же причинам мы не можем вот уже два года рассчитывать на уважение своего нынешнего жилища, личной и семейной жизни, а старое, наше собственное, жилище разбойники в лице публичных властей и суда отобрали и уничтожили. Не имея зарегистрированного в установленным законом порядке права собственности и даже права найма на нынешнее место проживания и регистрации по месту жительства мы оказались вне закона своей страны, вне общества, вне сострадания. Никто ныне не обязан уважать наши указанные права, так как мы живем вроде птички, севшей на государственные провода, протянутые вдоль государственной улицы.  

Пункт 2 этой же статьи Конвенции гласит: «Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав других лиц». Ни один пункт ограничений этого права к моей семье не может быть применен. Но мы лишены этого права властями страны фактически.

Статья 10 Конвенции декларирует свободу выражения мнения, но мы не можем его выразить, хотя бы в форме голосования, так как нас нет в списках избирателей по месту жительства. Однажды мы уже выразили свое мнение по поводу нашей собственности перед публичными властями, прокуратурой и судами всех уровней. Но нас так наказало государство за это, включая полное бесправие, нравственные страдания и пытки, что даже наши дети теперь не верят ничему и никому и в них растет неуверенность в жизни, в справедливости, вообще – недоверие такому государству. И они теперь десять раз подумают, прежде чем выражать свое мнение, каковое может не понравиться государству. 

Статья 14 Конвенции декларирует запрет дискриминации, но мы фактически дискриминированы государством по сравнению со всем остальным российским народом, имеющим хотя бы право голоса. И это новая дискриминация к той дискриминации моей семьи, каковая заявлена ранее, в предыдущих частях моей жалобы. 

Необходимые дополнительные пояснения к указанным нарушениям Конвенции. Судебный пристав-исполнитель выбросил (в полном смысле этого слова) мою семью как бездомных собак 11.12.02 в квартиру,  в которой мы уже два года живем на птичьих правах.  Я 30.12.02 подал жалобу на судебного пристава (шестое судебное дело). Так как даже без опоры на закон, по чисто житейской практике, было ясно, что тот, кто насильно нас переселял из своей законной собственности в «подаренную» нам судом заменяющую собственность, должен нести все затраты, связанные с этим переселением, включая государственную регистрацию нового жилья. Однако публичные власти так не считали. 18.03.03 я получил письмо начальника управления департамента жилищной политики и жилищного фонда города Москвы в ЮЗАО г-на Воронова (приложение 158), в котором в частности написано: «Для оформления предоставленной квартиры в собственность Вам необходимо обратиться в отдел переселения Управления, где с Вами будет заключен договор мены. Вы вправе также самостоятельно, как сторона по делу, зарегистрировать решение суда в Московском городском Комитете по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним по адресу: г. Москва, Зеленый проспект, дом 20».

Во-первых, г-н Воронов, представитель публичной власти, толкает меня на преступление, так как я не могу менять собственность, которая у меня изъята судом. Во-вторых, именно г-н Воронов как инициатор нашего судебного переселения из нашей законной собственности должен оформить на нас нашу новую собственность и оплатить все расходы, с этим связанные. Тем более что моя жена уже заплатила в контору этого господина, не зная за что, и без моего ведома около 5000 рублей (приложение 159). И еще надо платить и платить нам из своего кармана. И это просто разбой со стороны государственного чиновника. В-третьих, если г-н Воронов не хочет платить, то заплатить и оформить документы должен судебный пристав-исполнитель, ведь именно он исполнял решение суда о «предоставлении квартиры», и это выше доказано. И я жду решения суда по жалобе на незаконные действия этого пристава, не в полном объеме исполнившего исполнительный лист.

Почти через два года, 02.09.04, когда в частности по этому пункту мне окончательно отказали две судебные инстанции, я как законопослушный гражданин направился за свой счет оформлять государственную регистрацию, предварительно оплатив из своего кармана стоимость экспликации «новой» квартиры. Но мне в регистрации отказали, так как в решении суда (по их мнению) право собственности на предоставленную мне квартиру «прописано нечетко». Написано: «предоставить в собственность тому-то жилое помещение такое-то», и эту формулу зарегистрировать нельзя, а надо написать: «признать право собственности на такую-то квартиру за тем-то».

01.10.04 я и моя жена направили письмо в суд, «предоставивший» мне «новую» квартиру, с требованием по вновь открывшимся обстоятельствам пересмотреть решение суда с единственной целью: дать возможность моей семье зарегистрировать свое право и устранить ошибку суда по правоотношениям между мной и моей женой (приложение 159).

21.10.04 много раз упомянутый судья Ахмидзянова отказала нам в этом требовании. Следовательно, положение моей семьи еще больше усугубляется: государственная регистрационная палата отказала нам в регистрации собственности на квартиру по «нечеткому» решению суда, а суд отказался от изменения своего решения на более «четкое», чтобы эта Палата зарегистрировала собственность. И моя семья окончательно превратилась в птичку на чужом проводе.

Таким образом,  в течение двух лет  я физически не мог преодолеть все те негативные последствия всех шести судебных дел, которые представлены в моей жалобе в Европейский Суд. В течение этих лет действуют и усугубляются все те нарушения прав человека, которые представлены в предыдущих частях моей жалобы относительно нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции. И вот еще одно доказательство, которое я могу привести относительно разумности срока судебного разбирательства по шести судебным делам:  три по иску публичных властей к моей семье, и три – по моим искам (жалобам) к пуб­личным властям. Причем все судебные дела между теми же сторонами (кроме шестого) и о том же предмете (все шесть дел), так что слож­ность всех шести дел одинакова (таблица 1).     

Таблица 1

Показатели	Иски властей ко мне			Мои иски (жалобы) к властям
	2 дело	3 дело	4 дело	1 дело	5 дело	6 дело
Общая продолжительность рассмотрения, дней	20	160	80	240	340	610
В среднем на одно дело	87 дней			396 дней

 

При одной и той же сложности мои иски рассматриваются почти в пять раз медленнее, чем иски властей ко мне. При этом мой иск по 5-му делу не только не был удовлетворен за 340 дней, но даже и не стал в конечном итоге рассматриваться судом. При этом совершенно абсурдные иски властей ко мне немедленно удовлетворяются, тогда как мои иски к властям, скрупулезно обоснованные, так же быстро отвергаются при первом же рассмотрении (таблица 2)  

Таблица 2

Показатели	Иски властей			Мои иски (жалобы)
	2 дело	3 дело	4 дело	1 дело	5 дело	6 дело
Продолжительность первого рассмотрения, дней	20	7	8	3	13	10
Результат	Удовл.	Удовл.	Удовл.	Отказ.	Отказ.	Отказ.

 

И еще необходимо учесть, что средняя продолжительность рассмотрения исков властей ко мне в 87 дней не от суда зависела, так как суд их удовлетворил в среднем за 7 – 20 дней (таблица 2), а от меня, так как именно я подавал кассационные и частные жалобы на решения судов. Поэтому важно рассмотреть, в разумные ли сроки рассматривались эти жалобы (таблица 3), ибо публичным властям незачем было таковые подавать, так как суды все иски властей немедленно удовлетворяли. 

Таблица 3

Мои частные и кассационные жалобы	2 дело	3 дело	4 дело	1 дело	5 дело	6 дело
1-я  кассационная или частная жалоба, дней	-	56	72	23	179	237
2-я кассационная или частная жалоба, дней	-	97	-	158	40	363
3-я частная жалоба, дней	-	-	-	-	38	-
4-я частная жалоба, дней	-	-	-	-	70	-
Итого общее время повторных рассмотрений моих жалоб, дни	-	153	72	181	327	600
Среднее время рассмотрение одной жалобы, дни	-	77	72	91	82	300
Итог моих обжалований		Без успеха	Без успеха	Без успеха	Без успеха	Без успеха
Среднее время рассмотрения моих жалоб по таблице	124 дня при норме по закону 30 дней
Среднее время рассмотрения исков властей ко мне без учета моих жалоб на эти решения (см. выше)	12 дней при норме по закону 30 дней

 

Итоги таблицы не нуждаются в комментариях.

Срок для 68-летней реабилитированной жертвы политических репрессий (приложение 81) и горного инженера, 15 лет проработавшего под землей – немаленький. 

Но не только указанные статьи Конвенции я хочу привлечь в защиту своих прав человека по шестому судебному делу.

Статья 17 Конвенции декларирует запрещение злоупотребления правами. И я ведь не просто так столь подробно описал нарушение практически всех примененных и нужных к применению законов судами обеих инстанций по шестому судебному делу. Поэтому надо признать, что суды совершенно не случайно нарушали пункт 1 статьи 6 Конвенции, ибо случайность еще  можно было бы как-то объяснить, например, малограмотностью. Напротив, суды нарушали закон в массовом порядке, притом в ущерб именно мне за счет поблажек публичным властям. Притом, Мосгорсуд изощренно пытался придать моим заявлениям тот смысл, который я своим заявлениям не придавал. Например, мои пункты 6), 9), 18), 19), 21). И это никак нельзя интерпретировать как малограмотность судей. Поэтому это – преднамеренность.  А преднамеренность в таком случае – есть массовое, во всяком случае, неоднократное злоупотребление своими, чрезвычайно широкими правами суда.         

Статья 13 декларирует право на эффективное средство правовой защиты. Во всяком случае, ни Зюзинский суд, ни Мосгорсуд таковыми для меня по шестому судебному делу не являются.

Статья 1 Дополнительного протокола к Конвенции декларирует право моей семьи на уважение ее собственности. Неуважение нашей бывшей собственности уже представлено в Формуляре жалобы и четырех Дополнениях к ней. Но и нынешняя наша как бы собственность, предоставленная нам судами города Москвы, фактически обмененная судом на нашу бывшую стопроцентно защищенную законом собственность, не уважается. Ибо она – «псевдособственность» как доказано мной выше. Мы не можем свою «новую» собственность даже продать и купить другую в течение уже двух лет.

Пункт 1 статьи 2 Протокола №4 к Конвенции декларирует свободу передвижения и свободу выбора местожительства. Фактически мы – депортированные люди, чуть ли не – в тюрьме, только без охраны. Такая практика так называемого «расконвоирования» ведь в России есть. Заключенным за хорошее поведение разрешают жить на свободе, среди мирного населения, только систематически отмечаться в милиции. А мы систематически «отмечаемся» в судах. По-моему тут нет большой разницы.

 

Действия всех ветвей власти в контексте шести судебных дел

 

В связи с только что упомянутыми статьями Конвенции здесь и в предшествующих разделах жалобы в Европейский Суд я мечтаю о том, что законы в России выполняются, а невыполнение законов – роковая ошибка, как властей, так и судов. И сразу же обрываю эту свою мечту перед вопиющими фактами.

Допустим, мэр Москвы ошибся и написал необдуманное постановление о лишении моей семьи собственности. Но ведь я ему написал кучу писем, разъясняя свои права и объясняя ему нарушения им законов. Письма проигнорированы, значит, он преднамеренно поступал именно так как поступил.

Я многократно обращаюсь в прокуратуру, к Президенту, к Уполномоченному по правам человека, в Комиссию при Президенте. Все – бесполезно. Значит все они либо в подчинении у московского мэра, либо – боятся его тронуть, как говорится, сдувают с него пылинки.

Я подаю жалобу в Конституционный Суд на закон, подписанный мэром, согласно которому мэр имеет сомнительное право лишить меня собственности. Указанный Суд полтора года не хочет рассматривать мою жалобу и, наконец, нарушая Федеральный Конституционный закон о самом себе и Европейскую Конвенцию, отказывает мне окончательно. Выходит, и Конституционный Суд боится московского мэра? Ибо никто иной, как г-н Лужков подписал этот московский закон.

Я подаю в общегражданский суд жалобу на действия правительства Москвы (упомянутое постановление мэра), опираясь на Конвенцию. Почти год суд тянет дело, гоняя его из инстанции в инстанцию. Причем один и тот же судья Ахмидзянова «рассматривает» эту жалобу одновременно с исками подручных мэра к моей семье, но в разные дни, не объединяя их в одно производство, хотя эти дела между теми же сторонами, об одном и том же предмете и на одних и тех же основаниях. Причем я ведь в суд подал свою жалобу раньше, чем подручные мэра подали ко мне первый иск (см. дополнения № 2 и №3 к жалобе). И ведь иски против меня удовлетворены, а в удовлетворении моей жалобы – отказано.

Но ведь ни одного иска к моей семье (между теми же сторонами, об одном и том же предмете и на одних и тех же основаниях) не могло быть принято судами к рассмотрению. До тех пор, пока не рассмотрена моя жалоба, и эти иски должны быть рассмотрены только в качестве встречного иска к моей жалобе, и именно в рамках моей жалобы на намерение властей отобрать у меня квартиру.

Но не только по этой причине. Первый иск отозван истцом, а это согласно закону препятствует подаче новых исков между теми же сторонами, о том же предмете и на том же основании. Но ведь предмет второго и третьего иска властей к моей семье – моя квартира, точно так же как и первый, отозванный иск. Вот я и спрашиваю себя: разве может независимый от мэра и беспристрастный суд делать такие элементарные ошибки как ребенок? Разве может независимый и беспристрастный суд нарушать все законы подряд? Каковых я насчитал выше и только по одному судебному делу столько, что сбился со счета. 

Допустим, суд опять ошибся. Но он не мог обернуть дело к немедленному исполнению, так как в отношении нашей собственности он не имеет на это законного права (это подробно доказано в предыдущих Дополнениях к Жалобе). Пусть и этот закон суд преступил как бы по ошибке.

На сцену выступает судебный пристав.

Законопослушный пристав прежде, чем применить статью 75 закона «Об исполнительном производстве, должен потребовать у властей их право собственности на мою квартиру, зарегистрированное государством, и только тогда он мог применить статью 75 закона «Об исполнительном производстве». Так как я только в этом случае стал бы фигурировать в качестве должника правительства Москвы. А без понятия «должник» статья эта неприменима к моей семье.  Впрочем, пристав мог потребовать и у меня  такое же право собственности. Я бы ему представил это, свое зарегистрированное право, а власти бы ему представить ничего не могли. И пристав вернул бы им их исполнительный лист.

Допустим, что пристав забыл это сделать. Тогда он должен был по закону принести мне этот исполнительный лист, а я бы его тут же обжаловал в суде. Пристав бы стал ждать, что решит суд. Но ведь он скрыл от меня исполнительный лист, не дал мне его обжаловать. А судья Ахмидзянова скрыла от меня свое определение о немедленном исполнении в письменном виде, которое я прочитал только 16.12.02, через пять дней после выселения, когда это определение, собственно, и вступило в законную силу. Но ведь и пристав не спросил судью: Имеется ли у Синюкова на руках постановление суда, и когда оно вступило в законную силу? Ведь в исполнительном-то листе графа «вступило в законную силу» и сегодня не заполнена, и пристав это видел. Налицо создание преступного сообщества из представителей публичной власти, суда и судебных исполнителей (ст. 239 УК РФ).   

Напротив, пристав тут де сел писать постановление о возбуждении исполнительного производства,  написал и подумал, что надо его принести мне домой не позднее следующего дня, а в постановлении он ведь обязан написать:  «подлежит обжалованию в 10-дневный срок». И он ведь написал там эти слова, только мне принести это постановление опять «забыл». И вручил только в зале суда по требованию судьи через полтора года, когда обжаловать было уже слишком поздно.

Ладно, считаю, что опять пристав «забыл». Хотя вызвать милицию для моего насильственного привода не забыл (приложение 145, листы 5, 6), солгав милиции при этом (приложения 147, 148).  

Далее пришел пристав выселять, вернее, переселять как написано у него в исполнительном листе. Так хотя бы тут постановление о возбуждении исполнительного производства прихватил с собою, вручил его мне прямо перед выносом моих вещей, а я бы ему сказал: «Извините, но статья 18 закона «Об исполнительном производстве» дает мне право обжаловать этот документ, так что подождите».

Ладно, опять «забыл», хотя не забыл вручить мне не предусмотренное законом «предписание о выселении», в каковом не стал указывать, что оно может быть обжаловано в суде. И велел грузчикам тащить к выходу книжный шкаф, а я бы ему сказал: «Извините, но статья 19 «закона о Вас» дает мне право просить Вас отложить на 10 дней исполнительное производство, так как я подаю на Вас в суд. Притом, согласно пунктам 4, 5, 6 статьи 20 «закона о Вас» Вы должны обязательно приостановить исполнительное производство. И согласно пунктам 1, 2 статьи 22 «закона о Вас» эта приостановка должна быть до окончания рассмотрения вопроса по существу судом.  Притом заметьте, – сказал бы я, – согласно пункту 2 статьи 24 «закона о Вас» никакие исполнительные действия по приостановленному исполнительному производству не допускаются». Ладно, все это пристав опять «забыл» сделать.

Надо сказать, что я читал закон «Об исполнительном производстве» не до, а после выселения. Но пристав-то должен знать его наизусть. Я ведь не думал, что дело так быстро развернется, я ведь надеялся закон успеть прочитать, он ведь был уже для этого куплен. Но я не успел. Поэтому я и не спросил: А где же Ваши понятые? Ведь здесь только представители публичной власти и грузчики, каковые тоже представители публичной власти. И почему Вы не делаете опись имущества? И вообще, почему Вы ломаете мои вещи, я же на них работал полжизни? 

Кроме того, из-за «забывчивости» пристава, не вручившего мне исполнительный лист хотя бы для прочтения, я не знал, что в нем написано: «выселить с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу…». А из-за «забывчивости» судьи Ахмидзяновой, вручившей мне свое определение только после выселения, я не знал вообще, какой пункт ее судебного решения приведен к немедленному исполнению. То есть, я выглядел в руках этих искушенных представителей власти и закона питекантропом.

Между тем, цитирую пункт 17 «Информационного письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 2001 г. N 59 "Обзор практики разрешения споров, связанных с применением Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним":  «Объект незавершенного строительства не может быть продан с публичных торгов в порядке исполнительного производства до тех пор, пока право собственности должника на данный объект не будет зарегистрировано самим должником или судебным приставом-исполнителем в соответствии со статьей 25 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним". <…> Поскольку сам должник свое право собственности на указанный объект не зарегистрировал, регистрация его прав должна была быть проведена судебным приставом-исполнителем…» (выделение – мое).

Так как право собственности (частное право) в случае спора юридических,  физических или тех и других лиц ничем не отличается в смысле регистрации этого права, арбитражный процесс может интерпретироваться в обычный гражданский процесс. Поэтому я совершенно обоснованно возбудил жалобу на действия судебного пристава-исполнителя, который не зарегистрировал перед исполнительным действием ни права города Москвы на бывшую мою собственность, ни наше право на «предоставленную» нам судом «новую» собственность. И именно поэтому пристав не мог применить ст.75 закона «Об исполнительном производстве, а значит и – выселять, так как правительство Москвы не являлось собственником моей бывшей квартиры.

Для доказательства приведу лишь заголовок  Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 декабря 2001 г. N 1125/00 «Принимая решение о понуждении ответчика освободить занимаемые им помещения, суд не учел, что истец не являлся собственником спорного имущества и не мог рассматриваться в качестве его добросовестного приобретателя, а потому не вправе истребовать имущество из владения ответчика». С учетом того, что «государственная регистрация является единственным доказательством права собственности», каковую город Москва не имел на мою бывшую квартиру, судебный пристав-исполнитель не мог начать исполнительное производство по выселению моей семьи.   

А дальше было два суда по моей жалобе на незаконные действия пристава, совершенно бессмысленные, без надежды на успех. И я пошел, опять тщетно, оформлять за свой счет свою «новую» квартиру. Только надо еще сказать о тех «нищенских» как бы удовлетворенных моих требованиях к суду по жалобе на пристава. Их немного (приложение 152). Только суд закончился 23.04.04 и его решение уже полгода лежит на столе у судебных приставов, однако никто из них палец о палец не ударил, чтобы выполнить решение суда. Именно поэтому я и просил Мосгорсуд применить к решению суда первой инстанции статьи 206, 257, 258 ГПК РФ, каковые любой справедливый и законопослушный суд и без моей просьбы применить обязан. Но об этом у меня сказано уже в пункте 6).

Поэтому я 28.09.04 отправил председателю Зюзинского суда заявление согласно статье 428 ГПК РФ о выдаче мне исполнительного листа (приложение 160). Притом без всякой надежды на успех. 

Статья 3 Конвенции трактует: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Из всего того, что мной изложено в разделе III настоящего Дополнения № 5 к Жалобе по пятому и шестому судебным делам и ссылкам на упомянутые статьи Конвенции следует, что я и моя семья с осени 2002 года и по настоящий день находимся под изощренными нравственными пытками. Публичная власть, прокуратура, суды и служба судебных приставов, составив преступное сообщество, обращаются с моей семьей бесчеловечно, всеми указанными действиями унижают наше человеческое достоинство. Особенно наши нравственные страдания усилились при депортации моей семьи в квартиру № 121 по ул. Бартеневская, 13. Мы постоянно испытываем стресс от недостатков этой нашей квартиры, о чем сказано в Дополнении № 4, но не это даже сейчас главное. Главное в том, что мы испытываем невыносимые страдания, отрешенные фактически от всех гражданских прав невозможностью осуществить регистрацию по месту жительства, о чем сказано выше. Мы не находим ни на минуту покоя. Мы страдаем невыносимо, и больше это уже невозможно терпеть. Наши с женой страдания усугубляются тем, что вместе с нами подвергают пыткам и наших детей. Дети видят наши страдания, и жалость к нам у них начинает перемешиваться с презрением к нам, не могущим отстоять свои права. И нам становится стыдно даже перед своими детьми. И я уже почти готов покориться злой воле публичных властей, только чтобы прекратились наши страдания.

Именно поэтому я после судебного отказа мне в жалобе на незаконные действия судебного пристава-исполнителя предпринял попытку зарегистрировать наши с женой права на указанную квартиру (приложение 159), и из этой попытки видна наша жалкая роль. Но это даст возможность снять хотя бы часть наших страданий. Да, я не согласен ни с одним из пяти решениями суда. Да, я обратился в Европейский Суд. И мне надо быть принципиальным, не регистрировать брошенную как собаке кость квартиру. Показать этим действием свою непреклонность. Но уже нет сил. И именно под пыткой я предпринимаю эти действия по регистрации квартиры в собственность и вынужден буду платить за это деньги, отрывая их от своего жалкого пенсионного пропитания. Несмотря на то, что все это должны сделать власти Москвы, суд или судебный пристав. Это одна сторона обстоятельства.

Другая сторона состоит в том, что  согласно статье 13 ГПК РФ «вступившие в законную силу судебные постановления… являются обязательными для всех без исключения… граждан… и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории РФ». И я как законопослушный гражданин сейчас обязан это сделать. Я понимаю, что пять российских судов несправедливы и незаконны, но они именно так решили. И пока эти решения не изменены, они – действуют.   

 

По «IV. Заявление в соответствии со статьей 35 § 1 Конвенции»

16. Окончательное внутреннее решение (дата и характер решения, орган судебный или иной – его        вынесший.

Пятое судебное дело.  Заявленный гражданский иск и заявленное уголовное преступление публичных властей против моей семьи отклонено без рассмотрения. 

Шестое судебное дело. Жалоба на незаконные действия судебного пристава в основном отклонена, а та небольшая часть моих требований, которая удовлетворена, не удовлетворена также, уже судебным приставом.  

17. Другие решения (список в хронологическом порядке, даты этих решений, орган – судебный или иной – его принявший). Других решений нет по обстоятельствам пятого и шестого судебных дел.

18. Располагаете ли Вы каким либо средством защиты, к которому Вы не прибегли? Если да, то объясните, почему оно не было Вами использовано? Я отныне не располагаю ни единым средством защиты. Я все их использовал.

 

По «V. Изложение предмета заявления и предварительные требования

по справедливому возмещению»

19.      

19.1. Из контекста пятого и шестого судебных дел, процессуального порядка и судебных постановлений по ним (с учетом остальных четырех судебных дел) явно следует, что группа лиц государственных служащих из различных ветвей власти совершают взаимоувязанные и взаимосогласованные действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в Конвенции, в отношении моей семьи (статья 17 Конвенции). 

19.2. Эти действия по пункту 19.1. превышают «пределы использования ограничений в отношении прав» (статья 18 Конвенции). 

19.3. Процедура рассмотрения и отвержения прокуратурой и национальными судами иска «о компенсации материального и морального ущерба» (пятое дело) не соответствуют праву на эффективное средство правовой защиты (статья 13 Конвенции) и праву на справедливое судебное разбирательство (пункт 1 статьи 6 Конвенции).

19.4. Процедуры рассмотрения и постановления судов по жалобе «на неправомерные действия судебного пристава, приведшие к материальному и моральному ущербу нашей семье» (шестое дело) – не соответствует пункту 1 статьи 6 Конвенции.

19.3. Определение Конституционного Суда РФ по жалобе Синюкова Б.П. не обеспечило «право на справедливое судебное разбирательство» в части «публичного разбирательства» – не соответствует пункту 1 статьи 6  Конвенции. 

19.5. Действия Генеральной прокуратуры РФ, прокуратуры Москвы, Зюзинской районной прокуратуры Москвы, выраженные в их официальных письмах, по невозбуждению уголовного дела по фактам пыток и покушения на жизнь (пятое дело), не обеспечили право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе – не соответствуют статье 13 Конвенции.

19.6. Совокупность нарушений Конвенции по пунктам 19.1 – 19.5 повлекла за собой другие нарушения Конвенции – пункта 1 статьи 6, статьи 3, пункта 1 статьи 4, пункта 1 статьи 5, пунктов 1 и 2 статьи 8, статьи 10, статьи 13, статьи 14, статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции, пункта 1 статьи 2 Протокола №4 к Конвенции.

 

Требования по справедливому возмещению

В формуляре жалобы и дополнениях к нему № 1 –  № 4 сформулированы эти требования. Они могут корректироваться мной в порядке рассмотрения жалобы Европейским Судом на более поздней стадии.

 

VI. ДРУГИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИНСТАНЦИИ, ГДЕ РАССМАТРИВАЛОСЬ

ИЛИ РАССМАТРИВАЕТСЯ ДЕЛО

Ни в каких других международных инстанция настоящее дело не рассматривалось и не рассматривается.     

 

Приложения:

144. Письменное Заявление в зале суда от 04.12.02 о пытках.

145. Исполнительное производство на 11 листах.   

146. Мое письменное «Заявление в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04» на 2 листах. 

147. Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04» на 8 листах с 4 приложениями к нему, всего на 15 листах.

148. Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 16.03.04 по ранее проведенным судебным заседаниям.

149. Письмо в Мосгорсуд от 22.11.02 о принятии кассационной жалобы по четвертому делу к рассмотрению.

150. Письмо зам председателя Мосгорсуда от 25.11.02, полученного 09.12.02, об отказе рассматривать кассационную жалобу.

151. Заявление о предоставлении мотивированного решения суда от 18.05.04 по шестому судебному делу.         

152. Решение суда первой инстанции от 23.04.04 по шестому судебному делу. 

153. Замечание на протокол судебного заседания от 24.05.04 в сопровождении Заявления  о продлении процессуального срока от 24.05.04 по шестому судебному делу.

154. Кассационная жалоба от 26.05.04 в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока от 26.05.04 по шестому судебному делу.

155. Заявление о направлении кассационной жалобы в Мосгорсуд от 16.07.04.

156. Заявление в зале Мосгорсуда от 02.09.04.

157. Определение Мосгорсуда от 02.09.04 по кассационной жалобе по шестому судебному делу.

158. Письмо властей Москвы от 18.03.03 № ПГ-818/3-/0/-1

159. Заявление в суд от 01.10.04 по вновь открывшимся обстоятельствам по четвертому судебному делу.

160. Заявление в Зюзинский суд от 28.09.04 о представлении мне исполнительного листа на судебное решение по шестому судебному делу.

 

VIII. Заявление и подпись

22. Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я здесь указал, являются верными.

Кроме того, заявляю следующее. Невыносимые страдания, переносимые мной, вполне вероятно, прекратят мою жизнь до начала рассмотрения Европейским Судом настоящей жалобы. Но это не должно означать, что рассмотрение жалобы должно прекратиться. В связи с тем, что я сам веду дело, ибо у меня нет возможности нанять адвоката, только я один владею всем комплексом знаний и материалов по этому делу, а мои наследники, жена и дети, плохо представляют себе весь этот комплекс, я считаю, что все необходимые материалы имеются в распоряжении Суда. При этом в материалах есть ответы на любые, даже предполагаемые возражения российских властей, хотя их и трудно найти в столь объемном заявлении, включающем формуляр и пять приложений. Поэтому мои наследники не должны прекращать рассмотрение дела. Они могут только давать к нему дополнительные пояснения, какие потребуются Суду. То есть, это дело непременно должно быть рассмотрено, если Суд решит его рассмотреть. На мировое соглашение с Россией могу пойти только я, если доживу. Наследникам я такого права не представляю.

                              30 октября 2004,  заявитель Борис П. Синюков».

 

19 ноября юридический референт Первой секции Европейского Суда Ирина Яценко уведомила меня о приобщении настоящего дополнения к материалам досье, а 19 мая 2005 мне отправлено Европейским Судом письмецо следующего вида.

Теперь я повторю его текст:

 

Г-ну СИНЮКОВУ Борису

…………………………….

г. Москва 117042

РОССИЯ / RUSSIE

 

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

 

ECHR-LRus 11.OR(CD1)                                                                                              19 MAI 2005

NAB/OXG/mma

 

Жалоба № 35993/02

SINYUKOV v. Russia

 

Уважаемый господин,

 

Довожу до Вашего сведения, что 29 апреля 2005 г. Европейский Суд по правам человека, заседая в составе Комитета из трех судей (г-жа Ф. Тулькенс, Председатель, г-н А. Ковлер и г-н С.Э. Йебенс) в соответствии со статьей 27 Конвенции, принял решение на основании статьи 28 Конвенции объявить вышеуказанную жалобу неприемлемой, поскольку она не отвечает требованиям, изложенным в статьях 34 и 35 Конвенции.

 

Исходя из материалов дела, имеющихся в распоряжении Суда, а также в той степени, в какой поданные жалобы входят в его компетенцию, Суд решил, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или в Протоколах к ней.

 

Это решение является окончательным и не подлежит обжалованию в Суд, включая Большую Палату, или в какой-либо иной орган. Также сообщаю Вам, что Секретариат не в состоянии предоставить дополнительную информацию, связанную с рассмотрением жалобы Комитетом, равно как и вести дальнейшую переписку в отношении данной жалобы. Суд не будет направлять Вам каких-либо дополнительных документов, относящихся к жалобе. В соответствии с указаниями Суда, досье по данной жалобе будет уничтожено по истечении одного года с даты настоящего письма.

 

Настоящее уведомление сделано Вам в соответствии с правилом 53 § 2 Регламента Суда.

 

С уважением,

От имени Комитета

(закорючка)

Сантьяго Кесада

Заместитель Секретаря Секции.

 

 

Но комментировать его я пока не буду, вам, я думаю, надо передохнуть.

 

 

 

[ Оглавление романа]

[ Назад ] [ Вперед ]