Кривосудие Европейского Суда

(роман в письмах)

 

«Жалоба № 35993/02  SINYUKOV v. Russia.  Первая Секция

Довожу до Вашего сведения, что 29 апреля 2005 г. Европейский Суд по правам   человека,   заседая    в   составе    Комитета    из    трех     судей  

(г-жа Ф. ТУЛЬКЕНС, Председатель, г-н А. КОВЛЕР и г-н С. Э. ЙЕБЕНС) …принял решение… объявить вышеуказанную жалобу неприемлемой, поскольку она… не содержит признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или в Протоколах к ней. Это решение…  не подлежит обжалованию….  Суд не будет направлять Вам каких-либо дополнительных документов, относящихся к жалобе, …досье по  …жалобе будет уничтожено…

                                Сантьяго Кесада Заместитель Секретаря Секции».

 

Часть II

Незыблемая моя надежда – формуляр

 

Введение

 

 

В высылаемом Евросудом формуляре ничего нельзя изложить, и он нужен только для того, чтобы я не сбился с порядка изложения, канонизированного Судом. Поэтому в каждом листочке, присланном мне Судом, я делал только ссылки авторучкой, боясь туда впечатать машинописно хоть одно слово. Чтобы Суд видел, что я «вписал», как он рекомендует, хотя бы одну фразу своею собственной рукой. Что касается заголовков, то я их просто скопировал в свое послание. При этом сильно боялся, что вдруг от меня потребуют вообще все писать рукой, а не печатать, поэтому на каждой машинописной странице поставил свою подпись.

В общем, вы видите, как я боялся нарушить какое-нибудь, самое незначительное правило, из-за которого могу получить от ворот – поворот. Потом, постепенно и благодаря предупредительности упомянутой в первой части г-жи Чернышовой, я избавился от беспричинной боязни. В результате чего у меня появилось время и силы на более важные вещи – на суть своей жалобы, факты, из которых получалось нарушение Конвенции, и доказательства этих нарушений этими самыми фактами. Хотя все еще недостаточно понимал принцип доказательств, мне казалось, что, представив Суду слова российского судьи Ахмидзяновой, сказанные мне в зале суда («Вы еще пожалеете…»), но, естественно, не занесенные в протокол, помогут мне в доказывании злобной воли этого так называемого судьи. Ведь нас с женой в зале суда двое, а против меня трое: судья, секретарь и правительство Москвы в лице истца о моем принудительном выселении. Так что об этом и писать не надо, так как этот факт не подлежит подтверждению, если даже Суд и надумает приехать к нам в Россию. Я этим хочу сказать, что в процессе написания примерно пяти сотен машинописных страниц формата А-4 шрифтом 10 пунктов я приобрел навык, которым ныне горжусь. Но и сожалею, так как никакой адвокат на такой подвиг неспособен, даже за миллион, какового у меня все равно нет.

В этой части романа, как и в других его частях, я не привожу приложений, упоминаемых в скобках, несмотря на ваши неудобства. Дело в том, что я жалуюсь Европейскому Суду на родные российские «ветви власти» и этими приложениями я доказателен и неопровержим. Но ведь Европейский Суд не читал моего предыдущего романа в письмах под названием «Государство – людоед». А вы, надеюсь, читали. В нем есть специальные главы, посвященные муниципии, нашему президенту, прокуратуре, судам, включая Конституционный Суд, поэтому дважды писать одно и то же как-то неудобно мне. Именно поэтому я вашими неудобствами пренебрег, что поделаешь: хозяин – барин. 

Вообще-то легковерным людям можно начинать с настоящего романа, доверяясь ссылкам в скобках на приложения и веря мне, что приложения что-то доказывают. Подозрительным от природы людям, разумеется, надо начинать с романа «Государство – людоед», там все упоминаемые здесь приложения – прямо в тексте и недоверчивым будет приятно удостовериться, что я не вру.

Но вот тем людям, которые интересуются не только нашими судами и вообще российскими людоедскими властями, надо читать меня, начиная с моей книги «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории». Толку будет больше.

А уж тем из вас, кого интересует, при чем же здесь еврейская мировая история, надо читать все мои труды, развивающие постулаты, заявленные в упомянутой книге. Тогда вы поймете, почему же я обратился к Европейскому Суду, и не просто обратился как к зубному врачу, когда у меня болит, а именно инспирировал это дело, опираясь на родную свою Конституцию в связи с роковой ошибкой московских властей. Что, впрочем, не помешало им тут же вывернуть меня наизнанку, дав мне в руки инструмент под названием Европейский Суд.

Это было то, что нужно. Европейский Суд оказался достойным своего российского собрата по знаменитой русской пословице «Суд – что дышло, куда повернул, туда и вышло». Я, конечно страдаю, но черт с ними, с моими страданиями, когда я этим методом доказываю: западная демократия, основанная на законе Моисея (да, да, того самого!), давно уже отходит от его принципов, сближаясь с так называемой азиатской формацией, каковую я называю людоедским правлением народом.

А уж этот неоспоримый факт, проверенный лично методом «самозаражения», во-первых, доказывает, что государства придумали и создали бандиты, во-вторых, показывает, что век государств истек, и им скоро помирать.   

На свои ошибки я буду, как и прежде, обращать ваше внимание, авось вам пригодится.

 

14. Изложение фактов (Досье № 35993/02)

На № 14 не обращайте внимания (это не № главы), так как это всего лишь порядковый номер по формуляру, на этом номере наконец-то я должен добраться до сути дела. Вы это видели на первой части моего романа в письмах, где я следовал этим номерам неуклонно, давая пояснения, что они обозначают. Теперь это уже ни к чему, но поможет вам ориентироваться. Ведь номер главы менее важен, чем порядок формуляра. Итак.

14.1. «Власть всегда права».Моя семья имеет в частной собственности (номинально моя жена Синюкова Галина) в городе Москве квартиру, где мы и проживаем: я, жена и сын. В доме – 32 квартиры, около половины из них – частная собственность жильцов, остальные – муниципальная собственность Москвы. То есть, это – кондоминиум в понятии статьи 1 закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики» от 24.12.92 №4218-1 в редакциях Федеральных законов от 12.01.96 №9-ФЗ и от 21.04.97 №68-ФЗ со всеми вытекающими из этого закона правоотношениями между долевыми собственниками кондоминиума. Заметьте, это прекрасное начало.

За 40 лет эксплуатации дома (постройка 1959г.) из взносов собственников скопились амортизационные отчисления на капитальный ремонт. И в 1997-98 годах муниципальные власти потратили эти деньги на капитальный ремонт общего имущества кондоминиума (в понятии статьи 8 упомянутого закона). Были полностью заменены системы отопления, водоснабжения, энергоснабжения, газоснабжения, канализация, санитарно-техническое оборудование, перекрыта крыша, дом с газовых колонок переведен на централизованное снабжение горячей водой, отремонтирована вентиляция, уложен новый асфальт, приведена в порядок придомовая территория, уличное освещение и так далее. Я уж не буду после каждого абзаца повторять свое примечание. Ладно?

Видя эти общедомовые ремонтные работы, наша семья тоже затратила на ремонт своей квартиры 16257 долларов (Приложение 60. Приводить я приложение не буду, но оно – договор со строительной организацией и ее оплаченные мной счета). Таким образом, мы подготовили себе спокойную старость. Квартира наша в кирпичном, 4-этажном, с высотой потолков 3,1 метра и в 5 минутах ходьбы до станции метрополитена доме стала выглядеть очень красиво, удобно, несравненно лучше тех квартир, которые строят муниципальные власти в железобетонных 17-этажных домах на окраинах города для сдачи внаем.

Шокирует в приведенной ситуации то, что в самый разгар указанного ремонта мэр Москвы пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северного Бутова (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Согласно Дополнительному протоколу к Конвенции (ст.1) перед написанием указанного постановления мэр Москвы должен был бы обратиться к нам за согласием на это «освобождение территории». Но, мы, собственники, ничего не знаем об этом постановлении. Здесь мне надо было бы добавить, что этим постановлением мэра наш дом вовсе не подлежал сносу.

Когда дом, включая нашу квартиру, уже был полностью отремонтирован, и мы радовались как дети, мэр Москвы пишет второе свое постановление «во исполнение» уже упомянутого («во исполнение надо бы выделить и объяснить выделение). Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)». И об этом постановлении мы опять ничего не знаем. Между тем в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома…», нашего дома. Словно мы какие-то безответные животные. Об этой фразе мы пока тоже ничего не знаем. Добавлять, почему мы «не знаем», не нужно, пусть Суд, если ему нужно, попросит Россию показать документ, в котором мы под роспись ознакомлены с этим постановлением. Вы заметили что когда я употребляю слово «Суд» с большой буквы речь идет о Европейском Суде? Хотя он этого и не стоит. Во всех остальных случаях суд – российский. Исключая, разумеется, Верховный Суд и Конституционный Суд, я все-таки уважаю нашу Конституцию, хотя и она слегка кривовата.     

Официально от властей мы ничего не знаем, но потекли слухи, что наш дом будут «сносить». Совершенно сбитый с толку несуразностью и невообразимостью слухов о сносе только что капитально отремонтированного дома, я пишу префекту Виноградову 20.02.02 письмо «О предполагаемом сносе дома по ул. Грина, 16», в котором сообщаю ему о незаконности даже мысли «снести» без моего ведома мою собственность. И указываю, что согласно Конституции РФ (ст.15) «международные договоры РФ являются частью ее правовой системы», имея в виду Конвенцию. Но я не такой уж твердолобый, чтобы чисто по-человечески не понимать нужд ошибшихся чиновников. Поэтому к этому письму приложил «Меморандум…», характеризующий потребительские достоинства своей квартиры и дома в целом, и указал, что этот Меморандум мог бы стать основой обсуждения и заключения со мной договора о сносе моей собственности. (Приложения 1 -  Письмо префекту ЮЗАО Москвы от 20.02.02 на 3 листах плюс уведомление, плюс «Меморандум…» и 60 – упомянутый договор о затратах на ремонт нашей квартиры). 

Префект мне на это письмо отвечать не стал. Вместо этого, в своей официальной газете, выпускаемой на деньги налогоплательщиков, «официально» сообщил, что наш дом – «ветхий». Поэтому дом, дескать, и «сносят». (Приложение 2, вырезка из газеты «За Калужской заставой»).

Это был чудовищный обман. О нем я 18.04.02 написал мэру Москвы, а заодно и в прокуратуру Москвы, приведя бесспорные, неопровержимые доказательства, что наш дом не «ветхий». Я считал, что этот факт должен заинтересовать прокуратуру, так как письмо называлось «О неправомерности сноса…» и касалось денег не только моих, но и денег налогоплательщиков. (Приложение 3). На это письмо ни мэр, ни прокуратура по существу не ответили. Прокуратура уголовного дела о растрате народных денег не завела. Аппарат правительства Москвы 25.04.02 переслал мое письмо в ЮЗАО Москвы.  (Приложение 4).

5 марта 2002г., почти через четыре года после первого постановления мэра о сносе нашего дома, нас вызвали в префектуру Юго-Западного административного округа Москвы (в дальнейшем ЮЗАО) и безапелляционно заявили следующее. Есть постановление правительства Москвы № 811-ПП. Вашу собственность мы сносим, а вас переселим туда, куда пожелаем «в черте города». Притом то, что вы здорово потратились на ремонт и привели свою квартиру в идеальный порядок, мы учитывать не будем. Дадим вам взамен только «ваши» квадратные метры в нашем «стандартном» муниципальном жилье. Мы знали, что этот «стандарт» представляет собой 17-этажные железобетонные коробки самых устаревших проектов и совершенно неприемлемо отделанных по сравнению с существующей у нас отделкой квартиры. И сказали об этом властям, вторично предъявив упомянутый «Меморандум…», на что получили ответ: «больше нас ничто из ваших претензий не интересует». Просьбу представить нам постановление №811-ПП не исполнили. 

04.04.02 я принес в районный суд жалобу на действия властей Москвы (в составе Приложения 33), но судья Сухова не приняла ее, обязав меня приложить к жалобе постановление правительства Москвы №811-ПП, которое я обжалую. У меня этого постановления, естественно, не было. И судья Сухова выпроводила меня за дверь.

5 апреля 2002г. я обратился с официальным письмом в префектуру ЮЗАО Москвы, ссылаясь на нарушение своих гражданских прав, с требованием предоставить мне это постановление. (Приложение 5). Ответ из Управления муниципального жилья (УМЖ) ЮЗАО Москвы от 29.04.02  (Приложение 6) напомнил мне, что я вместе со своей квартирой являюсь рабом муниципальных властей. О представленном властям «Меморандуме…» ни слова. Тем более что насильственно «предложенная» мне квартира по улице Горчакова стоила в два раза дешевле моей и абсолютно не соответствовала «Меморандуму...».

Ранее (7 – 11) марта 2002г. я обратился к мэру Москвы с очень уважительным письмом (Приложение 7). Дескать, Вы по ошибке подписали постановление, которое нарушает Конституцию. Ответ от 15.03.02 был не по существу, а как бы почтовое уведомление (Приложение 8): письмо Ваше отправили в Управление муниципального жилья (УМЖ). То есть мэрия делает вид, что это не Лужков подписал постановление правительства Москвы №811-ПП, нарушающее мои права, а – УМЖ. И именно поэтому УМЖ посчитало, что может со мной делать все, что пожелает. Эту мою мысль доказывает и письмо заместителя префекта, направленное мне 17.05.02 (Приложение 9), и почти в точности повторяющее письмо из УМЖ (Приложение 6).  Заместитель префекта, поняв, что правительство Москвы отдает меня ему в рабство, стал обращаться со мной как с рабом.   

 В ответ на это оскорбительное для моего правосознания письмо УМЖ я написал письмо (Приложение 10), в котором подробно разъяснил властям – нарушителям закона все, что я думаю на этот счет. Заместителю префекта тоже было направлено письмо (Приложение 11). 

 Я понял, что аппарат мэра отдал меня на растерзание префектуре. Тогда я 30.05.02 написал третью жалобу мэру на его же собственный секретариат, направляющий мои жалобы в префектуру, вместо того, чтобы побеспокоить самого мэра (Приложение 12). Я это сделал специально, чтобы посмотреть, отправят ли и эту мою жалобу снова в префектуру? Эта моя жалоба была немедленно переправлена в префектуру. Мое письмо мэру называется «Жалоба на Аппарат Правительства Москвы, не рассматривающий мои жалобы по существу». И начинается с обращения не к Лужкову, а к начальнику секретариата: «Г-жа Кочеткова! Я жалуюсь уже прямо на Вас, поэтому не отправляете, пожалуйста, и эту мою жалобу как две предыдущие в Юго-Западный административный округ. Ибо и эта, и предыдущие мои жалобы напрямую касаются распорядительных прерогатив Правительства Москвы, и только в порядке исполнительской дисциплины касаются префектуры ЮЗАО. И я жалуюсь не на то, что мне квартиру не дают, а на то, что без моего ведома правительство Москвы как разбойник грабит мою собственность». А г-жа Кочеткова мне отвечает: «Ваше письмо, поступившее в правительство Москвы, направлено в Департамент жилищной политики и жилищного фонда, с поручением рассмотреть и сообщить Вам о принятом решении». Она делает вид, что не знает, что именно мэр Лужков подписал постановление о сносе моей собственности.

Между тем, уже обращаясь к самому Лужкову, я писал в этом же письме: «Уважаемый Юрий Михайлович Лужков!  Я с искренним и глубоким уважением написал Вам первое свое письмо. Я выразил свое полное уважение к нуждам города. Пусть г-жа Кочеткова Вам это письмо покажет. Но то, как поступают со мной и моей семьей, эксплуатируя самым бессовестным образом мое уважение к правительству Москвы, заставит вздрогнуть в праведном гневе даже ангела. Например, г-н Воронов из УМЖ и г-н Картышев из ЮЗАО пишут: «выделяется равноценное благоустроенное жилое помещение», а сами, выражаясь фигурально, предлагают за мою квартиру коробок спичек. Имея на руках наш «Меморандум…», который я прилагал и к письму к Вам, и который характеризует объективные потребительские свойства и качества нашей квартиры, разве можно в трезвом уме сравнивать следующие вещи? Кирпичный 4-этажный 43-летний дом с бетонными перекрытиями, и «новая» 17-этажная «панелька» или «хрущоба» - равноценны? Пять минут до метро и два автобуса до метро –  равноценно?  Обжитой район с полной инфраструктурой и новостройка как юрта в степи – равноценны? Потолки 3,1 м и потолки 2,6 м, куда не помещается даже моя мебель, - равноценны? Импортные подвесные потолки, в санузле – зеркальные, и вкривь и вкось наклеенные потолочные обои – равноценны? Канадские двери с полированной латунной фурнитурой и «бумажные советские» двери – равноценны? Английские обои и обои «из промокашки» – равноценны? Импортная плитка (от пола до потолка) и масляная краска – равноценны? Итальянская чугунная ванна, французский унитаз и «советская» сантехника – равноценны? Ванная комната в 4,5 кв. метра и ванная комната в 2,5 кв. метра – равноценны? Стиральную машину, которая не помещается в ванной комнате «новой» квартиры, - выбросить? Итальянскую кухонную мебель, не помещающуюся в «новой» кухне, - выбросить? Шкафы, не влезающие по высоте, - выбросить? Люстры, которые достают до пола в «новой» квартире, - выбросить? Не упоминаю других статей «Меморандума…», а то Вам, наверное, стало скучно». Закончил же я свое письмо так: «Во всяком случае, я жду ответ за Вашей подписью, в крайнем случае, – за подписью ответственного лица Правительства Москвы, притом по всем, без упущения, вопросам, которые подняты здесь и в приложениях. Ибо Правительство Москвы не ответило мне официально ни на одно письмо, а времени между тем прошло 2,5 месяца».

И на это письмо я не получил ответа. Больше я Лужкову писем не писал. Он же их все «спускает» в префектуру, простите, как в унитаз.

Ободренные правительством Москвы зам префекта и начальник УМЖ почти одновременно, 17.06.02 и 20.06.02, и почти в унисон сообщают мне, что подают на нас в суд «о переселении и изъятии» нашей частной собственности, квартиры (Приложения 13 и 14). В данном случае моя семья от животных отличается только тем, что на животных в суд не подают, «переселяют» без суда, даже на бойню.

Из 2005-го: прочитанную вами часть я написал обоснованно, так как подал жалобу в суд на действия властей, а вот следующий пункт – зря написал, так как в суд на президента не подавал.  

14.2. Администрация Президента служит не Гаранту Конституции, а мэру Москвы. Я пошел в прокуратуру, а моя жена побеспокоила самого Президента Путина, притом два раза. Первый раз секретарь Президента переадресовал женино письмо мэру, на которого собственно жена и жаловалась. Тогда жена во втором письме напомнила Президенту, что сама еще в состоянии оплачивать пересылку своих писем, и просит его не о почтовых услугах, а чтобы прочитал, и гарантировал исполнение Конституции, «всенародно избранный».

Второе письмо от Президента следует процитировать, оно того стоит.  «В Управлении Президента Российской Федерации по работе с обращениями граждан Ваше письмо рассмотрено. Разъясняем, что согласно Положению об Управлении Президента Российской Федерации по работе с обращениями граждан, утвержденному Указом Президента Российской Федерации от 3 апреля 1997 года №288, с учетом изменений, внесенных Указом Президента Российской Федерации от 21 апреля 1998 года №426, обращения граждан, поступающие в Администрацию Президента Российской Федерации, направляются для рассмотрения тем должностным лицам, в чью компетенцию входит решение поставленных заявителем вопросов. Учитывая, что в Вашем очередном обращении Вы вновь поднимаете те же вопросы, оно направлено на рассмотрение в Правительство Москвы..  Всего Вам доброго! Консультант отдела писем Борисенко Г.К.» (Выделение – мое).

Выделенные слова выражают весь смысл. Во-первых, в Кремле некомпетентны решать вопросы. И президент пересылает письма тому, кто компетентен. А сам он, получается, компетентен только в почтовых услугах. Во-вторых, Президент написал «Положение», по которому его клерки письма эти пересылают. И больше им делать нечего. В-третьих, его клерки без этого «Положения» не могут шагу ступить. В-четвер­тых, клерки амбициозны. Поэтому они не терпят «очередных обращений» и «вновь поднятых тех же вопросов». И «разъясняют» нам, рабам, что два раза жаловаться – преступление. И, наконец, ежегодно об­новляемое «Положение…» «полагает» не рассматривать жалобы и обращения граждан, а направлять их тем, на кого мы жалуемся, без рассмотрения. В Конституции записано, что «гражданин имеет право непосредст­венно участвовать в управлении делами государства» (ст.32), «право обращаться лично в госорганы» (ст.33), а Президент наш все это нам должен «гарантировать». И вместо гарантирования он своими Положениями за номером и датой сводит эти статьи Конституции к пустому звуку, дескать, мы только пересылаем, почтой служим.

Из 2005-го: Заметьте, «господа новой России», (как вас иначе мне называть?)  мне на президента надо было подать в суд 23 иска,  так мы с женой написали ему 23 письма и ровно столько же получили ответов от его администрации, словно он не президент а – пересыльная почта. А суды таковы, как описаны в предыдущем романе. То же самое надо было сделать с прокуратурами всех уровней, включая генеральную. А уж потом писать об этом в Европейский Суд.   

 14.3. Прокуратура не закон охраняет, а мэра Москвы. Я написал 7 марта 2002г. (зарегистрировано 11.03) в прокуратуру Москвы прошение, что мэр Москвы нарушает Конституцию РФ и Закон «Об основах федеральной жилищной политики». (Приложение 15). Через две недели (18.03.02) я прочитал ответ уже от «младшей» прокурорской инстанции, районной прокуратуры Москвы (Приложение 16), куда прокуратура Москвы мое прошение переслала. Суть ответа проста: выселять Вас будут судом, там и жалуйтесь. Хотя я со всеми подробностями объяснил прокуратуре, что в суд властям идти нельзя по закону. А вот по сути моей жалобы (на преднамеренное нарушение высшего закона страны в намерении «снести» мой дом, в факте самого «выселения» из моей собственности, в факте, который даже не вправе рассматривать суд) – в ответе ни единого слова.

Увидев, что районная прокуратура сама нарушает закон, я с большим энтузиазмом направился вновь в прокуратуру Москвы с новым прошением от 29.03.02 (зарегистрировано 01.04.02), теперь уже жалуясь на саму районную прокуратуру (Приложение 17) .

Например, я пишу: «Г-жа Кутловская принимает уничтожение моей частной собственности правительством Москвы за не обсуждаемую данность». Потом обращаю внимание прокуратуры  Москвы: «В статье 1 Федерального закона от 17.0192 №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 17.11.95 № 168-ФЗ говорится: «Прокуратура Российской Федерации… осуществляет надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина… органами местного самоуправления…, их должностными лицами…». В статье 22, п.3 этого закона сказано: «опротестовывает противоречащие закону правовые акты, обращается в суд или арбитражный суд с требованием о признании таких актов недействительными». Потом заостряю: «В статье 26, п.1 этого же закона сказано: «Предметом надзора является соблюдение прав и свобод человека и гражданина… органами местного самоуправления», а в статье 27, п. 1: «При осуществлении возложенных на него функций прокурор принимает меры по предупреждению и пресечению нарушений прав и свобод человека и гражданина, привлечению к ответственности лиц, нарушивших закон, и возмещению причиненного ущерба».

И, наконец, привожу: «В пункте 2 этой же статьи: «При наличии оснований полагать, что нарушение прав и свобод человека и гражданина имеет характер преступления, прокурор возбуждает уголовное дело и принимает меры к тому, чтобы лица, его совершившие, были подвергнуты уголовному преследованию в соответствии с законом»». И заканчиваю, всеми фибрами души чувствуя свою правоту: «Прошу исполнить Ваши должностные обязанности…»

И вновь моя жалоба 04.04.02 была направлена в районную прокуратуру, на которую я жалуюсь, и которая даже не стала рассматривать существа моей жалобы. (Приложение 18).

18 апреля 2002г. я написал письмо в Генеральную прокуратуру России (Приложение 19). Над моим «Прошением-жалобой на неправомерные действия Правительства Москвы и Прокуратуры Москвы» разрыдался бы любой прокурор мира.

Я все пытался процитировать прокурору Генеральной прокуратуры, который принял меня, статью 10, пункт 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», где черным по белому было написано: «запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются». Я чувствовал, что он сейчас именно это сделает. И я не ошибся. Он отправил мою жалобу на прокуратуру Москвы в прокуратуру Москвы (Приложение 20).

В Генпрокуратуре я был 18 апреля 2002 г., а 25 апреля мне пришло письмо из московской прокуратуры (Приложение 21). В нем прокурор Артамонова сообщает: «направляю заявление Синюкова (поступившее ей из Генпрокуратуры – мое) о нарушении жилищных прав» в районную прокуратуру. Я пишу в Генпрокуратуру, она направляет в московскую прокуратуру, а московская прокуратура направляет в районную прокуратуру. Разве это не пересыльная почта вместо прокуратуры? Разве вся прокурорская иерархия не нарушает закон «О прокуратуре…»?

Но не это главное, хотя и обидно для моего гражданского чувства. Для меня лично г-жа Артамонова приписала: «Заявителю одновременно разъясняю, что согласно ст.8 Жилищного кодекса РСФСР принятие решения о сносе жилого дома входит в компетенцию Правительства Москвы». «Входит в компетенцию» выделила прокурор Артамонова специально для меня, чтобы я не пропустил.

 Г-жа Артамонова подписалась под этим письмом как «заместитель начальника управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов». Выделение ее титула – мое. Если титулованный прокурор не знает, что «законы и правовые акты, действующие на территории РФ до вступления в действие настоящей Конституции, применяются в части, не противоречащей Конституции», то такого прокурора назвать прокурором трудно. Мало того, она по своей должности начальствует над  «законностью правовых актов», «надзирает за исполнением законов».

Между тем, Жилищный кодекс принят еще до вступления в силу действующей Конституции России. И если г-жа Артамонова пишет мне о статье 8, не проверив ее соответствие Конституции, то, как же ее назвать хотя бы простым прокурором, а не начальником многих прокуроров?

Статья 8 Жилищного кодекса называется «Исключение из жилого фонда жилых домов и жилых помещений». И гласит: «Периодически, в сроки, утвержденные Советом Министров РСФСР, производится обследование состояния жилых домов государственного и общественного жилого фонда. Непригодные для проживания жилые дома и жилые помещения переоборудуются для использования в других целях либо такие дома сносятся по решению <…> исполкома Московского городского совета народных депутатов». Даже, если г-жа Артамонова никогда не держала в руках Конституции, и не знает того, о чем я сказал выше, то, как она не могла не заметить следующего? Во-первых, Совета Министров РСФСР ныне нет, как и самой РСФСР, значит, нет и сроков, которые он устанавливает для «производства обследования». А нынешний Кабинет Министров России вообще не занимается частной собственностью, чтобы устанавливать свои «сроки» ее «обследования».  Во-вторых, моя собственность частная, и не относится ни к государственной, ни к общественной. Тем более что понятие «общественная собственность» вообще исключено из законов. Есть понятие «собственность общественных объединений». В-третьих, в статье 8 вообще не упоминается частная собственность так как, когда издавался этот закон ее не было в природе в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике (РСФСР). Была только «личная собственность», например, утюг, пальто, сережки в ушах и так далее. Значит, никакой «исполком Московского городского совета народных депутатов», которого самого ныне нет в природе, не может распоряжаться частной собственностью даже по этому коммунистическому закону, на который г-жа Артамонова ссылается. В-четвертых, всего-то, что г-жа Артмамонова нашла в этом «ископаемом» законе, это что «дома сносятся по решению…»  Но надо же и о начале предложения не забывать? Дома-то сносятся не любые, а именно «непригодные для проживания жилые дома», притом только государственные и общественные, а не частные или смешанного владения (кондоминиум). Но, у нее на столе лежит моя «Жалоба о неправомерности сноса капитально отремонтированного дома», притом кондоминиума. Ее я направил в прокуратуру Москвы несколькими днями раньше.

Она ведь, наверное, думала, что я поленюсь изучить текст, на который она ссылается весьма кратко: «согласно ст. 8… входит в компетенцию» и тут же самовольно заменила «исполком Московского городского совета народных депутатов» на «правительство Москвы». И у нее получилось, что правительство Москвы выше Конституции, Конвенции и Бога, даже частную собственность сносить может. И если это не подлость в официальных устах государственного чиновника высокого ранга, «блюдущего законы», то я не знаю, что такое вообще подлость, и какая она тогда должна быть? Кому же «служит» прокурор г-жа Артамонова?

Между тем, вся кипа моих жалоб, направленных в прокуратуру Москвы и в Генеральную прокуратуру России, стеклась в районную прокуратуру юго-западного округа (ЮЗАО) Москвы. И, я думаю, г-жа ее начальница Кутловская была очень довольна. Как были довольны чиновники префектуры, о чем я сообщил выше. Она ведь отлично знала, что нарушает законы, когда писала мне то, что вы читали выше. А тут и генеральная, и московская прокуратуры жалобы на ее же действия отправляют ей же на рассмотрение. И она пишет мне 30.04.02 (Приложение 22): «От предложенного варианта (переселения – мое) Вы отказались. Вопрос о переселении будет решен в судебном порядке. В настоящее время готовится соответствующий иск от имени ЮЗАО Москвы в Зюзинский суд» (выделено мной).

Это от кого же она, сидя у себя в кабинете и читая мои письма, узнала, что «иск готовится»? – подумал я. И почему этот иск «готовится от имени ЮЗАО», а не само ЮЗАО готовит этот иск? Притом безличное «готовится» – это как бы сам себя иск готовит. А если этот иск готовит сам себя, то почему же он себя готовит «от имени»? В общем, не ошибусь, предполагая, что г-жа Кутловская вместо того, чтобы броситься защищать мои права и свободы (что ее обязанность), сама готовит иск ко мне в суд «от имени ЮЗАО».

Пока я писал про обрадованную лестным вниманием всех вышестоящих прокуратур г-жу Кутловскую, г-жа Артамонова в городской прокуратуре соображала, что же ответить мне на то письмо в городскую прокуратуру, в котором я 08.05.02 жалуюсь на ее беззаконие и подлость? (Приложение 23). Я бы этого никогда не подумал, если бы мне на жалобу ответил кто-нибудь другой из прокуратуры Москвы. Но ведь именно она сама ответила мне 28.05.02 (Приложение 24) на ту жалобу, которую я подал именно на нее. Только на этот раз подписалась она не «заместителем начальника управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов», а уже «начальником отдела по надзору за исполнением законов в социальной сфере». Наверное, уже повысили в должности.

И опять – одно сплошное лукавство: «Согласно ст.1 Закона г. Москвы основанием для принятия решения об освобождении жилых помещений в строениях является постановление Правительства Москвы об изъятии земельного участка для городских государственных и муниципальных нужд в связи с необходимостью нового строительства, развития территорий, реализации других государственных (муниципальных)  программ, требующих сноса строений. Постановлением Правительства Москвы от 4.09.01 № 811-ПП …предусмотрено переселение жителей из сносимого дома… Данное постановление принято Правительством Москвы в пределах предоставленных полномочий» (выделено мной).

Рассмотрю внутреннюю несообразность приведенной фразы, не касаясь пока самого «закона» Москвы. Правительство Москвы может согласно «закону» своим постановлением только «изымать» земельный участок. А оно, нарушая собственный закон, «предусматривает переселение» и называет дом «сносимым», даже не «изъяв» под ним землю. И вообще в этом «постановлении» нет ни одного слова об «изъятии» земли. То есть, не изъяв землю под моим домом, согласно своему же закону, правительство Москвы не может ни «переселять», ни называть дом «сносимым», ни даже «предусматривать переселение». И после этого разве может г-жа Артамонова не только писать мне, что «данное постановление принято Правительством Москвы в пределах предоставленных полномочий»? Но и употреблять формулу «согласно ст.1 закона Москвы»?

«Изъятие земельного участка» отдельно от права собственности на квартиру в кондоминиуме согласно статье 8, часть 2-я Федерального закона «Об основах федеральной жилищной политики», который имеет большую юридическую силу по сравнению с законом Москвы, недопустимо. Но, разве не должна по своей должности знать об этом прокурор? Разве не должна она знать, что федеральный закон выше по юридической силе, чем  закон Москвы? Во-вторых, почему позволяет себе прокурор защищать своим прокурорским авторитетом явное нарушение Конституции в законе Москвы, отождествляющем государственную и муниципальную «нужды»? И вообще, что это такое «городская государственная нужда»? Что, тогда и «деревенская государственная нужда» есть? Так что ли? 

Несомненно, прокурор вспомнила, что я критиковал ее по поводу статьи 8 Жилищного кодекса. Но ответить по этому поводу ей нечего, я все ей объяснил. И она де­лает вид, что не упоминала этой статьи 8 в предыдущем своем письме. Зато нашла новую лазейку, столь же неправомерную: «Жилищный кодекс РСФСР действует в редакции Федерального за­кона от 17.04.2001 № 48-ФЗ и в установленном порядке утратившим силу не признан» (мое выделение). А, что, Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года о рабстве россиян разве признано утратившим силу, притом в установленном порядке? И добавляю, что в 1200-странич­ном Сборнике законов Российской Федерации 1999 года издания, в котором есть все главные законы страны, тем не менее, нет ни Соборного уложения, ни Жилищного ко­декса РСФСР. Ведь Жилищный кодекс современный человек даже и понять не сможет, там же одни какие-то «исполкомы», «народные комиссары», «советы» и прочее, сегодня совершенно непонятное. Недаром прокурор Артамонова самовольно меняет текст этого ископаемого закона, «исполком Московского городского совета народных депутатов» – на «правительство Москвы». Но, это не самое главное.

Главное в том, что будь отдельные поправки к этому Жилищному кодексу в редакции хоть 2030 года, хоть 3000 года, а не только 2001 года, все равно этот Кодекс действовал до вступления в силу нынешней Конституции, и поэтому подпадает под ее пункт 2 второго раздела, и поэтому обязательно должен быть проверен (не считая самой поправки) на соответствие Конституции. А по Конституции никто не вправе ни изымать землю под моим жильем, ни сносить мою собственность, ни переселять, ни «предоставлять в связи с выселением». Никто, кроме самого государства. И никто, кроме государства, не имеет права подавать такие иски в суд, так как у него не будет «законного основания», которые тоже исчерпывающе определены законами, и Конституцией в том числе.

Кроме того, я специально открыл этот закон в редакции 2001 года. Так вот, в этой «редакции» есть всего одна поправка, что заключенные, вернувшись из тюрьмы, имеют право на то жилье, в котором они проживали до ареста. И это абсолютно все «изменение». А прокурор Артамонова хотела меня запугать этой прошлогодней «редакцией». К делу, по которому я просил защиты у прокуратуры от разбойников из мэрии эта «редакция 2001 г.» ведь не имеет отношения?  

Несомненно, что все это прокурор знает, знает, но преступно пишет мне: «Оснований для вмешательства прокуратуры не имеется». Ах, преступником может назвать только суд? Тогда пусть прокурор Москвы или Генеральный прокурор РФ подаст на нее в суд, защищая мои права человека, в том числе и предоставленные мне Европейской конвенцией, являющейся частью правовой системы России. Но именно они же и поручили отвечать г-же Артамоновой на мою жалобу, в которой я жалуюсь на г-жу Артамонову. 

Я сел за повторную жалобу в Генеральную прокуратуру. Вместе с 25 приложениями к ней, доказывающими мою правоту и неправоту властей и прокуратуры Москвы, получилось 98 листов (Приложение 25 без внутренних приложений). Называлась она так: «Повторная жалоба о защите прав человека, декларированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, Конституцией РФ и законами РФ, нарушенных Правительством Москвы и Префектурой ЮЗАО Москвы при попустительстве работников Генпрокуратуры РФ, Прокуратуры Москвы и Прокуратуры ЮЗАО Москвы при отчуждении и сносе собственности нашей семьи…»

Дежурный прокурор Генпрокуратуры дотошно раза три пересчитал страницы, то и дело, допрашивая меня: а здесь меньше, чем 98. Я говорил, что именно 98, и он вновь начинал их считать, пока не понял, где он разом перевернул не одну, а две страницы. Потом я получил от этого «блюстителя» закона точно такую же бумажку, как и в прошлый раз: «в прокуратуру города Москвы» (Приложение 26).

Надо ли мне повторять слова Конвенции, что «каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве»?

(29-30).05.02 я написал вновь в прокуратуру Москвы короткое письмо, дескать, к вам уже идет из Генпрокуратуры мое 98-страничное письмо с жалобой на вас. Будьте добры, чтобы ответ мне подписал прокурор Москвы, а если его подпишет ближайший заместитель, то пусть тогда будет отмечено, что это мнение не только заместителя, но и официальное мнение прокуратуры Москвы (Приложение 27).

10 июня 2002 г. мне на него отвечает и.о. начальника управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы г-н Павлов (Приложение 28). Он пишет: «Согласно ст. 6 Закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики» собственник недвижимости в жилищной сфере либо ее части имеет право в порядке, установленном законодательством, владеть, пользоваться и распоряжаться ею и в том числе сносить, если при этом не нарушаются действующие нормы, жилищные, иные права и свободы других граждан (выделено мной), а также общественные интересы». Зачем этот высокий прокурорский начальник привел эту цитату из закона? Но никаких выводов из нее не сделал, оставив в виде намека.

Во-первых, если бы Лужков владел всем домом, а не частью этой недвижимости, то он мог бы с нею делать все, что ему заблагорассудится. В том числе и снести ее. И я – тоже, если бы владел всем домом. Но в том-то и беда Лужкова, что он хочет снести свою часть недвижимости, а вместе с нею и мою часть снести. И заметьте, сносить одну часть дома, оставляя другую часть нетронутой, никто из нас не может, только – весь дом и дотла. Поэтому вступает в действие вторая часть законодательной фразы. Каждый из нас может сносить свою часть собственности, если при этом не нарушаются жилищные и иные права другого собственника. Но в том-то и дело, что любой из нас, снося свою часть собственности, тем самым нарушает эти самые жилищные и иные права другого собственника. Я уже не говорю об общественных интересах, так как нас таких собственников – куча, которую теперь Лужков совершенно беззаконно таскает по судам, чтобы суд «выселил».

Зачем же тогда солидный прокурор приводит эту статью? Ведь частная и муниципальная собственности по Конституции совершенно равноправны. Притом совершенно независимо от ее величины. А он намекает мне, дескать, если Лужкову принадлежит больше квартир, чем мне, то он и является как бы главным собственником. Дескать, ему можно сносить, а мне – нельзя. Если не для этого, то объясните мне, зачем приведена прокурором эта выдержка из закона? Другого-то основания у него нет привести эту выдержку. Было бы основание, притом в его пользу, он бы не забыл его расписать подробно.

Между тем, сразу вслед за рассмотренной мной фразой он продолжает: «Кроме того, ст. 8 Жилищного кодекса РСФСР также (выделение мое) предусматривает право органов исполнительной власти г. Москвы принимать решение о сносе дома». Вот эти прокурорское «кроме того» и «также» и выдают прокурора. Не было бы этих прокурорских «кроме того» и  «также» и у меня бы не было основания его обвинять в грязном намеке. То есть, он хочет сказать, что мэр Москвы может сносить наш совместный дом не только как «главный» владелец дома, но, «кроме того, и также» по статье 8 Жилищного кодекса. Хотя по этой самой статье, как я уже писал выше, ископаемого как динозавр «закона» мэр может сносить только дома, в которых жить опасно из-за ветхости, притом не частной собственности дома, а «государственные» или «общественные». А частной собственности дома, будь они хоть без стен и крыши, с одним только полом, он сносить не может. Когда писался этот пресловутый Жилищный кодекс, частной собственности на квартиры в многоквартирных домах, повторяю, вообще не было. Сегодня-то она есть, но законом старинным не предусмотрена. Почему же тогда прокурор пишет, что Лужков имеет право сносить дома, находящиеся в частной собственности?

Дальше прокурор стращает меня судом, специально и преступно забыв, что ни один суд страны не вправе принять иск об отчуждении моей собственности по желанию ни одного мэра страны, так как он не может быть в принципе быть обоснован ни одним российским законом. И я никому не должен ни копейки, чтобы обращать мою собственность в уплату каких-либо моих долгов. И общественной нравственности моя квартира не угрожает. И так далее по пункту 3 статьи 55 Конституции РФ.

Постращав меня судом, этот, высокопоставленный прокурор, сидящий чуть ли не на Олимпе прокуратуры, вспомнил, что он не по своему прокурорскому желанию мне пишет, чтобы стращать, а всего лишь «отвечает» на мою жалобу (в том числе и на него самого же) добавил в самом конце письма: «Оснований для вмешательства прокуратуры не имеется». Объясняю. Объявляя прокуратуре свой возраст и то, что я уже 16 лет нахожусь на пенсии, заработанной под землей, я потребовал от прокуратуры, ссылаясь на Закон о прокуратуре, чтобы она согласно требованию этого закона защитила мои права человека перед муниципальными властями Москвы. Я имею на это полное право согласно Закону о прокуратуре, если они его когда-либо читали. Вот он мне и приписал, что зря я на прокуратуру надеюсь. Она тут «не имеет оснований» защищать мои права человека. И тем самым вновь нарушил закон, непосредственно его касающийся.

Я спросил сам себя: правильно я назвал этот раздел «Прокуратура охраняет не закон, а Лужкова»? И еще раз подтвердил, да, именно так.

Из 2005-го. Я все время повторяю, что я не подал в суд столько  исков к прокуратурам, сколько они мне написали противозаконных писем. И поэтому я преждевременно жалуюсь на прокуратуру Европейскому Суду, так как не исчерпал всех внутренних средств защиты. Но я же уже  знал тогда, что у Европейского Суда есть прецедент такого рода, например, с курдами в Турции. Там власти тоже незаконно снесли половину курдской деревни, дескать, эта половина деревни потенциально опасна в смысле терроризма. Не долго думая, курды обратились сразу же и непосредственно в Европейский Суд, даже не пытаясь исчерпать внутренние средства защиты своих прав. И что же вы думаете? Европейский Суд немедленно принял  дело курдов к своему производству и заставил правительство Турции за свой государственный счет восстановить разрушенное. А ведь это полная аналогия моему делу. Так что Европейский Суд вполне мог сделать тоже самое и с моим делом, но он ведет себя как разборчивая девица: этому дала, а этому – не дала.  

14.4. Законодательная власть Москвы служит не москвичам, а мэру Москвы. В Москве есть «закон», по которому меня можно насильно принудить к «выбору местожительства». Другими словами, выбросить из моей собственности, предоставив мне взамен то, что посчитает нужным дать мне мэр Москвы по своему личному усмотрению. И этот закон Москвы от 9 сентября 1998 года № 21-73 не только попирает почти в каждом своем пункте Конвенцию, но и Конституцию России.

14.5. Конституционный Суд не хочет проверять конституционность упомянутого закона Москвы. Краеугольным камнем в законе Москвы «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» от 09.09.98 №21-73 является антиконституционное отождествление «государственной» и «муниципальной» нужды. Поэтому я обратился в Конституционный Суд, так как определять государственную нужду может только само государство. И для этого у него есть федеральное правительство, которому в принципе может помешать мой дом строить, например, космодром. И тогда государство в лице своего клерка придет ко мне и попросит меня продать или обменять мою собственность по моей цене. Но, так как я могу оказаться жадным и запросить у государства за мою квартиру полбюджета страны, государство должно будет отказаться от строительства космодрома. И это будет смешно. Вот поэтому, я думаю, у государства в Конституции появилась возможность принудительного отчуждения имущества.

Рассмотрим теперь муниципальную нужду и даже нужду субъекта федерации, каковым Москва является по Конституции. Можно себе представить 89 государственных нужд в одной стране, единой и неделимой? А сто тысяч муниципальных и в то же самое время государственных нужд в одной стране? Например, государство Россия пришло ко мне со своей государственной нуждой, просить построить космодром вместо моей квартиры. А следом забегает председатель окрестного сельского муниципалитета и тоже на основании государственной нужды требует построить на этом же самом месте бензоколонку, за которую только что получил взятку. И оба эти парня абсолютно равны, так как у обеих «государственные» нужды. И никто не сможет их рассудить, у кого же нужда «более государственная». Ведь в Конституции нет государственной нужды первого, второго, третьего сорта. Там же стоит: государственная, и точка. Кроме того, в Конституции специально декларировано, что муниципальная власть не является государственной властью.

Привожу свою жалобу в Конституционный суд от 23.05.02 полностью.

 

«По преамбуле. В Законе Москвы сказано: «Настоящий Закон в соответствии с Конституцией … устанавливает порядок и условия переселения собственников… по решению органов власти города Москвы». В статье 34, пункт 1 Конституции РФ между тем сказано: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности». То есть Конституция РФ каждому собственнику дает право свободно распоряжаться своей собственностью, притом с выгодой для себя, так как «экономическая деятельность» не бывает без потенциальной выгоды (прибыли), иначе она не экономическая деятельность, а какая-то другая. А закон Москвы прямо в преамбуле устанавливает «порядок и условия» этой экономической деятельности, каким является «переселение» (отчуждение права распоряжения) из частной собственности, тем самым попирая Конституцию РФ. Так как обязывает собственника не по свободной воле распоряжаться своим имуществом, а «по решению органов власти города Москвы».

По статье 8, пункт 1 Конституции РФ «в Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение товаров…, свобода экономической деятельности», а обсуждаемый Закон хочет это «пространство» для Москвы сделать автономным от России. В этой же статье, пункт 2 Конституция РФ «признает и защищает» частную и муниципальную собственность «равным образом», а Закон Москвы декларирует муниципальную собственность выше собственности частной, так как «устанавливает» ей свои «порядок и условия».

Поэтому ссылка в преамбуле на Конституцию РФ, дескать, «в соответствии с Ней» выглядит совершенно издевательски, обидно для Конституции РФ. Это чистое неуважение к Конституции РФ.

Статья 1. В ней сказано: «Основанием для принятия Решения об освобождении жилых помещений… является постановление Правительства Москвы об изъятии земельного участка для городских государственных и муниципальных нужд… реализации других государственных (муниципальных) программ, требующих сноса строений».

Во-первых, Правительство Москвы «захватывает» не принадлежащую ему «власть», «присваивает властные полномочия» вышестоящего Правительства России, что согласно статье 2, пункт 4 Конституции РФ «преследуется по федеральному закону». Ибо только государству принадлежит это право. Согласно статье 35, пункт 3 «принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено при условии предварительного и равноценного возмещения». То есть, ни для каких других, в том числе и муниципальных, «нужд», кроме государственных, никакое частное имущество, в том числе и земля, не может согласно Конституции РФ быть изъято (отчуждено) принудительно. Притом для этого нужно именно Постановление Правительства России, но никак не Постановление Правительства Москвы. То есть, опять «присвоение властных полномочий». 

Во-вторых, кто дал право Правительству Москвы отождествлять слова «государственное» и «муниципальное»? Ведь в статье 12 Конституции РФ написано: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Между тем словесная формула со скобками «государственная (муниципальная)», употребленная в Законе Москвы, именно это и означает согласно русскому правописанию. И даже, если принять во внимание, что Москва – субъект Федерации, то тогда получится, что у нас в стране 89 «государственных властей» со своими «государственными нуждами» каждая, а российская государственная власть со своей государственной нуждой – только одна из многих? Но тогда по рассматриваемому закону Москвы нет и самой России? Ибо закон Москвы «равен» Конституция России. 

В третьих, если убрать лишние слова в намеренно запутанной фразе части 1-й рассматриваемой статьи, то получится, что «изъятие земельного участка» нужно для «освобождения жилых помещений». Это выглядит достаточно глупо. И можно быть совершенно уверенным, что эта явная глупость – «специальная» глупость, вынужденный маневр для того, чтобы явно нарушить Закон РФ от 24.12.92 № 4218-1 «Об основах федеральной жилищной политики» в редакции Федеральных законов от 12.01.96 № 9-ФЗ и от 21.04.97 № 68-ФЗ. Согласно статье 1, части 7 этого закона: «Кондоминиум – единый комплекс недвижимого имущества». Он «включает в себя земельный участок»  и «расположенное на этом участке жилое здание». В этом здании «отдельные  части (помещения)» находятся «в частной, государственной, муниципальной собственности»,  «а другие части (общее имущество) находятся в общей долевой собственности». Статья 8, части 1 и 2 указанного Закона дополнительно конкретизирует это. «Общим имуществом кондоминиума являются предназначенные для обслуживания более одного домовладельца» - (перечислено), в том числе «прилегающие земельные участки». И однозначно конкретизировано: «Общее имущество кондоминиума находится в общей долевой собственности домовладельцев и не подлежит отчуждению отдельно от права собственности домовладельцев на помещения кондоминиума». Все изложено четко и ясно. И главное, в полном соответствии со статьями 2, 3, 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ.

А Закон Москвы декларирует прямо противоположное. По порядку осуществления «длинной» мысли, изложенной задом наперед, это звучит так. У Правительства Москвы возникла «нужда» что-то построить на застроенном месте. Эта «нужда» требует сноса «строений», муниципальной власти Москвы не принадлежащих, или принадлежащих частично, «совместно» с частным собственником (кондоминиум), защищенным правами человека. Правительство Москвы, нарушая упомянутый Закон, отделяет землю от строения. Затем «изымает» ее у частного собственника своим Постановлением, нарушая попутно пункт 1 статьи 36 Конституции РФ, причем абсолютно бесплатно, как пират. Здание начинает висеть в воздухе. Тогда Правительство Москвы, основываясь на своем же незаконном Постановлении, пишет второе свое «хотение», называемое «Решением», уже априори незаконное, «об освобождении» висящего в воздухе дома от его собственников. Это дает сомнительное «право» Правительству Москвы выкручивать руки собственнику, предлагая ему что ни попадя взамен его собственности. К несогласным вызывается ОМОН, а иногда и просто бульдозер (был телерепортаж). Сносит дом. Затем начинает «реализовать свои программы» на освободившейся земле. Именно такова намеренно запутанная непрерывная мысль статьи 1.

И это прямое нарушение статей 2, 3 (ч. 4), 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ. И я вынужден считать, что именно для этого авторам этого «закона» понадобилось выдавать «муниципальное» за «государственное» и даже отождествлять их, что совершенно недопустимо по Конституции РФ. Чтобы запутать правоприменителей. Из чего следует, что обсуждаемый Закон прямо направлен на ущемление неотъемлемых прав человека и гражданина, предоставленных ему Конституцией РФ. Правительство Москвы хочет быть тираном. И добивается этого «своим законом».

Мало того, Правительство Москвы даже нарушает этот небезупречный «свой закон», принимая решение о сносе только что капитально отремонтированного 43-летнего дома по улице Грина, 16, выдавая его за «ветхое» жилье, которое только и можно сносить по «их закону» (часть 2 обсуждаемой статьи закона Москвы). И прикрывая этим самым свое неумение вписать его в новую застройку, вплоть до преднамеренной растраты огромных сумм из кармана налогоплательщиков.

В четвертых, обсуждаемый Закон декларирует: «Основанием для принятия Решения (прошу запомнить это слово) об освобождении жилых помещений в строениях, находящихся в государственной или муниципальной собственности…, является Постановление Правительства Москвы…» И это опять узурпация власти государства.

Статья 2.  В статье 1 «освобождение жилых помещений» от частных собственников только подразумевается, так как нет в Москве дома, в котором бы не имелось квартир в частной собственности. И который бы не являлся кондоминиумом в понятии упомянутых статей 1 и 8 Закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики». Статья 2 рассматриваемого Закона Москвы прямо нарушает Конституцию РФ в части упомянутых статей 8, 34, 35, 36. В ней записано: «Органы исполнительной власти  города на основании Постановления Правительства Москвы принимают Решение об освобождении жилых помещений, принадлежащих гражданам на праве собственности».

Статьей 8 Конституции «в Российской Федерации гарантируется …свобода экономической деятельности», а статья 34, п.1 провозглашает для каждого гражданина РФ «свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности».

Отсюда следует:

Я имею в частной собственности квартиру, то есть имущество, и я имею полное конституционное право использовать это имущество для экономической деятельности, то есть продажи, обмена, сдачи в аренду и так далее.

Экономическая деятельность не только предполагает прибыль, она обязана приносить прибыль, в противном случае она не экономическая деятельность, а какая-то другая.

Свобода же экономической деятельности означает, что я и только я определяю цену своей квартире. Ни одна из государственных и прочие власти не могут вмешиваться в мою прерогативу оценки своего имущества при договорной сделке, а принудительные сделки не предусмотрены свободой экономической деятельности. Другое дело, смогу ли я продать свое имущество за назначенную цену? Найдется ли покупатель? Но ни один из покупателей не может диктовать мне свою цену, он может только отказаться от покупки или обмена товара на товар. И только, если я скуплю все квартиры в Москве, и начну их перепродавать по дикой цене, только тогда вступит в силу антимонопольное законодательство. 

Из этого следует, что никто не может заставить меня обменивать свою квартиру себе в убыток при «освобождении жилых помещений», а, учитывая, что два переезда равны пожару, я просто обязан иметь прибыль, разумную прибыль. И никакое постановление правительства, тем более Москвы, не в силах меня заставить согласно Конституции РФ сделать иное, принудительное. Ибо это и есть нарушение прав человека и гражданина Правительством Москвы. Притом в статье 2 Конституции РФ сказано, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». О Правительстве Москвы при этом даже не упомянуто.

Последняя часть статьи 2 обсуждаемого Закона Москвы как будто оговаривает «заключение договора с гражданами, освобождающими жилые помещения». Но такой договор по духу и букве Конституции РФ должен быть не следствием Постановления Правительства Москвы об изъятии земельного участка» и развивающего его Решения, как это трактуется обсуждаемым Законом Москвы, а – первоначальной причиной этого Постановления Правительства Москвы. Ибо, если я свободно и равноправно по Конституции РФ не соглашусь на заведомо неприемлемое для меня «освобождение жилого помещения», то у Правительства Москвы отпадет сама причина к написанию своего «постановления», а затем и «Решения». И никто кроме Правительства России, притом только для государственных нужд, притом только после равноценного замещения моей собственности, не сможет по Конституции РФ меня заставить насильно это сделать. Поэтому преднамеренная подмена причины и следствия в Законе Москвы направлена на ущемление прав человека и гражданина.

Статья 3 в части 2 декларирует «размер возмещения» «не меньше установленного настоящим Законом». И это – иезуитство. Ибо никакой закон не может «устанавливать» для собственника цену его имущества согласно «свободе экономической деятельности», предусмотренной статьей 8, пункт 1, и статьей 34, пункт 1 Конституции РФ. Поэтому указанная статья обсуждаемого Закона Москвы прямо направлена на ущемление прав и свобод человека и гражданина.

Статья 4, часть 3 определяет «размер компенсации за непроизведенный ремонт» «нормативами, утвержденными Правительством Москвы». То есть, юридическое лицо, которому предстоит компенсировать, притом на основе абсолютного равноправия сторон, само и определяет эту компенсацию, попирая статью 34, часть 1 Конституции РФ.

Часть 4 рассматриваемой статьи в тумане многочисленных и ненужных слов прямо декларирует конфискацию имущества собственника. Ибо, опустив ненужные слова, получим: «собственнику жилого помещения» вместо его собственности «предоставляется жилое помещение по договору найма», он из собственника жилья превращается в нанимателя жилья. Туман же из всех ненужных для нас слов нужен Правительству Москвы, чтобы добиться непонимания сути дела не особенно грамотным собственником, например, старушкой, чтобы получить в этом «тумане» ее «согласие» на конфискацию ее имущества. При этом есть еще одна немаловажная деталь, еще больше усугубляющая нарушение прав человека. Как бы мимоходом, но дважды, сказано, что нанимать свое жилье бывший собственник жилья в центре Москвы станет «в районах массовой застройки». И это не безобидный факт как может сходу показаться. «Районы массовой застройки» – это самая окраина Москвы, где преимущественно строятся дома по самым старым проектам, и эти дома предназначены, если так можно выразиться, для плебса. А это – сегрегация населения. 

Статья 5. В общем, эта статья как бы говорит о равноправии сторон, но это просто видимость, специально созданная, чтобы нарушить права человека и гражданина. Ибо тут почти затерялось, но все же присутствует слово «Решение», которое я просил выше запомнить. Притом оно присутствует здесь не в полном своем юридическом значении: «Решение об освобождении жилых помещений в строениях, находящихся в государственной или муниципальной собственности города Москвы» (ст. 1, ч.2), а просто: «Решение» с большой буквы.

Правительство Москвы «подпольно распространило» свою власть кроме своей собственности (муниципальной) не только на государственную собственность, но и на частную собственность. Согласно цитате из Закона Москвы в предыдущем абзаце полно названное «Решение» распространяется только на государственную и муниципальную собственность. В статье же 5 это же «Решение» дополнительно, как бы подпольно, но тем не мене официально распространяется и на частную собственность жителей Москвы. Недаром в рассматриваемом Законе Москвы в пункте 5 стыдливо умалчивается полное имя «Решения».

Статьи 6 и 7, часть 2 напоминают забывчивым собственникам на фоне первой вполне благополучной части, что все собственники Москвы должны чтить «предварительный договор», который, в свою очередь, будет составлен на основе все того же «Решения», отбирающего их право на собственность.

Статьи 12, 13, 19, 20, 21 в своем тексте используют в разных вариантах эту же пресловутую конструкцию «Решение» - конституционно незаконное, но непременно к чему-то обязывающее собственника. Поэтому указанные статьи по преемственности незаконной идеологии по букве закона сами должны быть объявлены незаконными.

Статья 14 самая, пожалуй, иезуитская статья из всего рассматриваемого Закона Москвы. И она нужна, чтобы обойти конституционное понятие равноценности, то есть равной цены. Цена же – понятие договорное, равноправное. Если она не удовлетворяет стороны процесса торговли, то сделка просто расстраивается. И Конституция РФ недаром даже при принудительном изъятии собственности для государственных нужд использует слово «равноценность». И это является самым высоким критерием охраны прав человека. Ибо равноценность не только измеряется в денежном эквиваленте, но и в любых прочих аспектах, так сказать в потребительских оценках. И Конституция РФ все это предусматривает и декларирует.

Что же мы видим в Законе Москвы? Там несколько раз не по делу, а в виде лозунгов, написано это слово «равноценность», ни к чему не обязывающее Правительство Москвы (статьи 3 и 4). А как только дело дошло до конкретных вещей (рассматриваемая статья), так сразу же вместо «равноценности» стала фигурировать «оценка рыночной стоимости», что является абсурдом.

Во-первых, «рыночной стоимости» не бывает. Бывает только рыночная цена, то есть компромисс между спросом и предложением, к стоимости никакого отношения не имеющий. Стоимость – это то, что тебе данная вещь стоила. Например, себестоимость котлеты. Но цена ее может быть на рынке и больше, и меньше этой стоимости. И недаром, повторяю, Конституция РФ демократично говорит о цене, равноценности.

Во-вторых, что такое «оценка цены»? Абсурд. Но абсурд зачем-то нужен в Законе Москвы. И я не могу найти другой вразумительный ответ на этот вопрос кроме желания Правительства Москвы «оценивать». Но безапелляционно «оценивать» (насильно назначать цену) ни стороннему наблюдателю, ни покупателю Конституция РФ не позволяет. Она прямо так и говорит в статьях 8, 34, 35, 36.

В третьих, что такое «единый стандарт оценки», притом «утвержденный в установленном законодательством порядке»? Разве в Правительстве Москвы не знают, что мы живем уже не при социализме, и для этого даже приняли новую Конституцию? «Единый стандарт оценки» существовал в Госплане СССР, но сегодня же и самого Госплана нет. Хотелось бы попросить Правительство Москвы: покажите нам на бумаге «законодательный порядок», который «утверждает» «единый стандарт оценки»? И назовите лицо, которое бы этот «порядок» «установило»? Ведь нет ни такого лица, ни такого порядка в нынешней России. И пишет все это Правительство Москвы единственно для того, чтобы нас ошеломить и запугать таким страшным нагромождением слов. И сами прекрасно знают, что говорят неправду.

А порядок между тем есть, очень хороший порядок, и он исчерпывающе закреплен в Конституции РФ, статьи 8, 34, 35, 36 и другие. А «порядок», тиражированный Законом Москвы – это как раз непорядок, и не только непорядок, но и вопиющее нарушение действующей Конституции России. По этому «порядку» Правительство Москвы приходит на квартирный «базар» и всем назначает «оценку рыночной стоимости» их квартир. Притом, простите, врет, что все это оно делает «по единому стандарту оценки, утвержденному в установленном законодательством порядке». Дальше некуда. Ведь не каждая бабушка России может, как следует читать Конституцию. И ей суют  этот «Закон». Вот как об этом сказано в статье 19: «Лица, освобождающие жилые помещения, получают от отселяющего лица «Решение» об освобождении данного строения, текст настоящего Закона…» И подавляющее число москвичей читает этот «текст настоящего закона», не имея возможности по образованию своему не только читать, но и понимать свою Конституцию. И лавина людей начинает жить не по Конституции, а по антиконституционным «понятиям», которыми полон этот так называемый закон.

Нонсенс, когда цена чего бы-то ни было при рыночной экономике «решается в судебном порядке» (часть 2). Это настолько смешно, что в такой серьезной жалобе не подлежит рассмотрению. Я же не анекдоты пересказываю. 

На общественно-социальный аспект грандиозного вреда от рассматриваемого Закона Москвы я особенно хочу обратить внимание Конституционного Суда.

Осталось рассмотреть вопрос, что это за такое таинственное «отселяющее лицо»? Оказывается, это просто может быть бандит. 

Вот как трактует это понятие рассматриваемый Закон Москвы (статья 2, часть 4): «В Решении  указываются основания освобождения помещений, орган исполнительной власти или лицо, осуществляющее переселение граждан… (далее отселяющее лицо)…»  Я недаром заострил на этом вопрос. Практика исполнения рассматриваемого Закона Москвы показывает, что «орган исполнительной власти» редко проводит «отселение» самостоятельно. Чаще он привлекает к этому так называемого «инвестора», который будет строить на «освобожденной от людей» площадке. Вот он-то и будет «отселяющим лицом». Например, статья Е. Пичугиной в газете «Московский Комсомолец» под названием «Как нам разорить Москву?» рассказывает о конкретных действиях одного из таких «отселяющих лиц».

И разница между «органом исполнительной власти» и «отселяющим лицом» настолько велика, что плакать хочется. «Орган исполнительной власти» можно всегда достать рукой, он никуда не денется. «Отселяющее же лицо» сегодня есть, а завтра его и след простыл, ибо это «лицо» зарегистрировано по потерянному паспорту. «Орган исполнительной власти» страшнее милиции и ОМОНа никого не пошлет для «отселения», а «отселяющее лицо» вполне может нанять бандитов. Мало того, сколько есть в газетах фактов, когда «инвестор» и он же – «отселяющее лицо» на поверку оказываются «исчезнувшими вместе с деньгами строителями пирамид», а иногда и просто бандитской шайкой. И официально отдавать нас в руки «по закону» таким «отселяющим лицам», по меньшей мере непредусмотрительно, если не говорить слово преступно.

Выводы

1. Если отменить рассмотренные совершенно антиконституционные статьи, то от рассматриваемого Закона Москвы ничего не останется. И это хорошо, так как упомянутый Закон РФ «Об основах федеральной жилищной политики» в более поздних редакциях и ныне полный Гражданский кодекс вполне справляются с любыми потенциальными вопросами, возникающими в сфере жилищных проблем.

2. Обращает на себя внимание циничность рассматриваемого Закона Москвы. Он назван «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения», тогда как все эти так называемые «гарантии» сплошь – узурпация прав и свобод человека и гражданина.

3. Обращает на себя внимание явная попытка скрытно, под внешней благообразностью провести иезуитские по сути изменения в правосознании жителей Москвы, направленные против свобод и прав человека. И эта иезуитская практика как раз и говорит о том, что все это сделано преднамеренно, ибо столько «случайностей» подряд, как описано выше, по природе незнания здесь явно исключено. Значит – преднамеренность, с заранее планируемым результатом. Что отягчает вину.

Самый же главный вывод состоит в том, что рассматриваемый Закон Москвы намеренно служит сегрегации населения Москвы по принципу тяжести кошелька и везучести в жизни. Богатые и успешные заплатили и платят, чтобы жить в центре Москвы, на элитных площадках, где и сносят выборочно так называемые «хрущобы», оставляя их в целости и сохранности, «на потом», на неэлитных площадках. Сирых, бедных, безграмотных и неуспешных намеренно группируют в «местах массовой застройки», которые как специально оказываются на самых окраинах Москвы, в дома, которые фактически те же самые «хрущобы», только не пятиэтажные, а шестнадцатиэтажные. Я знаю, что говорю, я сам предназначен «для отселения» и смотрел квартиры «в местах массовой застройки». И если это не сегрегация, то мне, кандидату наук, надо еще учиться.  

Рассматриваемый Закон Москвы не только оскорбляет Конституцию РФ, но и порочит ее. И этого допускать нельзя.

Просьба в связи с настоящей жалобой

Отменить рассмотренные статьи 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 12, 13, 14, 19, 20, 21 и преамбулу  Закона г. Москвы от 9 сентября 1998 г. № 21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения».

Возможно быстрее приостановить действие упомянутых статей до окончательной их отмены, так как они оскорбляют и позорят Конституцию России каждый день.

Учитывая, что указанные статьи составляют сущность рассматриваемого закона Москвы, а также то, что Конституция РФ, Закон РФ от 24.12.92 № 4218-1 «Об основах федеральной жилищной политики» в редакции Федеральных законов от 12.01.96 № 9-ФЗ и от 21.04.97 № 68-ФЗ и Гражданский кодекс вполне справляются с задачами, которые «решает» рассматриваемый закон Москвы, отменить этот закон в целом». (Конец цитаты).

Я очень надеялся на Конституционный Суд. Но к Судьям Конституционного Суда моя жалоба так и не попала. Вокруг Судей возведен частокол Секретариата. Лучше я процитирую отказное мне письмо Секретариата (приложение 29): «Ваша жалоба… рассмотрена в Секретариате Суда… В ней Вы выражаете свое несогласие с положениями закона г. Москвы от 9 сентября 1998 года «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения». Приводите доводы против этих положений, акцентируя основное внимание на то, что изъятие земельного участка для государственных нужд относится к компетенции Правительства Российской Федерации, а не Правительства Москвы, и что все вопросы, связанные с переселением граждан, не что иное, как конфискация имущества собственника. Просите приостановить действие ряда статей указанного Закона с последующей их отменой. Сообщаю Вам, что согласно части 4 статьи 125 Конституции РФ, пункту 3 части 1 статьи 3 Закона о Конституционном Суде РФ Конституционный Суд по жалобам граждан и по запросам судов проверяет конституционность законов, примененных или подлежащих применению в конкретном деле, на предмет определения соответствия оспариваемого закона (или законов) нормам Конституции Российской Федерации. Вопросы же связанные с необходимостью изменения, дополнения, приостановления или отмены нормативных актов, о которых Вы говорите в своей жалобе, не входят в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации. Это прерогатива только законодательного органа. В связи с изложенным и на основания пункта 1 части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» уведомляю Вас о том, что Ваша жалоба по существу поставленных в ней вопросов не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации. Главный консультант Управления конституционных основ частного права О.Р. Калмыкова».

Первое, что я подумал, когда читал это письмо,  – письмо писала студентка-двоечница юридического факультета, которой никогда в жизни не закончить факультет. Но она, по-видимому, его закончила, так как сидит в Конституционном Суде. Однако второе письмо от 18.07.02 в Конституционный Суд я написал в более спокойной манере:

«С этим решением Секретариата Конституционного Суда я не могу согласиться и на основании части второй статьи 40 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.94 №1-ФКЗ требую принятия Конституционным Судом Российской Федерации решения по этому вопросу.

Основания у меня следующие.

Во-первых, мне Секретариат пишет, что я «акцентирую основное внимание на изъятии земельных участков для государственных нужд», а я вовсе не акцентирую внимания на этом предмете, просто упоминаю для ясности изложения. Дескать я «акцентирую основное внимание» на то, что «Правительство РФ, а не Правительство Москвы» может изымать землю, а я вовсе не акцентировал на этом внимания, только упомянул, что это записано в Конституции РФ «для государственных нужд». И, наконец, я вроде бы «акцентировал основное внимание» на то, что «все вопросы переселения» - «не что иное, как конфискация имущества», а я вовсе не акцентировал на этом внимания, только указал, что закон Москвы позволяет это сделать с собственниками.

Между тем, я акцентировал свое внимание и внимание Конституционного Суда Российской Федерации на том, что:

-         Закон Москвы прямо в преамбуле попирает Конституцию РФ;

-         Закон Москвы декларирует муниципальную собственность выше собственности частной;

-         Ссылка в преамбуле на Конституцию РФ выглядит издевательски, порочит Конституцию РФ;

-         Закон Москвы проявляет неуважение к Конституции РФ;

-         Правительство Москвы своим законом захватывает не принадлежащую ему власть, захватывает не принадлежащие ему властные полномочия, в том числе частного собственника и самого Государства;

-         Закон Москвы отождествляет муниципальные нужды с государственными нуждами, чего не позволяет Конституция РФ;

-         Закон Москвы прямо нарушает статьи 2, 3, 8, 12, 34, 35, 36 Конституции РФ;

-         Закон Москвы устанавливает «единый стандарт оценки», чем попирает статьи 8, 34, 35, 36 Конституции РФ

-         Закон Москвы декларирует решение по цене собственности в суде, чем прямо нарушает статью 34 Конституции РФ

-         Закон Москвы позволяет правительству Москвы нанимать для «переселения» людей из их собственности кого попало, в том числе даже бандитов.

В выводах я акцентировал внимание на циничности названия закона Москвы, на его насильственном изменении правосознания москвичей, на его способствовании сегрегации населения Москвы по благосостоянию.

Я все это доказал адресными ссылками на статьи закона Москвы и конкретными ссылками на статьи Конституции РФ.

Во-вторых, Секретариат мне пишет, что «вопросы связанные с необходимостью изменения, дополнения, приостановления или отмены  нормативных актов  не входят в компетенцию Конституционного Суда». А я разве нормативный акт прошу отменить? Я прошу отменить закон Москвы, закон субъекта Федерации, нарушающий мои конституционные правы и свободы, закрепленные в Конституции РФ. Закон, не только «подлежащий применению» ко мне как было видно из приложения 1 к моей жалобе, но теперь уже и «примененный в конкретном деле» ко мне (приложение 2). (Эти приложения не относятся к приложениям настоящей жалобы).

Поэтому согласно статье 125, пункт 4 Конституции РФ – прямая задача Конституционного Суда РФ – «проверить конституционность закона» Москвы.

Поэтому же фраза Секретариата «…на основании пункта 1 части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»… Ваша жалоба по существу поставленных в ней вопросов не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации» (выделено мной) по отношению к моей жалобе – беззаконна. Ибо часть вторая статьи 40, пункт 1 гласит о «явной не подведомственности Конституционному Суду РФ», тогда как моя жалоба по статье 125, пункт 4 Конституции РФ как раз подведомственна Конституционному Суду РФ. И не только подведомственна, но и обязательна для его вмешательства.

На основании изложенного у меня сложилось впечатление, что Секретариат Конституционного Суда РФ намеренно препятствует моей жалобе достичь внимания Конституционного Суда РФ. И на это я хочу также обратить внимание Конституционного Суда РФ при принятии им вышеупомянутого решения по моей жалобе. Я должен знать одно из двух: или обсуждаемый закон Москвы соответствует Конституции РФ, или этот закон Москвы не соответствует Конституции РФ? Ибо по нему меня судят». (Конец моего письма).

С этим письмом я вновь направил мою жалобу в Конституционный Суд, которая была мне опять возвращена. И снова мне ее возвратил Секретариат Конституционного суда, а не сам Суд, со следующим письмом (Приложение 30).

«Ваша повторная жалоба рассмотрена в Секретариате КС РФ на основании статей 40 и 111 ФКЗ «О Конституционном суде РФ». Сообщаю Вам, что по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан КС РФ проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле заявителя (часть 1 статьи 96 ФКЗ «О КС РФ»). Вы просите отменить статьи 1-7, 12-14, 19-21 Закона Москвы…». Согласно части 2 статьи 96 ФКЗ «О КС РФ» заявителем должны прилагаться документы, подтверждающие применение либо возможность применения оспариваемых им норм в его конкретном деле. Из жалобы и приложенных к ней документов, что оспариваемые Вами нормы применены или подлежали применению в каком-либо конкретном деле, рассмотрение которого начато или завершено правоприменительным органом. Напротив, исковое заявление префектуры ЮЗАО Москвы в Зюзинский межмуниципальный суд свидетельствует о том, что решение Вашего вопроса судом еще только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретные нормы подлежат применению при рассмотрении Вашего спора. На основании изложенного и руководствуясь пунктом 3 части второй статьи 40 ФКЗ «О КС РФ», уведомляю, что поданная Вами жалоба исходит от ненадлежащего заявителя. Начальник Управления конституционных основ частного права В.И. Иванов».

Грустно читать письма, когда их идея высосана из пальца. Еще грустнее, когда ясно, что тебя не любят, а публичную власть Москвы – обожают. Несмотря на то, что это, так сказать, равноправные стороны процесса.

Скрепя сердце и загнав вглубь души скорбь и страдания, я направил мою жалобу 02.09.02 третий раз в Конституционный Суд, с письмом (Приложение 31). Приведу только его вторую часть, так как первая его часть касалась прежнего мне ответа с тем, чтобы у Секретариата Суда сложилось четкое представление о преемственности отказов мне. Первая же часть мной только что выше приведена.

Итак: «…Теперь перейду к ответу Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005 (Приложение 30) на мою Повторную жалобу, заметив при этом, что я недаром почти полностью процитировал выше свой ответ от 18.07.02 на первый отказ Секретариата в принятии моей Жалобы к рассмотрению.

Дело в том, что в этом втором ответе Секретариата от 16.08.02  № 8005 никак не прокомментированы мои выше изложенные заявления Секретариату не только на нарушение им Конституции РФ и Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде РФ», но и на извращение смысла моего обращения в Конституционный Суд. Кроме того, в Повторной жалобе мной высказано мнение, что Секретариат «намеренно препятствует моей жалобе достичь внимания Конституционного Суда РФ», и требование принятия Конституционным Судом РФ решения по моей жалобе, а не отписки Секретариата. Эти мои заявления настолько серьезны для больших специалистов в юриспруденции, что если бы я хоть в чем-то был не прав, то немедленно получил бы разъяснения, показывающие мою юридическую неграмотность. Но ничего подобного в письме Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005 нет. Значит, я во всем, что выше воспроизведено мной из моей Повторной жалобы, – прав. Тем самым, Секретариат согласился с тем, что его письмо от 13 июня 2002 г. №5929 – не обосновано законом, и отклонение моей жалобы без ее рассмотрения по существу – незаконно.

Теперь рассмотрим существо письма Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005, которым мне вновь отказано в рассмотрении моей Жалобы. На этот раз отказано по основанию пункта 3 части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» как «исходящей от ненадлежащего заявителя».

Обосновывается это следующим образом: «Согласно части 2 статьи 96… заявителем к жалобе должны прилагаться документы, подтверждающие применение либо возможность применения оспариваемых норм в его конкретном деле. Из жалобы… не следует, что оспариваемые нормы применены или подлежат применению в каком-либо конкретном деле, рассмотрение которого начато или завершено правоприменительным органом. Напротив, исковое заявление префектуры… в суд свидетельствует о том,

что Решение вопроса еще только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению при рассмотрении спора» (выделение – мое).

Этой фразой Секретариат хочет отождествить «конкретное дело» с «судебным делом», что недопустимо. Этому требуется скрупулезное объяснение. Употребленные Секретариатом слова «дело», «спор», «вопрос» отличаются от  «конкретного дела».  Первые три слова – синонимы, и означают просто несовпадение каких либо мнений и действий из бесконечного их числа. «Конкретное дело» – это одно дело из бесконечного числа дел. И если это «конкретное дело» подпадает под действие какого-либо закона, то этот закон призывается для разрешения этого «конкретного дела». Призыв к закону осуществляется одной из сторон с помощью суда. И если суд сочтет, что это конкретное дело подлежит удовлетворению по закону, то суд открывает «судебное дело». И начинает его решать согласно закону. Если не сочтет, то возвращает это «конкретное дело» истцу без рассмотрения, но с Определением, объясняющим истцу, что его конкретное дело не подлежит удовлетворению с помощью закона и не может стать «судебным делом» как таковым. Такими же правами обращения к закону, то есть, возбудить судебное дело, обладает прокурор и другие правоприменительные структуры.

И если бы Конституция РФ и Закон о Конституционном Суде имели в виду только  «конкретные судебные дела», то эти высшие Законы страны их так бы это терминологи­чески  и назвали – «конкретное судебное дело». Но в Законах стоит – «конкретное дело». Это говорит о том, что ряд «конкретных дел» не может быть «судебным делом», напри­мер, «конкретное дело», решаемое на референдуме. То есть, «конкретные дела» включают в себя в числе прочих «конкретных дел» также и «судебные дела». Понятие «конкретное дело», таким образом – шире, чем понятие «судебное дело». А Секретариат своей обсуж­даемой фразой явно дает мне понять, что под «конкретным делом» понимается только «конкретное судебное дело». Тогда как любое действие властей и их представителей в от­ношении гражданина – есть «конкретное дело», например, издание властями Москвы по­становления, затрагивающего мои права человека. И оно уже есть «конкретное дело» ме­жду властями и мной, предусмотренное Конституцией РФ, еще до того как оно станет, или может стать, «судебным делом». С тех самых пор как действие властей в отношении меня произведено в виде обязывающего меня к чему бы-то ни было решения-постановле­ния, основанного на каком-либо законе, который нарушает мои права.           

Исходя из этого, рассмотрим письмо прокуратуры и исковое заявление, копии которых я приложил к своей Жалобе и Повторной жалобе на нарушение своих прав человека законом Москвы. Прокурор пишет мне: «В соответствии со ст. 4 Закона г. Москвы от 09.09.98 № 21-73 Вашей семье предложена…, Вы отказались. Вопрос будет решен в судебном порядке. В настоящее время готовится соответствующий иск…» Это есть «конкретное дело», так как оно – действие. Но это конкретное действие произведено представителем государства с прямой ссылкой на закон, который я обжалую. Поэтому я прямо спрашиваю Секретариат: Если прокурор пишет мне эти фразы, то подлежит ли применению закон Москвы ко мне в конкретном деле, ибо это дело сформулировано прокурором в его письме? И Секретариат читал это письмо. И я требую четкого ответа, или да, или нет.

Зюзинский суд представил мне иск префектуры, в котором говорится: «…на основании закона г. Москвы «О гарантиях…» выселить…, прекратить право собственности…, предоставить в собственность…, перевести в муниципальный фонд…». Это означает, что указанный суд признал, что закон Москвы подлежит применению в конкретном деле, притом в судебном деле, и конкретно ко мне. Секретариат читал этот иск. Поэтому я прямо спрашиваю Секретариат: считает ли он закон Москвы подлежащим применению в моем конкретном судебном деле? Или не считает?

Считает ли Секретариат, что я «приложил к своей жалобе документы, подтверждающие возможность применения оспариваемых норм» в моем «конкретном, судебном  деле» согласно части второй статьи 96? Или и сейчас не считает?

Поэтому Секретариат обязан был принять мою Жалобу даже если мое «конкретное дело» еще не дошло до судебного разбирательства, не стало «судебным делом».

Рассмотрим существо следующей фразы Секретариата: «Из жалобы… не следует, что оспариваемые нормы применены или подлежат применению в каком-либо конкретном деле, рассмотрение которого начато или завершено правоприменительным органом». Сейчас меня интересует конец этой фразы Секретариата, насчет «правоприменительного органа». Ибо в пункте 2 статьи 97 Закона «О Конституционном Суде РФ», вместо «правоприменительный орган» стоит: «…в суде или ином органе, применяющем закон». То есть, это надо понимать не как «правоприменительный орган», а как «право применяющий орган», что – большая разница. Правоприменительный орган – это суд, прокуратура, милиция, налоговая служба и так далее, применяющие закон непосредственно и как единственную свою задачу. А право применяющий орган или орган, применяющий закон, – это любой другой орган, какой только придет в голову, в том числе и правительство Москвы, и муниципалитет, которые могут применять закон, но это не их непосредственная и единственная задача. И в этой подмене понятий я снова вижу, что Секретариат пытается подменить понятия «конкретное дело» и «судебное дело».

Поэтому, как только правительство Москвы, префектура ЮЗАО Москвы применили оспариваемый мной в Конституционном Суде закон Москвы в своих официальных постановлениях и решениях, касающихся моих прав человека, так эти их акты мгновенно начинают подпадать под действие пункта 2 статьи 97 Закона «О Конституционном Суде РФ». Потому, что «конкретное дело» (факт постановления, решения властей) о лишении меня моих прав человека на мое имущество и «начато», и «завершено» органом, применяющим закон. Точно так же как такими актами являются акты – письмо прокуратуры и Определение Зюзинского суда о начале производства и высылке мне иска префектуры. Могут быть возражения у Секретариата по этому моему тезису? Если возражения найдутся, то я очень хочу их получить в конкретном тексте от Секретариата.

Далее, Секретариат пишет, вновь путая «конкретное дело» с «судебным делом»: «…решение Вашего вопроса судом только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению при рассмотрении Вашего спора». Выходит, что меня можно, например, расстрелять по нарушающему Конституцию закону и только тогда, уже мертвый, я могу обратиться в Конституционный Суд? И как это «неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению»? Прекрасно известно. Прокурор эти «нормы» прямо сообщил мне. Суд прямо признал эти «нормы», приняв иск к рассмотрению и выслав мне его с этими «нормами». Я уже не говорю о том, что по этим «нормам» мэр Москвы написал постановление от 04.09.01 №811-ПП, а префект ЮЗАО Москвы – решение от 06.05.02 № 546-РП, нарушающие мои права человека. И все это – «конкретные дела» в отношении меня. И Секретариат все это читал, значит, знает об этом. Но почему-то не расценивает как «конкретное дело», то есть действие одной стороны против другой стороны.

Всего того, что я написал выше, сейчас можно бы уже и не писать. Ибо пока мы по пустякам переписывались с Секретариатом, на основании обжалуемого мной закона Москвы надо мной совершены и завершены два суда, первый из которых я упоминал выше с приложением искового заявления к Повторной жалобе.

Первый суд закончился отказом истца от иска. Второй иск между теми же сторонами, по тому же предмету и на тех же основаниях (в том числе и обжалуемый закон Москвы) удовлетворен судом. По решению суда, мной еще не полученному на руки, но произнесенному в зале Зюзинского районного суда города Москвы 28.08.02, меня насильственно «выселили» из моей собственности, квартиры, «изъяли» ее в пользу «жилищного фонда Москвы», а мне взамен бросили как собаке обглоданную кость – квартиру, которая вполовину дешевле моей бывшей собственности.

Теперь даже абсурдное требование Секретариата, выраженное в его фразе, дескать «решение вопроса еще только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению при рассмотрении спора» – выполнено, притом выполнено дважды. Сейчас я «надлежащий заявитель»? Теперь в распоряжении Секретариата, чтобы мне в третий раз отказать, осталась только «форма» моей Жалобы (статья 40). Но эта «форма» к счастью для меня может «исправляться» столько раз, сколько Секретариат пожелает. 

Повторяю, со вторым решением Секретариата Конституционного Суда я не могу согласиться и на основании части второй статьи 40 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.94 №1-ФКЗ требую принятия Решения Конституционным Судом Российской Федерации, а не его Секретариатом, по моей Жалобе на нарушение прав человека упомянутым законом Москвы. И рассмотрения самого закона Москвы на предмет его соответствия  Конституции РФ». (Конец письма).

28.10.02 пришел ответ на мое третье обращение в Конституционный Суд (Приложение 61). И вновь меня пытаются сбить с толку, выдать желаемое за действительное, лишь бы не дать официального заключения: соответствует или не соответствует Конституции оспариваемый мной закон Москвы? Я в четвертый раз 04.11.02 отправил свою Жалобу с письмом, объясняющим неправоту Секретариата Конституционного Суда (Приложение 62). 

Согласно пункту 3 статьи 56 Конституции РФ «не подлежат ограничению права и свободы по статье 34, пункт 1». Этот пункт защищает «свободное использование имущества для экономической деятельности», то есть защищает меня в праве использования своей квартиры свободно от кого бы-то ни было, в принципе даже от самого государства. А статья 35, пункт 3 ограничивает это мое право «государственной нуждой». Сам по себе это – конституционный казус, который должен быть разрешен по принципу главенства пункта 1 статьи 34 над пунктом 3 статьи 35. Ибо это мое право не подлежит ограничению ни при каких обстоятельствах, не считая «монополизации и недобросовестной конкуренции» (пункт 2), требование которых, во всяком случае, не защищены упомянутой статьей 56, пункт 3. Поэтому даже «государственная нужда» самой России должна быть поставлена  под сомнение, не говоря уже о том, чтобы расширять ее до «государственной нужды субъекта федерации». Что, к сожалению, делает как закон Москвы, так и Секретариат Конституционного Суда.

Из приведенных трех ответов следует, что эти ответы направлены на ущемление моих прав человека (статья 6 Конвенции), ищущего справедливости в Конституционном Суде. Ибо сами отказы в рассмотрении и особенно их мотивировка – беззаконны (статья 6 Конвенции). Поэтому я считаю, что налицо продолжающееся дело (pending cause), которое может из-за преднамеренного затягивания рассмотрения дела Конституционным Судом продолжаться вечно, до тех пор, пока я не умру. Возраст хотя у меня и не особо подходящий для этого (66 лет), но среднюю продолжительность жизни мужчины в России (менее 60 лет) я уже пережил и здоровье мое от пыток публичными властями не улучшается.

Из 2005-го. Вообще говоря, мое дело в Конституционном Суде России закончилось на первом же мне ответе из этого Суда с отказом в рассмотрении. Ибо отказ пришел на официальном бланке Суда со всеми необходимыми атрибутами в  виде подписей и печатей. Поэтому, представив Европейскому Суду незаконность, как изложено выше, этого официального решения Секретариата Конституционного Суда России, я вправе был  рассчитывать на рассмотрение Европейским Судом по существу указанного отказа и принятия по нему решения-постановления этого Суда. Ибо над Конституционным Судом нет кассационной инстанции, каковую я должен пройти чтобы исчерпать все внутренние средства правовой защиты. Но, несмотря на указанное, у Европейского Суда существует зацепка, чтобы мне отказать «из-за неисчерпания». Дело в том, что согласно Конституции я могу потребовать рассмотреть мое дело не только Секретариатом Конституционного Суда, если я с ним не согласен, но и самим этим Судом, и получить отказ именно от него. Я, естественно, не знал тогда, потребует ли от меня Европейский Суд именно этого, потому и продолжил бодаться с Конституционным Судом. И это бодание еще не завершилось на момент настоящего заявления. Но и ждать я не мог, так как я потерял бы вообще право обратиться в Европейский Суд по правилу «шестимесячного срока», ибо окончательные решения «простых» судов уже состоялись. Именно поэтому я обратился в Европейский Суд с просьбой о pending cause.  

14.6. Суд общей юрисдикции служит не закону, справедливости и беспристрастности, а – мэру Москвы. Я живу не в вакууме, а окружен народом своей страны. Поэтому знаю русскую поговорку «суд, что дышло, куда повернул – туда и вышло». Притом она все время вновь и вновь подтверждается. Именно поэтому я обратился в суд за защитой своих прав человека не сразу, а когда увидел, что ни публичные власти, ни прокуратура, ни даже Президент и Конституционный Суд не хотят защищать мои права человека.

Первый федеральный судья Зюзинского суда Москвы Сухова, к которой я обратился 04.04.02 с жалобой по защите моих прав человека (Приложение 32), воспользовавшись моим незнанием правил процесса и финансовой невозможностью нанять адвоката, противозаконно направила меня искать и представить ей решение властей, которое я обжалую. На поиски я потерял 46 дней, с 04.04 по 20.05.02, тогда как согласно Гражданскому процессуальному кодексу жалоба моя должна быть рассмотрена в 10-дневный срок. А представить упомянутое решение властей она должна была заставить не меня, а – власти, которые решение приняли. (Это недоказуемо, поэтому я зря распинаюсь. Судья Сухова может сказать что я к ней вообще не обращался).

Добыв постановление мэра Москвы №811-ПП и изучив процессуальный кодекс и Конвенцию, я 20.05.02 составил новое заявление, в котором обвинил как власти, так и судью Сухову в нарушении прав человека, защищенных Конвенцией. (Приложение 33). (Повторяю – недоказуемо).  

Второй федеральный судья Ахмидзянова, к которой я обратился по направлению канцелярии Зюзинского суда Москвы со вторым заявлением, направила меня, не объяснив причин к судье Пименовой. (Недоказуемо).

Третий федеральный судья Пименова, только взглянув на заголовок заявления, где значились права человека, направила меня к судье Мартусову, тоже без объяснения причин. (Недоказуемо).

Наконец, четвертый федеральный судья Мартусов, продержав у себя мое заявление 7 дней (недоказуемо), с 20 по 27 мая (из положенных 10 дней по закону для его рассмотрения) вновь направил меня к судье Пименовой, даже не рассматривая мое заявление по существу (доказано).

Пятый федеральный судья, вновь Пименова, рассматривала мое заявление три дня, с 27 по 30 мая. Но вручила мне свой отказ в рассмотрении задним числом, 30 мая (недоказуемо) от 27 мая (Приложение 34), форменным образом украв у меня 3 дня из 10, предоставляемых мне законом для обжалования в кассационной инстанции. Причем отказ в рассмотрении жалобы на нарушение прав человека был настолько абсурден, что мне, уже поднаторевшему в процессуальном праве, не составило труда его обжаловать в кассационной инстанции (Приложение 35).

Кассационная (шестая) инстанция рассматривала мою жалобу 17 дней, с 3 по 20 июня 2002 г. вместо 10 дней по закону. Мало того, эта инстанция, несмотря на мою прямую просьбу и совершенную ясность дела, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а вновь направила ее на повторное рассмотрение в тот же суд, который мне отказал в рассмотрении моей жалобы (это ее право). Тем самым нарочито, как я считаю, не только превышала разумный срок больше месяца, с 20.06 по 22.07.02, когда суд первой инстанции стал вновь рассматривать мою жалобу. Но и настраивала суд первой инстанции на бесконечную проволочку дела по восстановлению моих прав человека.

Это я должен доказать. В указанной кассационной жалобе (Приложение 35) я сообщаю кассационной инстанции, что суд первой инстанции умышленно отказал мне в рассмотрении жалобы, отрезав мне тем самым путь к восстановлению прав человека. «Жалоба у меня о защите прав человека, декларированных Конвенцией от 4 ноября 1950 года, Конституцией РФ и законами РФ, и нарушенных Правительством Москвы и Префектурой ЮЗАО Москвы. И это целиком и полностью соответствует главе 24¹ ГПК РСФСР». Но, «так как реальных действий по самому отчуждению пока нет, то у меня согласно статье 126 ГПК РСФСР, которую мне предлагает судья, нет возможности возбудить конкретное исковое производство в суде. Поэтому Зюзинский суд совершенно неправильно трактует, что, дескать, из моего заявления «видно», что «требования заявителя подлежат разрешению в порядке искового производства». Судья хочет единолично обратить мою жалобу на нарушение прав человека в исковое требование материального свойства. Но это же невозможно по статье 232 и главе 24¹ ГПК РСФСР. Я требую отмены или приостановки действия Решения властей о потенциальном сносе моей собственности, так как само это Решение нарушает мои права человека, о чем подробно изложено в разделах «Нарушение внутреннего законодательства России» и «Нарушения Европейской Конвенции». А потом уточняю, что именно перед принятием нового Решения или перед возобновлением действия приостановленного судом Решения, властям необходимо заключить со мной совершенно равноправный, свободный от любых прочих условий, договор на отчуждение и снос моей собственности согласно требованиям статей 2, 3, 8, 12, 15, 17, 34, 35, 55, пункта 2 раздела второго Конституции РФ. И только тогда мои права человека не будут нарушены. Поэтому этот пункт никоим образом нельзя трактовать как чистое исковое требование материального свойства. Это требование пресечь нарушение прав человека и не допустить его повторно при самом принятии Решения властями о сносе. И если бы суд хотел детальнее разобраться в этом пункте, то он бы обратил внимание на приложение 15 к Жалобе, где мной дан юридический анализ Постановления Правительства Москвы. И из которого следует, что требования к суду является не исковым требованием материального свойства, а требованием пресечь нарушение прав человека при принятии самого Постановления властей.

Суд первой инстанции заставляет меня воспользоваться статьей 126 ГПК РСФСР. Но согласно этой статье при подаче иска материального свойства требуется сообщить, «в чем заключается нарушение или угроза нарушения прав, свобод или охраняемых законом интересов истца»?  Но эти права, свободы и интересы истца не являются правами и свободами человека (гражданина) как такового.

Истец ищет свои права, свободы и интересы в любом деле кроме дела о защите прав и свобод человека как такового, ибо согласно пункту 2 статьи 17 Конституции РФ «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Как же можно иском испрашивать то, что неотчуждаемо по самой своей природе? Права человека можно только соблюдать и защищать, если они не соблюдаются. Они не могут переходить от истца к ответчику и наоборот. Повторяю, если права и свободы человека неотчуждаемы и не могут переходить от одного к другому, то и иск о переходе прав и свобод человека от одного к другому не может быть осуществлен.

Поэтому просто «права, свободы и интересы», и «права и свободы человека» суду, повторяю, следовало бы различать. И не требовать от меня, чтобы я свои права человека защищал в суде в виде материального иска. Из всего изложенного в этом пункте следует, что трактовка суда не основана на законе. Статья 129 и весь раздел I «Исковое производство» ГПК РСФСР вообще не могут быть применены к жалобе о защите прав человека. Для этого в ГПК РСФСР существует раздел II «Производство по делам, возникающим из административно-правовых отношений», глава 22 «Общие положения» и глава 24¹ «Жалобы на действия…, нарушающие права и свободы граждан». (Конец цитаты).  

Далее я сообщаю суду кассационной инстанции, что суд первой инстанции не выразил явного отношения к разделу жалобы «Нарушения Европейской Конвенции». И спрашиваю: неужели все то, что изложено мной, представляет собой очень сложную правовую коллизию? Сообщаю, что суд первой инстанции, отказав мне в своем Определении в принятии Жалобы к рассмотрению на основании пункта 7 статьи 129 ГПК РСФСР, тем самым закрыл для меня право статьи 282 ГПК РСФСР на кассационное обжалование. И оставив мне лишь право подачи частной жалобы по статье 129, которая вообще неприменима в отношении защиты прав человека.

Затем добавляю, что в самой моей Жалобе содержатся совершенно конкретные факты нарушения моих прав человека, которые суд первой инстанции своим Определением посчитал не нарушенными, так как не отреагировал на приведенные факты согласно главам 22, 24¹ ГПК РСФСР. И таким образом фактически рассмотрел все эти конкретные факты нарушения моих прав человека, но не посчитал их нарушенными, вынося свое Определение. И поэтому фактически Определение суда первой инстанции в отказе принятия Жалобы по основаниям статьи 129 ГПК РСФСР одновременно является и неявным Решением суда первой инстанции по возбужденным мной нарушениям прав человека. Так как мне Определением отрезан путь к кассационной инстанции по правам человека, а оставлен только путь к гражданскому иску. Это, в свою очередь, дает мне право, во-первых, Определение суда первой инстанции по возбужденным в моей Жалобе нарушениям прав человека считать окончательным Решением этого суда первой инстанции. Во-вторых, дает мне право возбуждать не только частную жалобу по статье 129 ГПК РСФСР, но и кассационную жалобу в отношении указанного неявного, но окончательно правоприменительного Решения суда первой инстанции в отношении заявленных мной нарушений прав человека согласно разделу III и главе 24¹ ГПК РСФСР. То есть, это Определение попросту не замечать нарушений прав человека. Разве это не есть фактически Решение под видом Определения?

Все это я сообщил кассационной инстанции, чтобы просить: «Учитывая проволочки и некомпетентность суда первой инстанции рассмотреть мою отклоненную Жалобу с учетом данных в настоящей Жалобе во второй инстанции, в кассационном порядке, в коллегиальном слушании (статьи 232, 239⁶ ГПК РСФСР) в течение 10 дней (статья 239⁶ ГПК РСФСР) по основаниям, определенным главой 22 «Общие положения», главой 24¹ «Жалобы на действия… должностных лиц, нарушающие права и свободы граждан».

Но кассационная инстанция не стала ее рассматривать по существу, направив Жалобу на повторное рассмотрение в тот же суд, хотя на подобные жалобы ГПК РСФСР дает срок в 10 дней. Со следующей фразой в своем Определении от 20.06.02 (Приложение 36): «При новом рассмотрении… решить вопрос о ее (жалобы – мое) принятии». Как будто кассационная инстанция не знала существа Жалобы и того, что она не может быть не принята к рассмотрению.

Заостряю, кассационная инстанция пишет не о рассмотрению моей Жалобы по существу, а как бы ненавязчиво и специально уточняет задачу нижестоящему суду: решить вопрос не по существу, а только лишь о возможности принятия Жалобы к рассмотрению. Имею подтверждение, что намек был понят, так как первое и последнее судебное заседание по этой Жалобе в суде первой инстанции состоялось только через 117 дней после 20.06.02, а именно 17.10.02. Срок рассмотрения согласно закону превышен почти в 12 раз.

За это время суд, не начинаясь из-за неявки то одного, то другого надлежаще уведомленного ответчика, откладывался 22.07.02 на 15 дней разом, 07.08.02 – на 22 дня, 29.08.02 – на 20 дней, 29.08.02 – на 19 дней, 18.09.02 – на 14 дней, 02.10.02 – на 15 дней. Общее же время рассмотрения Жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции составило 163 дня, в 16 раз дольше положенного срока. Притом, состоявшееся, наконец, судебное заседание – чистая формальность на полчаса с тем, чтобы имитировать суд (судья Ахмидзянова).

Из 2005-го. На первый взгляд, кажется, что я злоупотребляю подробностями, размывая и затеняя тем самым конкретное существо своей жалобы. Особенно перипетиями с прокуратурой и Конституционным Судом. Но у меня есть оправдание: я хочу доказать Европейскому Суду, что в России «сложилась практика, несовместимая с Конвенцией, когда обращение к судам бесполезно». Этому меня научил Туманов в своей книге. И далее об этом в моей жалобе будет сказано конкретно. Только вот дилемма здесь такая: или Европейский Суд вообще не станет все это читать, пробегая страницу по диагонали, а потом просто выбросит все это в корзину, или поставит эти мои доказательства во главу угла. Я же считал, что Европейский Суд независим, справедлив, беспристрастен и, главное, терпелив. Именно в этом моя ошибка. И если бы я все выше изложенное не писал, а приступил бы сразу к следующему абзацу, то было бы лучше. Бог знает.    

Согласно ст.6, ч.2-я закона «Об обжаловании действий…, нарушающих права и свободы граждан» от 27.04.93 №4866-1 на «органы и лиц возлагается процессуальная обязанность документально доказать законность обжалованных действий (решений)».

Посмотрим, как «документально доказывает» правительство Москвы и муниципалитет ЮЗАО Москвы на процессе «законность» постановления правительства Москвы, которое я обжалую. (Приложение 37): «Постановление… №811-ПП… было принято во исполнение постановления правительства Москвы №706» и «на основании действующего законодательства и не противоречит ему». И точка. Больше об этом постановлении ответчиком не сказано ни слова. Но это же не доказательство законности, а чистая декларация, которую и требуется доказать исходя из 8 фактов заявленных мной нарушений прав человека, по каждому в отдельности (Приложение 38 – Кассационная жалоба от 31.10.02). Между тем, суд удовлетворился этим смехотворным «доказательством».

Далее представитель властей лжесвидетельствует на суде: «Жалоба Синюкова Б.П. не содержит перечень действий, которыми постановление правительства Москвы нарушило его права и свободы или создало препятствия осуществлению прав и свобод гражданина». Но это же прямая ложь, ибо в Жалобе под заголовком «Нарушения внутреннего законодательства» содержится 7 пунктов нарушений моих прав, гарантированных мне Конституцией РФ и законом РФ. А под заголовком «Нарушения Европейской Конвенции» перечислены 9 статей Конвенции, гарантирующие мои права человека (Приложения 33 и 38). Суд удовлетворяется лжесвидетельством, как будто не читал ни моей Жалобы, ни так называемого Отзыва (Приложения 33 и 38), не исследовав факты по существу, и не выразив к каждому из них своего явного отношения. В результате – отказ, как и «рекомендовала» кассационная инстанция: желательно не принять, а если приняли, то тянуть сколько возможно, а потом разом – отказать, не объяснив причин. 

Этот тезис о чрезмерном затягивании дела мне надо доказать. Может быть, суд первой инстанции так загружен, что просто не успевает, поэтому ему и потребовалось для вторичного рассмотрения моей Жалобы 117 дней вместо 10 дней по закону.

Для этого у меня есть три других дела в этом же суде, у этого же самого судьи Ахмидзяновой. Только возбуждал их не я, а власти – против меня и моей семьи.

Для исков публичных властей против нашей семьи (дела №2-2182/02, № 2-2882/02 и 2-3318/02) закон устанавливает в три раза больший срок – 1 месяц. Тем не менее, дело №2-2182/02 назначено к рассмотрению 06.06.02 и 28.06.02 завершено, за 22 дня. Второе дело против нас № 2-2882/02 назначено к рассмотрению 21.08.02 и 28.08.02 завершено, за 7 дней. Притом, именно мы попросили отсрочить суд на 7 дней, так как один из ответчиков, наш сын, отсутствовал дома, и повестка ему не могла быть вручена. Иначе бы суд по разбойному изъятию нашей собственности публичными властями мог бы завершиться в тот же день 21.08, когда и начался.

Итак, на два судебных процесса по искам публичных властей против нашей семьи одному и тому же судье потребовалось в общей сложности всего 29 дней. Так что суд не может ссылаться на свою чрезмерную занятость при рассмотрении моей жалобы на нарушение прав человека, так как все четыре дела рассматривает один и тот же судья Ахмидзянова, причем практически в одно и то же время.

Почему тогда моя жалоба на действия публичных властей «гуляет» по судам более 160 дней? В 16 раз превышен законный срок для ее рассмотрения, тогда как для двух исков публичных властей против нашей семьи законный срок сокращен судом в среднем наполовину. Значит, у суда в двух случаях против одного случая была возможность сократить предписанное законом время производства в 32 раза. И оба эти случая – против нас. (Вот здесь-то и нужны подробности, каковые хотя и изложены в прилагаемых документах, но их надо было перенести именно сюда).

Первый такой случай – совершенно абсурдный и беззаконный иск к нам властей «О выселении» (Приложение 39). На этом иске нет даты его совершения (назначен к слушанию на 06.06.02), но моя Жалоба на нарушение прав человека впервые представлена в суд судье Суховой 04.04.02 (не доказано), вторично судьям Ахмидзяновой, Пименовой, Мартусову 20.05.02 (не доказано), о чем сказано выше. Судья Пименова отказала мне в принятии Жалобы к рассмотрению 27.05.02 (не доказано). Этим я доказываю, что начало производства по делам моей Жалобы и Иска против нас начались практически одновременно (сомнительно).

Абсурдность, беззаконие первого иска властей к нам и самого производства в суде следует из Отзыва ответчика на иск от 12.06.02 (Приложение 40), из Дополнения к Отзыву ответчика на иск от 26.06.02 (Приложение 41), из Дополнения №2 к Отзыву ответчика на иск от 28.06.02 (Приложение 42). Но из этих приложений следует и то, что суд – это прямой «инструмент» власти, который просто-напросто принуждает нас к совершению незаконной сделки с властью. Ибо, как только мы дали формальное согласие на свой грабеж властью, первое дело №2-2182/02 тотчас было прекращено (Приложение 43).  

Опомнившись от этого потрясающего и абсолютно беззаконного судебного давления, мы взяли обратно свое формальное согласие, которое нас по Гражданскому кодексу ни к чему не обязывало. И тут же последовал второй иск властей к нам (Приложение 44), и опять без даты совершения. Отчего у нас сложилось впечатление, затем подкрепленное и третьим иском к нам, что в суде лежит целая кипа таких исков без даты. И снова как под копирку все с тем же абсурдом и беззаконием, что следует из Отзыва ответчиков на иск от 21.08.02 (Приложение 45), Дополнения №1 к Отзыву ответчиков на иск от 28.08.02 (Приложение 46). Сейчас я думаю, что надо было переписать сюда мои претензии по упомянутым приложениям. Хотя, с другой стороны, это сильно бы растянуло жалобу, что вновь – чрезвычайно плохо. Хотя с чисто процессуального права, мне не надо переписывать по два раза одно и  то же. Достаточно сослаться. Но это – для справедливого Суда.

Мало того, второй иск подан и принят судом к рассмотрению «о споре между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям», что категорически запрещено Гражданским процессуальным кодексом РФ (Приложения 45 и 46). Мы, конечно, не специально проверяли Зюзинский суд и судью Ахмидзянову своим отказом от формального соглашения с властями, это вышло случайно, из-за давления властей через суд на нас. Но, тем не менее, это очень яркий пример судебного беззакония, продемонстрированный нам властями и судом во все своей «красе».

Получив возможность переписать решение суда по делу №2-2882/02, а не только прослушать в зале суда (на руки решение нам не выдали), мы были в шоке. И не только потому, что суд решил изъять нашу собственность в пользу властей, дав нам взамен то, что нам не нужно (приложение 39), нарушив при этом все возможные законы, но и потому, что решение суда невозможно выполнить без нарушения законов. Ибо суд своим решением принуждает нас в частности к совершению «мнимой притворной сделки» (ст. 170 ГК РФ). На наше обращение 10.09.02 дать разъяснение решения суда и порядок его выполнения (Приложение 47) суд ответил в зале суда 19.09.02 отказом, ознакомиться с которым на бумаге мы смогли 24.09.02. На руки определение нам выдать отказались «в связи с подачей нами кассационной жалобы».

Разумеется, терпеть такой судебный произвол – выше человеческих сил, и мы 13.09.02 подали Кассационную жалобу (Приложение 48), а затем, получив возможность прочитать в канцелярии суда (но не получив на руки) определение суда в отказе в разъяснении решения суда, 25.09.02 подали и Дополнение №1 к Кассационной жалобе (Приложение 49). Приведу здесь только заголовки:

-         нарушение процессуального права РФ;

-         нарушение статьи 6 Европейской Конвенции;

-         просьба к кассационной инстанции о рассмотрении по существу Отзыва ответчиков на иск и Дополнения №1 к Отзыву ответчиков на иск по делу № 2-2882;

-         частная жалоба на определение суда от 28.08.02;

-         незаконность установлений суда первой инстанции;

-         другие нарушения Европейской Конвенции.

В «Дополнении №1…» подробно освещено, почему не только мы, но и никто другой не сможет понять решение суда первой инстанции, и почему его невозможно выполнить, не нарушая закона и не создавая себе непреодолимых трудностей в будущем.

Первое заседание в кассационной инстанции состоялось 10.10.02. Но говорить мне суд не дал. Хорошо, что у меня были заготовлены тезисы выступления, и я попросил приобщить их к делу (Приложение 50). И я думаю, мне недаром председательствующий судья не дала говорить. Дело в том, что вместо исследования предъявленных мной кассационной инстанции фактов беззакония суда первой инстанции, суд стал «исследовать», почему же мы все-таки отказываемся от присужденной нам судом первой инстанции «квартиры»? Хорошо, что моя жена захватила с собой в суд фотографии нашей квартиры и той, которая нам присуждена. Судьи посмотрели снимки, и судебное заседание отложили до 24.10.02, так и не начав исследовать факты кассационной жалобы, хотя я призывал их именно к этому вместо рассматривания фотографий.

Власти же, представитель которых присутствовал на этом судебном заседании, наверное, были недовольны тем, что кассационная инстанция рассмотрение дела отложила. Поэтому в промежутке до нового заседания суда начали к нам применять пытки, о чем мы доложили суду на следующем заседании (Приложение 51).

Одновременное 21.10.02 отключение воды, электроэнергии и телевизионной антенны без предупреждения в 4-х этажном доме посреди Москвы, в котором живут люди – дело непростое, если оно не санкционировано властями. Это надо, чтобы электрик, сантехник и связист по какой-то фантастической причине договорились между собой, и пошли творить свое зло, выбрав специально наш дом. Притом в самом конце рабочего дня, чтобы власти успели оказаться дома, и нам жаловаться было бы некому. Так не могло оказаться в принципе, ибо сантехник, электрик и связист не могут быть заинтересованы в дополнительной для себя работе. Значит, они получили приказ, притом три человека одновременно. Но власти знали, отдавая приказ, что подвергают людей пытке, так как диспетчер аварийной службы на первые наши телефонные звонки говорила, что это – авария, а не специальное отключение. Но когда звонки посыпались к диспетчеру непрерывно, она не выдержала, и ответила, что это приказ, только кто его отдал, отвечать отказалась. Боялась. Мы добрались по телефону до дежурного по супрефектуре «Северное Бутово» и Ольга Сергеевна сказала, что будет принимать меры. Через полчаса, уже глубокой ночью, нам позвонила Ольга Евгеньевна из ДЕЗа и начала доказывать, вернее, оправдываться, что случилась авария разом в трех системах дома, но ликвидировать ее абсолютно некому: болеют, умерли и так далее. То есть и она знала, что это пытка, но не хотела принимать за эту пытку ответственность на себя. Но и выдавать начальствующую власть тоже боялась. Но мы и без этого знали, что рядовой работник ДЕЗа никогда не осмелится устраивать людям пытку. Ей это незачем. А вот выполнять чей-то преступный приказ «сверху» она не могла отказаться, и выполнила, а, выполнив, испугалась ответственности. Так что кроме начальствующего лица публичной власти эту пытку над нами никто более организовать не мог.

Эти пытки продолжаются по сегодняшний день (Приложение 52). Я вынужден был вновь обратиться к Президенту РФ, чтобы он, наконец, прекратил эти пытки. Ответа пока нет.

Кассационная инстанция ясно видела, что «предложенная» нам квартира по улице Шверника – намного хуже нашей собственной квартиры, притом перед их глазами были фотографии той и другой. И судьи, повторяю, не рассматривали предмет жалобы, а исследовали именно сравнительные данные квартир, притом заявляли представителю властей, что квартиры неравноценны. Именно поэтому, как я думаю, суд кассационной инстанции был отложен на 24.10.02, чтобы дать возможность властям предложить что-нибудь получше. И хотя суд всегда был на стороне властей, что видно хотя бы из нежелания суда рассматривать предмет кассационной жалобы, но, не до такой же степени самоотречения? 24.10.02 представитель властей пришел в суд с теми же аргументами, суд, я думаю, обиделся, и тут же удовлетворил кассационную жалобу. Но, весьма своеобразно. Решение суда первой инстанции отменил. Но по существу дело не стал рассматривать, а направил его опять в суд первой инстанции, на новое рассмотрение. Само по себе это тоже пытка. Так как в кассационной жалобе и отзывах на иск (Приложения 45, 46, 47. 48, 49, 50, 51) исчерпывающе доказаны факты несправедливости, зависимости и пристрастности суда, грубое нарушение судом всех примененных законов и неприменение тех законов, которые суд обязан был применить.

Власти же, несколько обескураженные таким поворотом дела, принялись вымещать свою злость на нашей семье. Еще до того как дело достигло суда первой инстанции для повторного рассмотрения, нам стали предлагать другие квартиры на обмен. Притом, издеваясь над нами, так квартиры эти (2 штуки) были намного хуже той квартиры по улице Шверника, которую нам присудил суд первой инстанции, а суд второй инстанции признал ее худшей, чем наша квартира.

Это решение суда кассационной инстанции на 11.11.02 еще не поступило в суд первой инстанции (не имею его на руках и в настоящее время, когда получу, вышлю дополнительно в виде приложения 64), где мы должны с ним ознакомиться, а суду первой инстанции – рассмотреть это дело повторно. Ни я, ни суд первой инстанции не видел этого решения на бумаге, оно только устно провозглашено, притом без участия суда первой инстанции. Тем не менее, суд первой инстанции (все тот же судья Ахмидзянова) высылает нашей семье новый, третий иск властей Москвы и повестку в суд по этому иску и как всегда без даты его совершения (Приложение 63). Но он почти до последней буквы повторяет предыдущие два иска. Судья Ахмидзянова в полном смысле издевается над нами. Ибо нам совершенно непонятно и ошеломляюще, как может судья, зная о кассационной жалобе и еще не получив решения кассационной инстанции, принимать и рассматривать новый совершенно аналогичный иск властей к нам?

Первым движением нашей души на этом, третьем процессе по иску властей был отвод судье Ахмидзяновой, врученный ей в зале суда (Приложение 65). Судья его отклонила, но определение нам не вручила (После вручения может быть представлено отдельно).

Тогда мы представили Отзыв ответчиков на иск от 11.11.02 и Дополнение №1 к Отзыву ответчиков на иск от 11.11.02 (Приложения 66 и 67), а также – Встречный иск «О равноценной квартире» от 11.11.02 (Приложение 68). В этих документах мы в третий раз подряд вынуждены объяснять судье прописные истины из законов и Конвенции, которые судья в третий раз преднамеренно нарушает. И это – тоже пытка над нами, так как судья ни разу не рассмотрела поставленные перед ней проблемы по существу, но настойчиво продолжает нарушать законы и Конвенцию.

Таким образом, моя жалоба на нарушение Конвенции все не рассматривается судом кассационной инстанции во второй раз, то есть «подвешена» (pending cause), а иски к нам, нарушающие Конвенцию, следуют один за другим, и рассматриваются судом незамедлительно.

Из 2005-го. В приведенном пункте – значительная сумятица. Во-первых, у меня уже четыре судебных дела  с властями. Я их знаю примерно как своих четверых детей. Но Европейский-то Суд моих «детей» не знает. Поэтому их надо излагать более понятно незнакомому человеку Особенно преемственность этих дел. Во-вторых, не надо « именовать» дела по номеру, ибо он значится только на папке с делом, а папка эта недоступна Европейскому Суду. Тем более, что одно из моих дел в процессе его рассмотрения внутренними судебными инстанциями трижды меняло номер. Надо именовать дела понятнее, например, названием и датой первого слушания или окончательного решения. Но, тем не менее, если я предстал перед справедливым Судом, он найдет способ разобраться, задав мне дополнительные вопросы.

14.7. Факт продолжающегося (преднамеренно «подвешенного») дела (pending cause). Я обратился в суд первой инстанции с Жалобой по защите прав человека от действий публичных властей (дату!!!). Суд мне отказал (дату). Кассационная инстанция, хотя Определение этого суда и отменила, но рассматривать его по существу не стала, направив его снова в суд первой инстанции (дату, но и я уже устал). Хотя дело было совершенно ясным. В результате моя Жалоба «зависла»  в суде первой инстанции на 120 дней вместо 10 дней по закону. И снова отказ, притом без всяких объяснений. Отказ в чистом виде, как отказывают в интимных отношениях, не заботясь о законности отказа.

На этом фоне тот же самый судья почти мгновенно рассматривает три иска властей к нашей семье об отчуждении нашей собственности, дело идет в кассационную инстанцию. Кассационная инстанция не рассматривает дела по существу поставленных в кассационной жалобе нарушений законов, хотя я ее об этом прошу, и вновь направляет дело в суд первой инстанции для повторного рассмотрения.

Между тем, моя Жалоба на нарушение прав человека, вдоволь настрадавшись за 120 дней вместо 10 в суде первой инстанции, вновь отвергнута и вновь попала в кассационную инстанцию.

Спрашивается, что мешает судам первой и второй инстанций перекидывать мою Жалобу друг другу вечно? Что мешает суду первой инстанции вновь и вновь начинать все новые дела против нашей семьи, не оглядываясь на прошедшие уже дела? Что мешает суду кассационной инстанции вновь и вновь отказывать мне в прямом восстановлении справедливости? Я ведь ее об этом прошу уже в третий раз: рассмотрите дело по существу! Поставьте, наконец, точку! Точку не ставят! (Эмоция).

Мало того, и в суде первой, и в суде второй инстанций, одновременно находятся два дела (моя жалоба и иск против моей семьи), которые по закону надо объединить в одно дело для всестороннего рассмотрения изложенных в них фактов. Никто из этих судов не объединяет дела, упорно рассматривая их по отдельности, явно намеренно затягивая срок их решения (уточнить).

Мало того, оба этих дела до удивления просты, в них явно нарушены мои права человека, защищенные Конвенцией и Конституцией России. Я даже думаю, что проще дел не бывает в природе. Для проникновения в их суть не нужны многие месяцы. Для проникновения в их суть не нужны даже дни. Часов достаточно, если не читать, конечно, всех перипетий с ними, которые я подробно обрисовал. Но перипетии и возникли потому, что абсолютно простые дела гуляют по чиновничьему кругу, из суда в суд, обрастая бумагами.

Я четыре раза обращаюсь в Конституционный Суд России, и он трижды уже отказывает мне даже в приеме документов, причем по совершенно «детским» причинам, заставляя писать Ему в ответ длинные обоснования моей правоты.

Именно поэтому я обращаюсь к Европейскому Суду с претензией на использование им формулы pending cause, иначе  неопределенный срок рассмотрения дела будет продолжаться вечно. И я никогда не получу окончательного решения российского суда. Во всяком случае, мне до него не дожить в свои 66 лет, осложненных 15 годами в угольных шахтах. 

 Кроме того, я специально хочу отметить следующее. То, что я описываю здесь, в этом заявлении, является не единичным фактом, а – общественным явлением (то, что я выше обещал). Спровоцированным правительством Москвы своими беззаконными «законами», «постановлениями» и «решениями». Десятки тысяч москвичей находятся точно в таком же положении. Точно такими же «историями» полна периодическая печать и телевидение. У бедных людей, квартира у которых – единственное достояние, нет средств на адвокатов, одна только консультация с которыми сопоставима с месячным бюджетом семьи. И общее образование таких людей не позволяет им самостоятельно, без помощи адвокатов, как сделал это я, обосновать и составить точно такое же заявление в Европейский Суд. И они смиряются со своим рабством, иначе я не могу это назвать.

В связи с этим я хочу обратить внимание Европейского Суда на желательность рассмотрения этого дела в самый короткий срок, ибо за ним стою не только я, но и десятки тысяч москвичей, «переселяемых» мэром Москвы наподобие животных. Я настаиваю что решение Европейского Суда должно вызвать резонанс не только в России, но и во всем цивилизованном мире.  (Эмоция, но она – введение в следующий пункт).

14.8. Попытки судебной системы России выдать фактически «окончательное внутреннее решение» под видом формально «неокончательного решения», в результате чего судебное разбирательство становится неэффективным, показным. Я не сомневаюсь, что российские суды знают пункт 1 статьи 35 Конвенции о необходимости исчерпания заявителем в Европейский Суд всех доступных средств внутренней правовой защиты. Поэтому в моем деле суды, как первой, так и кассационной инстанций в течение 8 месяцев подряд хотят заставить меня играть роль человека, который все еще не исчерпал всех доступных ему внутренних средств правовой защиты. Это, во-первых, выразилось в растягивании, сколько возможно, «разумного срока», о чем я сообщил выше, в частности в пункте 14.7. Но, это не все потуги судебной системы положить меня в гроб с нарушенными правами человека.

Судебная система России пытается заставить меня и, особенно Европейский Суд, поверить, что мне средства правовой защиты  доступны, тогда как они мне фактически недоступны, вернее, псевдодоступны, то есть всего лишь как бы доступны (вроде бы доступны). Эти средства формально доступны, я могу туда обращаться бесконечно по времени и количеству обращений. Но эти обращения не будут рассматриваться по существу заявленных нарушений. Рассматриваться будут только частные, малозначащие факты, позволяющие судам первой и второй инстанции перебрасывать друг другу мои жалобы без проникновения в их суть. Отрезая тем самым мне путь в Европейский Суд по факту «неисчерпания» внутренних средств правовой защиты.   

Для доказательства этого факта дополнительно возвращаюсь вновь к развитию событий: 1) по моей жалобе на действия публичных властей Москвы и 2) по иску властей к нашей семье о конфискации  имущества и 3) по моей жалобе в Конституционный Суд.  

1).  Я совершенно четко в своей жалобе назвал факты, которыми нарушены мои права, защищенные Конвенцией. Суд первой инстанции этих фактов «не заметил» и не дал им оценки, нарушив специально Гражданский процессуальный кодекс, чтобы мне отказать. Такой непреднамеренной ошибки не допустит даже самый безграмотный и глупый судья.

Дело пришло в кассационную инстанцию. Я заявил ей, что требую от нее рассмотрения существа моей жалобы, то есть фактов нарушения моих прав, защищенных Конвенцией. Но кассационная инстанция не делает этого, сосредоточив все свое внимание на процессуальном вопросе, что не только дало ей возможность направить жалобу на новое рассмотрение в суд первой инстанции, затягивая время, но и «рекомендовать» суду первой инстанции всего лишь «решить вопрос о ее принятии» к рассмотрению.

Суд первой инстанции прекрасно понял «намек» и, промытарив меня 120 дней, вместо 10 дней по закону, за 30-40 минут отказал в удовлетворении жалобы. При этом не исследовался ни один факт нарушения моих прав, заявленный мной в жалобе. Напротив, суд исследовал только факты «необходимости» властей нарушить мои права.

Моя жалоба вновь, во второй раз, вернулась в кассационную инстанцию. Прошло 10 дней, требуемых законом для ее рассмотрения, но она даже не назначена к слушанию. Обязан ли я вновь и вновь прибегать к таким «средствам защиты»?

2). Власти подают на меня совершенно чудовищный и беззаконный иск. Я исчерпывающе доказываю это, и требую дело закрыть, в том числе и по процессуальным нарушениям самого суда. Но суд первой инстанции удовлетворят этот иск, нарушив при этом все относящиеся к делу законы.

Я подаю кассационную жалобу, в которой делаю упор на беззаконность решения суда первой инстанции, в том числе и на нарушения Конвенции и даже пытки. Но кассационную инстанцию это не интересует. Ее интересуют не сами факты нарушения прав человека, обозначенные мной, а, только: на сколько рублей меня власть обманула? И только по этому факту отправляет дело вновь в суд первой инстанции, как бы говоря: нарушайте его права человека столько, сколько хотите, только сделайте так, чтобы в хлеву для этого животного хотя бы крыша не протекала. Но, самое главное, решение кассационной инстанции не может никак в одном городе дойти до суда первой инстанции вот уже месяц.

Суд первой инстанции вновь «поймет правильно». И я ни на минуту не сомневаюсь, что я вновь принесу жалобу в кассационную инстанцию. Сколько же раз ее можно гонять по замкнутому кругу? Притом совершенно ясную с юридической точки зрения.

Но, самое главное, суд первой инстанции не стал ждать, пока в него поступит на пересмотр мое дело из кассационной инстанции. Он просто-напросто взял и возбудил новое дело против моей семьи, которое непременно я опять обжалую. И как можно иметь сразу два совершенно одинаковых иска против нашей семьи (возвращенное кассационной инстанцией на новое рассмотрение и вновь открытое дело)? Которые будут рассматриваться по отдельности.     

3) Я обратился в Конституционный Суд. Суд отказал в принятии жалобы, мотивируя свой отказ невразумительно. Я разбил эти доводы Суда и направил свою жалобу вторично. Суд вновь отказал, но самое смешное или горькое в том, что доводы мои оказались убедительными, и Суд перестал настаивать на тех доводах, которые я разбил. Но тут же выдвинул новые доводы, столь же малоубедительные, и вновь отказал. Я и эти доводы тоже разбил, и в третий раз направил жалобу, не меняя в ней ни единого слова. Суд в третий раз отказал, и вновь не упоминал разбитых мной доводов, заменив их на совсем уж малоубедительные. Я их, естественно, разбил в четвертый раз, ибо они совершенно антиконституционные. Но не в этом дело, а в том, что Конституционный Суд не хочет принимать по моей жалобе официального решения в отказе от рассмотрения жалобы, ибо ему будет нестерпимо стыдно за него. Решение-то это должно быть опубликовано. Поэтому этот Суд и хочет отсечь мою жалобу на предварительном этапе, не дать ей возможности стать официальным предметом рассмотрения, чтобы не публиковать свое решение. А я ведь уже четырежды настаиваю на официальном решении Конституционного Суда. Вот я и думаю: обязан ли я впредь бессчетное число раз прибегать к средствам, которые неадекватны или не гарантируют рассмотрение жалобы, и в этом смысле «не имеют перспективы на успех»?  

Отсюда формула: Биться в стену лбом мне доступно, но эффективно ли проламывать стену лбом?  И сколько времени ее можно лбом проламывать?

Общее замечание из 2005-го. Основная моя ошибка в том, что в этом разделе надо приводить голые факты с субъектами  и датами, с минимумом пояснений, позволяющих только связывать факты в единое целое. А вот в следующем разделе можно позволить себе быть пространным.

 

Пункт 15 «Изложение имевших место… нарушений Конвенции…»

 

Прежде чем привести требуемую аргументацию я должен заявить следующее. Глава 1 «Основы конституционного строя» и глава 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции РФ, по моему мнению, полностью соответствуют Конвенции, но в ряде случаев освещают вопрос более подробно, поэтому ею пользоваться простому человеку, не юристу, легче. Но, повторяю, любая ссылка на статьи этих глав Конституции РФ находят свое подтверждение и в Конвенции.

По моему глубокому убеждению, в отношении меня и моей семьи, Россией нарушены следующие положения Конвенции.

 

15.1. Статья 1 Дополнительного Протокола к Конвенции (ранее Протокол №1). Отметив, что согласно Конвенции я «имею право на уважение своей собственности», в состав которого входят «общие принципы международного права», такие как «право владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом», а также то, что «никто не может быть лишен своего имущества», перехожу к ограничениям это права Конвенцией.

Рассмотрим «интересы общества». Кто их может осуществлять, ибо желающих их осуществлять может быть бесконечно много? Поэтому «интересы общества» согласно Конвенции должны быть «предусмотрены законом», в том числе и «таким законом государства, какой ему представляется необходимым». Но, государству, если оно добровольно стало членом Совета Европы, не все подряд можно называть «необходимым», что ему «представляется» вообще, а только чтобы «осуществить контроль за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов». И точка, больше ни по каким критериям даже само государство, не говоря уж о муниципалитете, не может лишить никого имущества.

Российское государство в своей Конституции предусмотрело себе «право принудительно отчуждать имущество для государственных нужд», притом с рядом оговорок: только «по решению суда» и только «после предварительного и равноценного возмещения». Это и есть осуществление «общих интересов», например, надо построить космодром, попадающий по проекту на мой дом, а отнести космодром даже на метр не представляется возможным по глобальным факторам, на которые государство не может влиять. Для объявления государственной нужды у России есть Федеральное Правительство, которое сперва глубоко обосновывает «общий интерес», а потом пишет свое Постановление, которое прямо для отчуждения имущества все равно не имеет силы. Оно годится только для предъявления его в суд вместе с обоснованиями для того, чтобы суд решил, отчуждать мое имущество, или все-таки не отчуждать? Может ли Правительство России обойтись без отчуждения? Кроме того, суд  взвесит, получил ли я не только «равноценное», но и «предварительное возмещение»? Впрочем, Правительство России может обратиться прямо ко мне, и мы договоримся «о равноценном возмещении» без суда.

Но и это не простая вещь. Дело в том, что согласно статье 34, пункт 1 Конституции РФ «каждый имеет право на свободное использование своего имущества для экономической деятельности», что соответствует «уважению к собственности» по Конвенции. И согласно этой букве закона никто кроме меня не может назначать цену моему имуществу, а от экономической деятельности на основе моего имущества я имею право, кроме того, на прибыль. Поэтому в Конституции для государственных нужд появилась равноценность, ибо, такие как я, от жадности мог бы разорить самое государство. Из понятия равноценности следует, что даже для «государственной нужды» я не должен потерять ничего, даже моральные потери от переезда мне государство должно компенсировать.

Из изложенного следует, что моя семья со своей собственностью – квартирой никак не подходит под действие отчуждения, оговоренное частью второй статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции. Ибо нет никакого постановления Федерального Правительства России по декларированию «государственной нужды» для отчуждения. «Налогов, сборов и штрафов» в отношении моей семьи также никем не объявлено. Поэтому Правительство России меня и не тревожит, которое только и может согласно Конституции РФ и Конвенции тревожить меня, как я только что показал.

 Меня тревожит правительство Москвы, муниципальная власть и, одновременно, субъект Российской Федерации. Поэтому проанализирую на основе ограничительной части второй, статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции и Конституции РФ: имеет ли правительство Москвы законное на это право?

Прежде всего, замечу, что «государственная нужда» декларирована статьей 35 из главы 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина», а глава 2, в свою очередь, не может быть пересмотрена даже Федеральным Собранием – высшим законодательным органом России. Для инициирования ее пересмотра нужно три пятых голосов Законодательного Собрания, а пересмотр может осуществить только специально избранное Конституционное Собрание, притом двумя третями голосов (статья 135).

Указанная глава Конституции РФ в своей статье 35 жестко определяет: «государственная нужда», то есть такая нужда, которая имеет значение для всего государства в целом. Конституция не объявляет ни муниципальных «нужд», ни «нужд» субъектов Федерации «государственными». 

Кроме того, абсурдно выглядело бы, если бы тысячи муниципалитетов страны начали бы объявлять государственную нужду. И не менее абсурдно было бы, если бы 89 субъектов Федерации начали объявлять свои нужды государственными. И государственная нужда России в целом была бы только одной из тысяч этих «нужд», совершенно равноправная среди них.

Кстати, статья 12 главы 1 «Основы конституционного строя» Конституции РФ, которую изменить может тоже только Конституционное Собрание, прямо декларирует, что «органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». И если правительство Москвы как муниципальная власть не входит в систему государственной власти, то и нужду государственную объявлять не вправе. И даже в статусе субъекта Федерации Москва более муниципия, нежели субъект Федерации, так как названа в Конституции всего лишь «городом федерального значения» (ст. 65).

Согласно ст. 73 Конституции РФ «вне пределов совместного ведения субъекты Федерации обладают всей полнотой государственной власти». Беда правительства Москвы в том, что согласно пункту «в» статьи 72 Конституции РФ «вопросы владения, пользования и распоряжения землей…» находятся в «совместном ведении РФ и субъектов РФ». Поэтому землей правительство Москвы не может распоряжаться единолично, без ведома Федерации. Между тем, согласно Федеральному закону «Об основах федеральной жилищной политики» земля, на которой стоит наш дом – кондоминиум, находится в совместной собственности Москвы и, в частности, моей семьи. Другими словами, моя семья владеет землей под домом равноправно с Москвой, но ни моя семья, ни правительство Москвы без федеральных властей не можем по Конституции распорядиться ею, как нам заблагорассудится. Так как эта земля – в совместном ведении правительства Москвы и Российской Федерации. И свою «государственную власть» над этой землей без «государственной власти» Федерации Москва проявлять единолично не имеет права. Но правительство Москвы именно хочет распоряжаться землей единолично, без соответствующего постановления правительства России. И без согласования с нами как совместными с Москвой собственниками на землю под нашим домом, абсолютно равноправными с Москвой.     

Я вынужден столь многословно все это излагать, чтобы не оставалось сомнения, что насильственное отчуждение имущества моей семьи властями Москвы под видом «государственной нужды» беззаконно. И такое отчуждение имущества никоим образом не может быть обосновано ограничениями части второй статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции.

В дополнение воспользуюсь следующими положениями Конституции РФ.  Моя свобода использовать свою квартиру для экономической деятельности с прибылью для себя, защищена частью 1 статьи 34 Конституции РФ. В свою очередь, часть 1 статьи 34 защищена частью 3 статьи 56 Конституции РФ: «не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьей 34 (часть 1)». И это даже в случае «чрезвычайного положения». В то же самое время, мои права и свободы, защищенные частью 1 статьи 34, подвергаются ограничению частью 3 статьи 35 в виде «государственной нужды». Налицо конституционный казус. В разрешении этого казуса может помочь та же статья 56, часть 3. Даже в случае «чрезвычайного положения» она не защищает статью 35 Конституции РФ, тогда как статью 34, часть 1, защищает. Таким образом, даже «государственную нужду» России в целом при отчуждении имущества можно поставить под сомнение. Не говоря уже о муниципальной «нужде».   

Между тем, мэр Москвы вместо того, чтобы обратиться к нам, собственникам части дома со своей «нуждой», отнюдь не «государственной», пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северного Бутово (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Затем пишет второе постановление «во исполнение» уже упомянутого. Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)». Самое замечательное, что в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома №16 по улице Грина». Словно этот дом целиком и полностью принадлежит мэру Москвы. Словно мы – животные, которых «переселяют», не испрашивая на то их согласия. 

Префект ЮЗАО Москвы послушно написал распоряжение «во исполнение» постановления мэра Москвы, опять же, даже не поставив нас в известность о своем намерении «переселять» нас, и принялся его претворять в жизнь, обращаясь с нами как со скотом. (См. пункт 14.1 настоящего Заявления). Мало того, суды первой, кассационной инстанции и Конституционный Суд РФ стали соучастниками этого беспредельного нарушения Конвенции. (См. также пункты 14.5 и 14.6). Прокуратура всех уровней и даже администрация Президента встали на защиту публичных властей Москвы.  (См. пункты 14.2 и 14.3).   

Поэтому я считаю, что не только власти Москвы, но и Россия в целом, самым бессовестным образом нарушили статью 1 Дополнительного Протокола к Конвенции в части уважения нашей собственности. Тем самым я и моя семья явились жертвами нарушения прав, признанных в Конвенции (ст.34 Конвенции).     

15.2. Статья 3 Конвенции декларирует: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению». Я доказал в пункте 15.1, что мое имущество согласно Конвенции должно «уважаться» властями Москвы. Об этом я заявил в письменном виде властям Москвы, ссылаясь на Конституцию своей страны. Я просил, чтобы власти Москвы заключили со мной равноправный договор, так как только я вправе распорядиться своим имуществом, а они такого права на мое имущество не имеют. (Приложения 1, 7, 10, 12). Притом, мне пришлось объяснять эти простые истины на фоне прямых противоправных действий властей, направивших в суд иск к нашей семье об отчуждении нашего имущества. Притом, все эти объяснения я направляю государственным чиновникам Москвы и всей России почти подряд, начиная с префекта ЮЗАО Москвы, мэра Москвы, прокуратуры Москвы, Генеральной прокуратуры России. (Приложения 3, 15, 17, 19, 23, 25, 27). И чем же мне отвечают?

 Мне либо не отвечают вовсе (на Приложение 1). Либо пересылают письма тому, на кого я жалуюсь (Приложения 4, 8,  20, 26),  либо отвечают формально, запугивают, либо сообщают совсем не о том, о чем я прошу объяснений (Приложения 6, 9, 13, 14, 16, 18, 21, 22, 24). Общее впечатление от этой переписки с властями – непрерывное унижение человеческого достоинства.

Начальник юридического отдела муниципального жилья ЮЗАО Москвы вручает мне свое письмо и велит его отнести по адресу. Разве он не унижает этим мое достоинство? Я что, работаю у него рассыльным? (Оригинал этого письма до сих пор у меня и я могу его представить).

Или вот что пишет сам начальник указанного Управления (Приложение 6): «В случае Вашего отказа от переезда на предоставленную площадь, Управление будет вынуждено подготовить материалы для подачи искового заявления в Зюзинский районный суд о Вашем принудительном выселении». Он же прекрасно знает, что нарушает Конституцию РФ и Конвенцию в отношении моей собственности и поэтому эта угроза не может восприниматься иначе чем «унижающее достоинство обращение» со мной.

Заместитель префекта пишет мне, в первых же словах, унижая мое достоинство собственника (Приложение 9): «Ваши обращения… по вопросу переселения из дома, подлежащего сносу, рассмотрены». Он что не знает, что нарушает Конституцию РФ и Конвенцию? Он что не знает, что «переселение» меня из моей собственности незаконно, тем более, выражаться о моей собственности как о «подлежащей сносу» не известно по какому праву? Но он продолжает: «Документы о переселении Вашей семьи направлены… в суд».

Этот же заместитель префекта в другом письме пишет мне (Приложение 13): «Ваша семья на основании договора купли-продажи занимает квартиру в доме…  дом … подлежит сносу».  А это элитный 4-этажный кирпичный дом, притом только что капитально отремонтирован. И это моя собственность как сам зам префекта заявляет, изощренно издеваясь надо мной.

 Или следующий факт. Я несколько раз пишу письма на имя мэра Москвы Лужкова о том, что он, мэр, подписывая свое упомянутое постановление №811-ПП, тем самым грубо попирает Конституцию РФ и Конвенцию. Все эти письма г-жа Кочеткова, зав отделом писем правительства Москвы, регулярно переправляет в префектуру ЮЗАО Москвы, то есть тем людям, которые это постановление не подписывали, а только исполняют его как подчиненные мэра. (См. пункт 14.1 настоящей жалобы). 

 Наконец мне это надоело, и я свое очередное письмо мэру начинаю так: «Г-жа Кочеткова! Я жалуюсь уже прямо на Вас, поэтому не отправляете, пожалуйста, и эту мою жалобу как две предыдущие в Юго-Западный административный округ. Ибо и эта, и предыдущие мои жалобы напрямую касаются распорядительных прерогатив Правительства Москвы, и только в порядке исполнительской дисциплины касаются ЮЗАО. И я жалуюсь не на то, что мне квартиру не дают, а на то, что без моего ведома Правительство Москвы как разбойник грабит мою собственность».

Нимало не смутившись, г-жа Кочеткова пишет мне: «Ваше письмо, поступившее в Правительство Москвы, направлено в Департамент жилищной политики…», как будто этот «департамент» подписывает постановления мэра, а не сам мэр их подписывает.

Я вынужден обратиться и к факту пыток, запрещенных статьей 3 Конвенции. Нет, иголок под ногти не засовывали. Но, есть пытки, которые хуже этого. Это когда нас с женой, пенсионеров, пытали на глазах наших детей, которым нам теперь стыдно смотреть в глаза.  

«Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (ООН, 9 декабря 1975 года) в статье 1, пункт 1 квалифицирует: «…пытка означает любое действие, посредством которого человеку намеренно причиняется боль или страдание, физическое и умственное, со стороны официального лица или по его подстрекательству с целью… наказания его действия, которое он совершил…, или запугивания его…». Статья 3: «Никакое государство не может разрешить или терпимо относиться к пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания». Эта Декларация ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы.

«Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Нью-Йорк, 10.12.84) уточняет: «…пытка – любое действие, которое какому-либо лицу умышленно причиняет… страдание, физическое или нравственное, чтобы… наказать его действия, а также запугать или принудить, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такое… страдание причиняется… иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Эта Конвенция также ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы.

Пытка №1. 21.10.02 вслед за решением суда, реквизировавшего нашу собственность (дело №2-2882/02), и сразу же за отказом этого же суда рассматривать мою Жалобу о защите прав человека (дело №2-2390/02) нам, упрямо не подчиняющимся воле властей жителям дома №16 по улице Грина, в том числе и нам:

-         отключили холодное водоснабжение;

-         попытались отключить электроэнергию, но инвалид Манушин не позволил, встав у электрика на пути;

-         отключили телевизионную антенну;

-         пообещали в ближайшие дни отключить телевизионную антенну и у нас 1-м подъезде (Приложение 51).

Мы это предвидели, поэтому написали в Дополнении №1 к Кассационной жалобе (Приложение 49): «Такое беспрецедентное, ужасающее судебное давление властей на нашу семью вполне вероятно не может ограничиться только судебным давлением, поэтому мы вправе опасаться за наше здоровье и самую жизнь». Предвидение полностью оправдалось. Власти принялись нас пыткой принуждать к послушанию. (Подробнее в Приложении 52, а также в пункте 14.6 настоящего Заявления). 

Пытка №2. В Кассационной жалобе от 03.06.02 (Приложение 35) по моей Жалобе (Приложение 33), отклоненной Зюзинским судом (судья Пименова Г.А.) 27.05.02 (Приложение 34), я просил кассационную инстанцию рассмотреть мою Жалобу по существу. Но кассационная инстанция не стала ее рассматривать по существу, направив ее на повторное рассмотрение в тот же суд, хотя на подобные жалобы ГПК РСФСР дает срок в 10 дней. Со следующей фразой в своем Определении от 20.06.02 (Приложение 36): «При новом рассмотрении… решить вопрос о ее (жалобы – мое) принятии». Как будто кассационная инстанция не знала существа Жалобы и того, что она не может быть не принята к рассмотрению. Заостряю, кассационная инстанция пишет в своем Определении не о рассмотрении моей Жалобы по существу, а как бы ненавязчиво и специально уточняет задачу нижестоящему суду: решить вопрос не по существу, а только лишь о возможности принятия Жалобы к рассмотрению. Думаю, что намек был понят, так как единственное судебное заседание по повторному рассмотрению этой Жалобы в Зюзинском суде состоялось только через 117 дней после 20.06.02, а именно 17.10.02. Срок рассмотрения согласно закону превышен почти в 12 раз. За это время суд, не начинаясь из-за неявки то одного, то другого надлежаще уведомленного ответчика, откладывался 22.07.02 на 15 дней разом, 07.08.02 – на 22 дня, 29.08.02 – на 20 дней, 29.08.02 – на 19 дней, 18.09.02 – на 14 дней, 02.10.02 – на 15 дней. Притом судья Ахмидзянова своим Определением от 08.07.02 назначила Жалобу к слушанию на 22.07.02, превысив при этом разом весь срок рассмотрения Жалобы – 10 дней. Общее же время рассмотрения Жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции из-за этого составило 163 дня (в составе Приложения 35), в 16 раз дольше положенного срока. Притом, состоявшееся, наконец, судебное заседание – чистая формальность на 40 минут, как это следует из выше изложенного. И все-таки – отказ, как и «рекомендовала» кассационная инстанция. Кроме того, суд сделал вид и отразил это в своем Решении, что «рассмотрел более 20 документов». Таким образом, у него вышло по одной минуте на документ до 8 страниц текста в каждом. Притом на составление мотивированного Решения суду потребовалось 8 дней вместо 3 дней по закону. В результате это дело второй раз возвращаю мной на круги своя, в кассационную инстанцию. По-моему, все это – пытка, так как полностью отвечает квалификации по выше изложенным определениям Организации Объединенных Наций.

Пытка №3. Факт этой пытки следует из приведенных в Жалобе (Приложение 33) и первой кассационной жалобе по этому делу от 03.06.02 (Приложение 35) моих попыток подать саму Жалобу (будущее дело №2390), когда меня судьи гоняли из кабинета в кабинет, особенно судья Сухова Н.И., как назойливую муху. Притом судья Сухова Н.И. прямо обманывала меня, нарушая закон.

Пытка №4. Факт обмана меня судьей Пименовой Г.А., когда она выдала мне 30.05.02 оформленное за три дня до этого свое Определение от 27.05.02, или оформленное задним числом в день выдачи 30.05.02. Из-за чего я потерял три дня из десяти для подготовки частной (кассационной) жалобы. (См. пункт 14.6 настоящего Заявления и документы в составе Приложения 35).

Пытка №5. Зюзинский суд принимает к производству иск префектуры ЮЗАО Москвы «О выселении» нас из нашей собственности и прекращении нашего права на эту собственность (дело № 2-2182/02, Приложение 39). Изощренность пытки заключается в том, что суд не имел никакого законного права принимать этот иск к рассмотрению (Приложения 40, 41, 42). В первом же заседании суда сам истец признал, что просил в исковом заявлении выселить нас в неравноценную квартиру и заменил ее другой, потом, на следующем заседании – третьей и так далее. Принуждение суда к нашему согласию продолжалось до тех пор, пока мы не согласились, измученные этой пыткой, на квартиру №7 по улице Шверника, 3. Тогда истец (префектура ЮЗАО Москвы) иск отозвал, и дело судом было закрыто. (Приложение 43).

Пытка №6. Освободившись от этого давления суда, мы поняли, как нас обманули, и так как наше формальное согласие ни к чему конкретному нас не обязывало, от квартиры по улице Шверника отказались. Тогда префектура ЮЗАО Москвы подала второй иск к нам «О выселении» (дело №2-2882/02, Приложение 44), причем «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям» (ст. 220 ГПК РСФСР). Таким образом, кроме нарушений закона судом, упомянутых по пытке №5, прибавилось нарушение судом процессуального права. Это доказано суду в Отзыве ответчиков на иск от 21.08.02 (Приложение 45) и в Дополнении №1 к Отзыву ответчиков на иск от 28.08.02 (Приложение 46). Тем не менее, суд полностью удовлетворяет совершенно абсурдный иск, не указав ни единого, точного и адресного законоположения, на котором он основывается, не указав порядок исполнения решения суда. Мы написали Заявление о разъяснении Решения суда по делу №2-2882/02 от 10.09.02 (Приложение 47), так как исполнить это Решение суда было невозможно. И если это не пытка, когда суд нарушает все законы подряд, заставляя нас выполнить то, что выполнить по закону невозможно, то мы не знаем, что такое изощренная пытка в современных условиях, а не в 16 веке.

Пытка №7. Естественно, мы обращаемся в кассационную инстанцию на Решение суда по делу № 2-2882/02. В Кассационной жалобе от 13.09.02 (Приложение 48), в Дополнении №1 к Кассационной жалобе от 25.09.02 (Приложение 49) и Выступлении Синюкова на слушании дела в кассационной инстанции от 10.19.02 (Приложение 50) самым подробным образом освещаются издевательства суда первой инстанции над нами. В том числе и то, что суд нас заставляет нарушать закон при исполнении его Решения как «мнимой и притворной сделки» (ст.170 ГК РФ), и то, что суд явно нарушает ст. 6 Конвенции. Кассационная инстанция вместо рассмотрения предмета кассационной жалобы по существу, изложенному четко и последовательно в указанных документах, начинает исследовать в судебном заседании 10.10.02 причины нашего отказа от квартиры по улице Шверника, «подаренной» нам судом вместо «конфискованной» нашей собственной квартиры по улице Грина. Получается, что кассационную инстанцию не интересуют многочисленные и вопиющие нарушения законов судом первой инстанции. Ее интересует, почему же мы не хотим выполнять Решение, которое даже выполнять преступно с нашей стороны. Моя жена вынуждена была предъявить фотографии нашей квартиры и той, что присуждена нам судом первой инстанции. А я заметил суду, что вовсе не квартиру, присужденную нам, обжалую, а решение суда первой инстанции, беззаконное и невозможное без нарушения закона к выполнению. На этом пытка была приостановлена до 24.10.02. 24.10.02 вместо того, чтобы отменить решение Зюзинского суда и прекратить производство по совершенно абсурдному и беззаконному делу, кассационная инстанция направляет его вновь на повторное рассмотрение в тот же самый Зюзинский суд, специально затягивая вполне ясное решение.

Пытка №8. При описании факта пытки №2 я сообщил, что моя Жалоба на нарушение моих прав человека «гуляет» по судам с 04.04.02 более 160 дней без окончательного разрешения (должна «гулять» не более 10 дней по закону). И кассационная жалоба Приложение 38) – тому пример. А вот для исков публичных властей против нашей семьи (дела №2-2182/02 и № 2-2882/02, Приложения 39, 44) закон устанавливает в три раза больший срок – 1 месяц. Тем не менее, дело №2-2182/02 назначено к рассмотрению 06.06.02 и 28.06.02 завершено, за 22 дня. Второе дело против нас № 2-2882/02 назначено к рассмотрению 21.08.02 и 28.08.02 завершено, за 7 дней. Притом, именно мы попросили отсрочить суд на 7 дней, так как один из ответчиков, наш сын, отсутствовал дома, и повестка ему не могла быть вручена. Иначе бы суд по разбойному изъятию нашей собственности публичными властями мог бы завершиться в тот же день 21.08, когда и начался. Итого, на два судебных процесса по искам публичных властей против нашей семьи одному и тому же судье потребовалось в общей сложности всего 23 дня. Так что суд не может ссылаться на свою чрезмерную занятость при рассмотрении дела №2-2390/02, моей жалобы на действия публичных властей, так как все три дела рассматривает один и тот же судья Ахмидзянова, причем практически в одно и то же время. Почему тогда моя жалоба на действия публичных властей «гуляет» по судам более 160 дней? В 16 раз превышен законный срок для ее рассмотрения, тогда как для исков публичных властей против нашей семьи законный срок сокращен судом в среднем в три раза.

Но этот факт не только пытка, примененная к нашей семье властями и судом, но и явное нарушение разумного срока разбирательства моей жалобы на нарушение Конвенции «независимым и беспристрастным судом» (статья 6 Конвенции).

Уже 8 месяцев подряд мы просыпаемся и засыпаем с одной мыслью: когда закончатся наши страдания от всевластия властей и несправедливого, беззаконного суда? У нас с женой – четверо детей. Они беспрерывно страдают за нас, видя, как с нами обращается публичная власть и суд. Мы страдаем не только за себя, но и от стыда перед своими детьми за свое бессилие, притом в старости, когда старшей нашей дочери скоро исполнится 40 лет, а младшему сыну только что исполнилось 23 года.

А разве не пытка, когда высокопоставленные прокуроры фальсифицирует закон (Приложения 21, 23, 24, 28), заставляя меня поверить в то, что «власть всегда и во всем права». (См. также пункт 14.3 настоящего Заявления)? Разве не пытка, когда твои заявления на обидчиков направляются этим же самым твоим обидчикам (пункт 14.1 и 14.2)? Разве не пытка, когда власти после признания судом второй инстанции, что они предложили нам неравноценную квартиру, стали нам предлагать еще более худшие квартиры. (См. пункт 14.7 настоящего Заявления). 

Все приведенные здесь, как я считаю, пытки, они в точности соответствуют отличительным признакам, приведенным мной выше из документов ООН. Тем более что я привел не один пример, а множество взаимосвязанных примеров. И, тем более что примеры эти можно продолжать, что видно из пункта 14 настоящего Заявления.

И здесь я вновь должен сослаться на статью 34 Конвенции.

Из 2005-го. Я до сих пор считаю, что это одно из лучших моих обоснований нарушений Конвенции. И зря Европейский Суд трактует статью 3 Конвенции несколько узколобо, применяя ее только в отношении заключенных или арестованных. Объясняю.

Во-первых, нахождение под стражей означает всего лишь то, что подвергаемый пыткам человек не может убежать от пыток. Но ведь и я не могу убежать от большинства пыток, только что представленных. Я живу в своем доме, и другого дома у меня нет, меня подвергают пыткам в этом доме. Спрашивается, могу ли я избежать пыток, куда-либо переместившись? Нет, не могу, и этот факт уравнивает меня с человеком, находящимся под стражей.

Во-вторых, цитирую статью 3 Конвенции: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Наказание пока оставим в стороне, хотя меня наказывают именно власти и именно за сопротивление властям в их неправомерных ко мне притязаниях. Но главное, есть ли в статье 3 Конвенции упоминание о людях, находящихся под стражей? Нет, такого упоминания нет. Может ли Европейский Суд толковать объект Конвенции уже, чем Она предусматривает? Например, применяя ее только к заключенным и не применяя к людям, точно так же не могущим убежать как заключенный. Дураку понятно, что не может. Ибо тогда получается сплошная дурость. Например, мэр пригласил меня в кабинет и, пользуясь своей превосходящей физической силой, начал мне загонять иголки под ногти. Что? Это не будет пыткой?

В-третьих, можно представить себе человека, который пишет шесть писем президенту своей страны о пытках, если этих пыток фактически нет? Сумасшедший, конечно, может, но и у президента есть специальный штат, которому он вполне может поручить проверить истинное состояние. Но президент этого не делает, значит, он участвует в пытках. Разве Европейскому Суду недостаточно этих доказательств?

В-четвертых, надо все-таки подать в суд на пытки и получить окончательное внутреннее решение? Так я и это сделал, только позднее. Я об этом еще сообщу.

15.3. В статье 4 Конвенции декларируется: «Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии». А как назвать состояние собственника квартиры, которую он купил в том месте, где ему нравится, в том доме, который ему по душе, потом отремонтировал эту квартиру и собрался в ней закончить свои дни, а его силой выбрасывают туда, куда он не хочет, отбирают то, что он любит, и дают ему взамен то, от чего его тошнит? Причем все это делают вопреки его воле, угрожая судом, и применяя этот суд вопреки Конституции и Конвенции: «Вам предложили, Вы отказались, суд Вас заставит».

Вот что пишет мне прокурор ЮЗАО Москвы (Приложение 22): «Вашей семье предложена квартира… От предложенного варианта Вы отказались. Вопрос о переселении будет разрешен в судебном порядке». Если учесть, что никто в мире не имеет законного права делать со мной и моей семьей этого, и даже суд не имеет законного права принимать такой иск к производству, то моя семья именно находится в подневольном состоянии. Тем более что суд безропотно выполнит эту «волю» прокуратуры.

Прокуратура Москвы (Приложение 24): «…префектурой… в качестве возмещения квартиры, принадлежащей Вам на праве собственности, для переселения предложено другое жилое помещение по адресу… Однако Вы от предложенного варианта отказались. В настоящее время решается вопрос о предъявлении в суд иска о переселении Вас…» Разве это не «подневольное состояние», которое запрещает Конвенция? Очень похоже, что моя семья в рабстве у правительства Москвы, и прокурор это подтверждает.

 И еще прокуратура Москвы (Приложение 28): «Поскольку Вы отказались от предоставленной квартиры, вопрос выселения из занимаемого жилого помещения будет рассмотрен в суде». И ведь начальнику управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы нет дела, что у суда никогда не будет законных оснований, чтобы даже принять этот иск к рассмотрению. Прокурор ведь знает, что суд примет, будет рассматривать, и удовлетворит этот незаконный иск. Так оно и вышло. (Дело № 2-2882/02, решение суда по которому, к сожалению, я не могу приложить к настоящему Заявлению, так как мне отказано в предоставлении решения суда. Понятие об этом решении суда дают Приложения  40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49,50, 51).  

Я привел факты своего «подневольного состояния», объявленного мне прокуратурой Москвы. Но то же самое по отношению к моей семье сделал суд. (Здесь бы надо повторить, как именно это сделал суд. И повторить вновь все мои жалобы публичным властям, включая президента). И даже упомянутое постановление правительства Москвы №811-ПП  ставит меня в подневольное состояние (Приложение 53).

15.4. Статья 8 Конвенции провозглашает: «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища… Не допускается вмешательство публичных властей в осуществление этого права».

Мы живем в многоквартирном доме и привыкли видеть своих соседей по дому. Теперь большинство жителей нашего дома отселено, квартиры их стоят пустые, а нам достойную и равноценную квартиру не предлагают. Поэтому мы вынуждены жить практически в пустом доме, пустые квартиры в котором никто не охраняет. То есть муниципальный совладелец дома бросил принадлежащие ему квартиры на произвол судьбы. И тем самым заставил нас терпеть неуважение к нашему жилищу. В муниципальных квартирах выбиты уже стекла, их заселили бродяги. Поэтому как соседство с бродягами, так и жительство в пустом многоквартирном доме нарушают наши права по указанной статье Конвенции.

Покупая квартиру в выбранном месте, в выбранном доме, с выбранной инфраструктурой, мы отремонтировали ее, мы приготовили себе спокойную старость. И вдруг все это насильственно рушится властями Москвы. Притом рушится унизительно для нас, с огромными затратами для нас денежных средств и нравственными страданиями. Разве это не является неуважением к нашему жилищу? Мы вправе рассчитывать на то, чтобы власти Москвы заинтересовали нас каким-либо способом, чтобы мы этого неуважения не почувствовали или бы добровольно примирились с ним. Это и было бы уважением к нашему жилищу, в котором нам отказано властями (Приложения 6, 9, 13, 14).

Из 2005-го. Здесь обоснование звучит хотя и справедливо, но недостаточно ужасно. Но это же только начало. В дальнейшем это положение будет настолько укреплено доказательствами, что можно содрогнуться. 

15.5. Статья 13 Конвенции декларирует: «Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе…»

Я прошу прокуратуру Москвы (Приложения 15, 17, 23, 27), чтобы она восстановила законность, нарушенную правительством Москвы в отношении моей собственности. Притом я объявляю свой возраст и пенсионный статус и привожу выдержку из закона о «О прокуратуре», обязывающую ее возбудить иск от моего имени против властей Москвы. Прокуратура Москвы вместо этого переправляет мое письмо в подчиненную прокуратуру ЮЗАО Москвы, а последняя отвечает: «…все споры граждан с префектурой ЮЗАО при предоставлении им жилья при сносе домов, подлежащих сносу, рассматриваются в судебном порядке». Прокуратура как будто не читала в моем заявлении о том, что власти Москвы нарушают Конвенцию и Конституцию, отчуждая мою собственность. Вместо того чтобы начать немедленное расследование объявленных мной нарушений, прокуратура пишет мне совсем не о том, о чем я ее в действительности прошу.

Я прихожу в Генеральную прокуратуру России с жалобой на прокуратуру Москвы (Приложение 19), и эта моя жалоба почти начинается словами: «Статьей 10, пункт 5 Федерального закона от 17.01.92 №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» «Запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются». Но именно это сделала прокуратура Москвы». Прокурор из Генеральной прокуратуры РФ читает эти слова и тут же при мне пишет на бумажке «Ваше обращение по жилью направлено в прокуратуру Москвы» и отдает эту бумажку мне в руки. Разве это «эффективное средство правовой защиты в государственном органе»? Тем более что я в Генеральную прокуратуру не по жилью обращаюсь, которое у меня отличное без прокуратуры, а с жалобой на то, что прокуратура Москвы нарушает все известные мне законы и Конвенцию.

И если бы это было один раз. Собрав 98 страниц документов, доказывающих нарушения Конституции РФ и Конвенции действиями правительства Москвы и прокуратуры Москвы, я вновь направился в Генеральную прокуратуру России (Приложение 25). Но и на этот раз, как и в предыдущий, другой уже представитель Генпрокуратуры России вновь написал мне на бумажке: «в прокуратуру города Москвы». Права у меня на «эффективное средство правовой защиты в государственном органе», как видите, – нет. 

Мало того, это так называемое «средство правовой защиты» фальсифицирует самое законы. Заместитель начальника Управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы г-жа Артамонова напрямую, в письменной форме фальсифицирует закон, пытается фальсифицировать мое правосознание. Она пишет мне: «Заявителю одновременно разъясняю, что согласно статье 8 Жилищного кодекса РСФСР принятие решения о сносе жилого дома входит в компетенцию Правительства Москвы». Как будто она не знает, что Жилищный кодекс вступил в силу до принятия Конституции и поэтому согласно Конституции «должен применяться в части, не противоречащей Конституции». Это, во-первых. Во-вторых, в статье 8 этого архаического Кодекса вообще не ведется речи о жилье частной собственности в многоквартирных домах, ибо такой частной собственности вообще не было до принятия нынешней Конституции. Там же, в упомянутой статье, идет речь только о государственной и общественной собственности. Притом сносить жилье можно только по разнарядке Совета Министров РСФСР, которого нет сегодня в природе. Притом сносить можно только ветхое жилье, которое грозит жильцам его смертью. Притом сносить его может не правительство Москвы, на чем настаивает г-жа Артамонова, а «исполнительный комитет московского городского совета народных депутатов», то есть советской властью, каковой тоже ныне нет в природе.

Поэтому я и апеллирую к Европейскому Суду на отсутствие в России для меня «эффективного средства правовой защиты в государственном органе». Из 2005-го. И это только начало. В дальнейшем я докажу, что прокуратура оставила без каких-либо последствий факт покушения на нашу жизнь властями Москвы, расследованный милицией и переданный  прокуратуре.

15.6. Статья 14 Конвенции провозглашает «пользование правами и свободами без какой либо дискриминации по признаку… имущественного положения или по любым иным признакам». Обратимся к Постановлению Правительства Москвы, которым оно лишает меня собственности (Приложение 53). И сравним отношение мэра Москвы к нашей семье, в отношении которой нужно «обеспечить переселение» из безапелляционно «сносимого дома», то есть нашей собственности, с отношением мэра Москвы к Всесоюзному институту лекарственных и ароматических растений («ВИЛАР»). У этого института тоже нужно «снести» его собственность – простой одноэтажный барак по сравнению с нашим 4-х этажным кирпичным, жилым 43-летним домом. Другими словами, сравним простую российскую семью с государственным институтом, который в основном заботится о сохранении мумии Ленина от гниения.

О нашей собственности в Постановлении сказано так: «Префекту обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома». Как видно, сантиментов не разводят, несмотря на то что «сносят» мою собственность, а нас «переселяют» словно мы безответные животные. Притом, мы даже не знаем целый год со времени написания этого постановления о том, что нас «сносят». Ведь животных тоже не уведомляют в случае их «переселения».   

К ВИЛАРу отношение совсем другое. Цитирую Постановление: «Возложить на Управление… Москвы функции инвестора на проектирование и строительство нового хозцентра ВИЛАР для перебазирования существующего хозцентра. Принять к сведению согласие института ВИЛАР осуществить вывод хозцентра из мкр. 6А во вновь построенный хозцентр. Департаменту… Москвы предусмотреть в инвестиционной программе строительство объекта (этого самого «хозяйственного блока» - мое) за счет средств городских источников финансирования».

То есть, мэр прекрасно знает правила «уважения собственности», не принадлежащей ему. Он знает, что согласно Конвенции и Конституции РФ все собственности, вне зависимости, большие они или малые по размеру, равноправны. И он прекрасно знает, как ему надо поступать в случае, если чью-то собственность ему потребовалось снести. Во-первых, мэр уважительно пишет: «принять к сведению согласие института ВИЛАР осуществить вывод хозцентра…» То есть, прежде чем писать свое постановление мэр получил согласие у института на снос его собственности. Согласие просто так не дается. Нужно возбудить заинтересованность в согласии. Эта заинтересованность ВИЛАР состоит в том, что вместо разваливающегося барака ВИЛАР получает новый «хозблок». У нас же согласия никто не спрашивал и «к сведению» никто ничего «не принимал». Притом мэр пре красно знает, что этот «хозцентр» – барак и не чета нашему дому, у которого в собственниках кроме самого мэра еще куча простых граждан России. Однако мэр не пишет об этом бараке как о нашем доме «сносимый», он называет это ласково - «вывод».

Во-вторых, мэр дает указание: «проектировать и строить новый хозцентр…». Вместо старого барака институт получит новенький. Вот она заинтересованность в согласии. Почему бы и для нас  не построить новый дом, точно такой же, как мы имеем, и так же отделать в нем нашу квартиру как она отделана у нас? Скорее новый дом и новая квартира в нем должны быть даже лучше, учитывая сам факт обращения к нам за разрешением снести наш дом, получить наше согласие и «принять его к сведению». Точно так же как новый сарай лучше старого сарая для института ВИЛАР, на что мэр «получил согласие» и «принял его к своему сведению».

В третьих, для ВИЛАР мэр не пожалел и третьего пункта в своем Постановлении, тогда как для нашей семьи и для всех остальных насильно «переселяемых» людей-собст­венников обошелся одним. Вот этот пункт, очень уважительный: «Москомархитектуре в сроки, согласованные с заказчиком (мое выделение), разработать исходно-разрешитель­ную и проектно-сметную документацию на строительство хозцентра ВИЛАР…»

Если все изложенное не дискриминация мелких собственников, таких как я, по сравнению с крупным собственником, таким как институт ВИЛАР, по «имущественным признакам», или по признаку «государственный» и «частный», не говоря уже о «любых иных признаках» статьи 14 Конвенции, то мне будет непонятно, что такое вообще дискриминация.

Кроме того, нас дискриминирует суд по сравнению с публичными властями Москвы, затягивая рассмотрение моей Жалобы, и всячески ускоряя рассмотрение исков префектуры против нас (см. пункт 14.6 настоящего Заявления). А также удовлетворяя ничем не обоснованные иски властей против нас, и не удовлетворяя обоснованную мою Жалобу на беззаконие властей.

Нас дискриминирует прокуратура всех уровней по сравнению с властями Москвы, отмахиваясь от моих жалоб на власти, как от назойливой мухи (см. пункт 14.3 настоящего Заявления). По этому же самому признаку «власть и человек» нас дискриминирует администрация Президента, Конституционный Суд, законодательная власть Москвы. (См. пункты 14.3, 14.2, 14.5, 14.6 настоящего Заявления).

15.7. Статья 17 Конвенции запрещает государству, группе лиц или лицу «совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод или на их ограничение в большей мере, чем это предусмотрено в Конвенции». Правительство Москвы в постановлении мэра Москвы (Приложение 53) упраздняет наше право владеть, пользоваться и распоряжаться нашим имуществом (статья 1 Дополнительного Протокола к Конвенции), так как распоряжается нашим имуществом, даже не ставя нас об этом в известность. Оно же дискриминирует нас при этом по сравнению с институтом ВИЛАР, нарушая статью 14 Конвенции (там же). Россия не предоставляет мне в лице своей прокуратуры всех рангов права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, тем самым способствует упразднению моих прав и свобод, защищенных Конвенцией. Более того, обязанная защищать закон, прокуратура фальсифицирует закон, обманывает меня с тем, чтобы я не мог воспользоваться своими правами, защищенными Конвенцией. (См. пункт 14.3 настоящего Заявления). То есть способствует властям Москвы к упразднению моих прав и свобод. 

Суд фактически конфискует нашу собственность и заставляет нас покинуть ее (см. пункт 14.6 настоящего Заявления). Этот же суд заставляет нас силой своего решения принять ту собственность, которая нам не нравится, которая нам и даром не нужна, попутно заставляя нас нарушить закон своей страны о «притворной сделке» (пункт 14.6 и Приложение 49). То есть, суд тоже упраздняет наши права и свободы, защищенные Конвенцией, в большей степени, чем это предусмотрено в Конвенции. Таким образом, как само государство Россия, так и ее указанные власти действуют в направлении упразднения моих прав и свобод, признанных Конвенцией. Из 2005-го: в дальнейшем это нарушение Конвенции будет доказано все новыми и новыми фактами.

15.8. Статья 2 Протокола 4 к Конвенции декларирует каждому право на свободу передвижения и свободу выбора местожительства. Я выбрал это место, купил его, отремонтировал и, так как мне уже 66 лет, мечтал закончить в своей квартире свои дни. Не очень приятно в таком возрасте менять местожительство, тем более что тебя выбрасывают из него как собаку, заменяя твое местожительство тем, к чему ты испытываешь отвращение, тем районом местожительства, к которому также испытываешь отвращение. И все это насильно, через суд, который и принимать-то такие дела к рассмотрению по закону не имеет права. Но принимает (см. пункт 14.6 настоящего Заявления и Приложения 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51). И тем самым попирает мое неотъемлемое право, предоставленное мне указанной статьей Конвенции, на свободу выбора местожительства. 

Далее я должен рассмотреть ограничения, которые предусмотрены Конвенцией для этого моего права. Согласно Конвенции это мое право может быть ограничено законом, действовать который может только в демократическом обществе. Притом в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

Государство Российское, любой его орган или должностное лицо, в том числе и муниципалитет, в своем решении об ограничении этого моего права должны мне представить вразумительные предварительные объяснения по перечисленным основаниям ограничений. Этого не сделано. Тогда я вынужден сам ответить на эти вопросы.

Национальной безопасности мое жительство в своей квартире не угрожало до решения властей Москвы о сносе дома вместе с моей квартирой. Почему эта угроза национальной безопасности может возникнуть? Значит, национальная безопасность исключена как причина. Или ее бы мне объявили.

Об общественном спокойствии можно сказать то же самое. За все свое проживание в этой квартире я никогда не привлекал внимания властей по этому поводу. О том, что надо снести мою квартиру и весь дом «для поддержания общественного порядка» может сказать только сумасшедший. Для предотвращения преступлений – тем более. Об охране здоровья или нравственности в результате сноса моей квартиры говорить даже стыдно. И, наконец, права и свободы каких «других лиц» надо защитить сносом моей квартиры? У меня не хватает фантазии.

Значит, формула Конвенции «пользование этими правами свободы передвижения и выбора местожительства, не подлежащими никаким ограничениям» должна применяться ко мне без всяких ограничений, предусмотренных Конвенцией.

В России все-таки есть закон, по которому меня можно принудить к «выбору местожительства» как животное, насильно. Другими словами, выбросить из своей собственности, предоставив мне взамен то, что посчитают нужным дать мне власти Москвы по своему личному усмотрению. И этот закон Москвы от 9 сентября 1998 года № 21-73 не только попирает почти в каждом своем пункте Конвенцию, но и Конституцию России. Поэтому судить о «принадлежности к демократическому обществу» этого закона я предлагаю Европейскому Суду, так как Конституционный Суд России рассматривать мою жалобу на этот закон на данном временном этапе упорно отказывается. (См. пункт 14.5 настоящего Заявления).

Прямо в преамбуле Закон Москвы «устанавливает порядок и условия» экономической деятельности, каким является переселение (отчуждение прав пользования и распоряжения) из частной собственности, тем самым, попирая Конституцию РФ. Так как обязывает собственника не по свободной собственной воле распоряжаться своим имуществом, а «по решению органов власти города Москвы». И прямо в преамбуле не забывают упомянуть, что действуют «согласно Конституции», хотя эту самую Конституцию попирают. Одновременно попирают статью 1 Дополнительного Протокола к Конвенции и статью 2 Протокола 4 к Конвенции, так как я должен «выбрать» себе местожительство не свободно, а «по решению органов власти города Москвы».

В статье 1 правительство Москвы отождествляет слова «государственное» и «муниципальное», хотя в статье 12 Конституции РФ написано: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Закон Москвы декларирует отделение земли от строения, что запрещено законом России «Об основах федеральной жилищной политики» (статья 8, часть вторая). Затем своим постановлением «изымает» землю, на которой стоит частное домостроение, нарушая попутно пункт 1 статьи 36 Конституции РФ, причем «изымает» абсолютно бесплатно, как пират. Здание начинает висеть в воздухе. Тогда Правительство Москвы, основываясь на своем же незаконном постановлении, пишет второе свое «желание», называемое «Решением», уже априори незаконное, «об освобождении» висящего в воздухе дома от его собственников. И это прямое нарушение статей 2, 3 (ч. 4), 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ. И если учесть, что собственник жилья свободно выбрал свое местожительство, из которого его «выселяют» власти в удобное для властей место, то это является нарушением прав человека на свободный выбор местожительства. В статье 2 критикуемого закона Москвы это выглядит так: «Органы исполнительной власти  города на основании Постановления Правительства Москвы принимают Решение об освобождении жилых помещений, принадлежащих гражданам на праве собственности». 

Мало того, по статье 4, часть 3 «собственнику жилого помещения» вместо его собственности «предоставляется жилое помещение по договору найма», он из собственника жилья превращается в нанимателя жилья. Притом там, где не сам собственник свободно выберет себе местожительство, а «в районах массовой застройки». И это не безобидный факт как может сразу показаться. «Районы массовой застройки» – это самая окраина Москвы, где преимущественно строятся дома по самым старым проектам, и эти дома предназначены, если так можно выразиться, для плебса, тихой сапой переселяемого из центра на окраины Москвы. Можно в этих условиях говорить о свободе выбора местожительства? 

Статья 5  прямо распространяет власть Москвы на частную собственность граждан, отбирая у них свободный выбор местожительства.

Я должен добавить, что этот антиконституционный закон Москвы применен судом к моей семье, к моей собственности, запрещая мне свободу передвижения и свободу выбора местожительства (Приложения 39, 44). Из 2005-го. Закон этот применен, но после того как Конституционный Суд потребовал от районного суда его решение с применением этого закона, районный Зюзинский суд просто вычеркнул этот закон из уже объявленного и написанного решения. Этот факт будет изложен в дальнейшем. 

15.9. Статья 6. Право на справедливое судебное разбирательство. Основная мысль этой статьи заключена в следующих словах: «Каждый в случае спора о его гражданских правах… имеет право на справедливое… разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом.

Факт сравнительной продолжительности разбирательства моей Жалобы против властей и иски властей против меня проиллюстрирован на примере пыток №7, №8 в пункте 15.2 выше, а также в пункте 14.6. И если я заявляю о пытках в суде и судом, то о справедливости суда можно только мечтать. 

Еще о «справедливости» суда, упрощенно. Мэр Москвы, игнорируя Конвенцию и Конституцию собственной страны, пишет свое официальное постановление, обязывающее меня выметаться из моей собственной квартиры туда, куда пожелал мэр. Притом делает это в тайне от меня, а затем просто-напросто посылает ко мне свои «войска» чтобы осуществить свой произвол. Когда я отказываюсь, он подает на меня в суд, а суд принимает, рассматривает и удовлетворяет этот абсурдный и беззаконный иск (Приложения 45 – 51).

Весомее это выглядит примерно так. Допустим, мэру нравится французская земля, он там хочет построить свои дома. Но на этой земле живут французы в своих домах. Вот мэр и пишет бумагу: землю отобрать, французов переселить в Антарктиду, их дома снести, освободить место для своих домов. Затем посылает ультиматум французам, французы не хотят в Антарктиду и подают на московского мэра в суд. Мэр тоже подает на французов в суд: заставить исполнить желания мэра. Суд отказывает французам, но удовлетворяет желание мэра Москвы. Это точный аналог моей ситуации. Разве можно говорить здесь о справедливости суда?

Еще о справедливости судебного разбирательства. Повторю: перед судьей на столе – два дела. Одно – властей, желающих выбросить меня из моей собственности. Другое – мое, желающего пресечь эти преступные поползновения властей (Пункт 14.6). Получается, что сегодня судья слушает дело, как власти меня собираются беззаконно выселить, а завтра – дело, по которому власти не имеет на это законного права. И таким образом: через день судья рассматривает по делу, не объединяя их в единое производство для всестороннего изучения фактов. Зададимся вопросом: почему судья не объединяет эти дела? Так ведь сразу станет видно, что муниципалитет творит беззаконие, а все законы на моей стороне. В объединенном-то  деле это будет нагляднее. Кроме того, судья знает, что он не имеет законных оснований даже принимать иск властей к рассмотрению о моем «выселении». Вот он и рассматривает эти абсолютно взаимосвязанные дела по отдельности. Притом, всячески ускоряя производство по иску префектуры и всячески замедляя производство по моей жалобе. В надежде, что сломит нас.

Суд на меня оказывает прямое давление, чтобы я добровольно согласился с денежной «оценкой» моей собственности префектурой, для меня неприемлемой. А как же я тогда могу расценивать слова судьи «Ну, это Вы уж слишком!» в ответ  на мое упоминание Конституции в защиту моего права самому оценивать мою собственность? Или факт неоднократного повторения судьей: «Соглашайтесь на квартиру по улице Шверника, а то и ее можете потерять», то есть явно выступал на стороне префектуры, одной из сторон процесса. И не только выступал на одной стороне процесса, но и запугивал меня.

Я не согласился. Суд удовлетворил иск властей и выбросил меня из моей собственности, а собственность изъял в пользу властей.

Для иллюстрации факта нарушения Конвенции о разумности срока судебного разбирательства я должен еще раз обратить внимание Европейского Суда на несложность, простоту ситуации. Не надо ни дорогостоящих и длительных экспертиз, ни большой юридической учености, невозможно адвокатское крючкотворство, на преодоление которого потребовалось бы много времени и сил. Все ясно как день. Всего-то и надо: отменить незаконное «хотение» мэра. Для этого нужны даже не месяцы, не дни, а – часы. Вот с такой именно позиции я рассматриваю разумный срок.

Первый федеральный судья Сухова, к которой я обратился с жалобой по защите моих прав человека, воспользовавшись моим незнанием правил процесса и финансовой невозможностью нанять адвоката, противозаконно направила меня искать и представить ей то постановление мэра, которое я обжалую. Тогда как представить упомянутое постановление она должна была не меня заставить, а у мэра, который его написал. На поиски я потерял 46 дней, с 04.04 по 20.05.02, тогда как согласно ГПК РСФСР жалоба моя должна быть рассмотрена в 10-дневный срок (Приложение 33).

Второй федеральный судья Ахмидзянова в лице своего секретаря направила меня к судье Пименовой, не объяснив причин.

Третий федеральный судья Пименова, около двери которой я тоже в свои 66 лет простоял в очереди полдня, только глянув на мое заявление, направила меня к судье Мартусову, тоже без объяснения причин.

Четвертый федеральный судья Мартусов, продержав у себя мое заявление 7 дней, с 20 по 27 мая, из положенных 10 дней по закону для его рассмотрения, вновь направил меня к судье Пименовой, даже не рассматривая мое заявление по существу.

Пятый федеральный судья, вновь Пименова, рассматривала мое заявление три дня, с 27 по 30 мая. Но вручила мне свой отказ в рассмотрении задним числом, 30 мая от 27 мая, форменным образом украв у меня 3 дня из 10, предоставленных мне законом для обжалования ее определения в кассационной инстанции (Приложение 33).

Кассационная (шестая) инстанция рассматривала мою жалобу 17 дней, с 3 по 20 июня 2002 г. вместо 10 дней по закону. Мало того, эта инстанция, несмотря на мою прямую просьбу и совершенную ясность дела, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а вновь направила ее на повторное рассмотрение в тот же суд (Приложение 36), который мне отказал в рассмотрении моей жалобы. Тем самым, как я считаю нарочито, превышала разумный срок больше месяца, с 20.06 по 22.07.02, когда суд первой инстанции стал вновь рассматривать мою жалобу. Повторю, что жалоба по закону должна быть рассмотрена в течение 10 дней.

Седьмой по счету федеральный судья Ахмидзянова, уже один раз отправившая меня к другому судье, назначила процесс на 22.07, но ответчики – представители правительства Москвы и муниципалитета – не явились. Не спросив моего согласия рассматривать дело в отсутствие ответчиков, так как дело совершенно ясное, судья Ахмидзянова перенесла процесс на 7.08.02. Через 15 дней, один ответчик, представитель правительства Москвы, вновь не явился. Однако я выразил желание рассматривать мою жалобу в отсутствие ответчика, так как надо было отменить всего-навсего совершенно беззаконное постановление правительства Москвы в той части его, которая касается лично меня. Однако судья вновь отложила начало процесса, теперь уже до 29.08.02. В общей сложности суд откладывался, не начинаясь, с 22.07.02 до 17.10.02. Общее же время рассмотрения Жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции из-за этого составило 163 дня, в 16 раз дольше положенного срока. Притом, состоявшееся, наконец, судебное заседание – чистая формальность на полчаса с тем, чтобы имитировать суд. И снова отказ. И снова кассационная инстанция.

Описанный «неразумный срок» будет выглядеть еще ярче в сравнении со следующими данными. Муниципалитет подал иск к моей семье о прекращении права собственности на квартиру и выселении нас из нее. Судья Ахмидзянова, снижая «разумный срок» для рассмотрения иска властей к нам, 28.06.02 дала нам только три часа для раздумья по поводу предложения нам муниципалитетом заменяющей квартиры. И заседания суда по иску к нам префектуры проходили 21, 26, 28 июня, то есть почти непрерывно. Притом, в то же самое время, когда должна была рассматриваться моя жалоба на нарушение прав человека.

Моя Жалоба на нарушение моих прав человека гуляет по судам с 04.04.02 более 160 дней без окончательного разрешения, тогда как должна гулять не более 10 дней по закону. А вот для исков публичных властей против нашей семьи (дела №2-2182/02 и № 2-2882/02) закон устанавливает в три раза больший срок – 1 месяц. Тем не менее, дело №2-2182/02 назначено к рассмотрению 06.06.02 и 28.06.02 завершено, за 22 дня. Второе дело против нас № 2-2882/02 назначено к рассмотрению 21.08.02 и 28.08.02 завершено, за 7 дней. Притом, именно мы попросили отсрочить суд на 7 дней, так как один из ответчиков, наш сын, отсутствовал дома, и повестка ему не могла быть вручена. Иначе бы суд по разбойному изъятию нашей собственности публичными властями мог бы завершиться в тот же день 21.08, когда и начался. Итого, на два судебных процесса по искам публичных властей против нашей семьи одному и тому же судье потребовалось в общей сложности всего 23 дня. Так что суд не может ссылаться на свою чрезмерную занятость при рассмотрении моей жалобы на нарушение моих прав человека (дело №2-2390/02). Так как все три дела рассматривает один и тот же судья Ахмидзянова Н.Ф., причем практически в одно и то же время. Почему тогда моя жалоба на действия публичных властей «гуляет» по судам более 160 дней? В 16 раз превышен законный срок для ее рассмотрения, тогда как для исков публичных властей против нашей семьи законный срок сокращен судом в среднем в три раза.

О беспристрастности суда к сторонам процесса. Перед судьей лежат два дела. Одно – префектуры против меня, желающей выбросить меня из своей собственности. Другое – мое, желающего пресечь эти преступные поползновения префектуры. И судья в первом случае ведет дело, как будто тушит пожар, а во втором случае дело безосновательно тянется четыре месяца. Хотя на рассмотрение первого дела законный срок – месяц, а для второго дела – 10 дней. (См. также пункт 14.6 настоящего заявления).

Второй пример на «беспристрастность». В статье 221 ГПК РСФСР сказано: «Суд или судья оставляет заявление без рассмотрения, если в производстве этого же или другого суда имеется дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». В производстве Зюзинского суда, у того же федерального судьи Ахмидзяновой до возбуждения дела № 2-2882/02 (Приложение 44) имелась наша Жалоба (Приложение 33), прошедшая кассационную инстанцию и возвращенная на новое рассмотрение (дело № 2-2390/02). По указанным двум делам – те же самые стороны, тот же самый предмет и те же самые основания. Об этом суд информирован нами в Отзыве ответчика на иск № 2-2882/02 от 21.08.02 (Приложения 45, 46) под заголовком «Непредоставление ответчику судом права на справедливое судебное разбирательство». Эта информация оставлена судом без внимания, хотя и сам суд без нашего напоминания должен был применить статью 221 ГПК РСФСР. Но не применил.

Третий факт «беспристрастности». В судебном заседании по делу 2-2882/02 (см. Замечания на протокол судебного заседания от 28.08.02, утвержденный судом и находится в кассационной инстанции – Приложение 54) зафиксирован следующий диалог.

Суд мне: «Как же Вы считаете надо решить вопрос иска, если Вы требуете дело закрыть без рассмотрения?»

Я суду: «Истцу и ответчику надо возвратиться на первоначальную их позицию. Истец должен предложить ответчику заключить равноправный договор о сносе собственности ответчика. Договор этот согласно Конституции РФ заключается без всякого вмешательства и давления извне».

Суд явно озабочен проблемой властей, а проблема эта у властей – выбросить меня из моей собственности как собаку. У суда явно проглядывает забота – угодить властям и не допустить меня решить проблему по Конституции РФ и Европейской Конвенции. И представьте себе, суд решил проблему властей так, как власть затребовала от него. Если бы это было не так, как я написал, моя кассационная жалоба по делу 2-2882/02 (Приложения 48, 49, 50, 51) не лежала бы в кассационной инстанции. А если бы кассационная инстанция, в свою очередь, была бы беспристрастной, то она бы рассмотрела дело по существу и отказала бы властям в иске против моей семьи, как я требовал, а не отправила бы его на новое рассмотрение в тот же суд.

Пристрастность суда первой инстанции охарактеризована также в Заявлении об отводе судьи от 11.11.02 (Приложение 65).       

О независимости суда. Во-первых, когда представитель муниципалитета (истец) опаздывал в судебное заседание на 2,5 часа (21.06.02), то не только я, но и трое других ответчиков, ждали его у дверей зала суда по решению судьи. Однако, у этого же судьи, как я показал немного выше, если ответчиком являются власти, то дело непременно откладывается, притом не на часы и считанные дни, а сразу на 22 дня. Во-вторых, разве может независимый судья по телефонному звонку истца – муниципалитета заставить ждать около своих дверей исстрадавшихся ответчиков – простых россиян? В третьих, разве независимый судья способен позвонить одной из сторон процесса, в данном случае властям, а затем направить к этой стороне другую сторону процесса, представителя народа, дескать, я договорилась, идите и послушайте, что Вам скажут. Именно так поступила судья Ахмидзянова по отношению ко мне 28.06 и 22.07.02. И разве может независимый от властей судья рекомендовать мне несколько раз подряд принять заведомо неприемлемое для меня предложение властей, а то я и «это потеряю». А как мне воспринимать восклицание судьи: «Ну, это Вы уж слишком!»? Это воскликнула судья Ахмидзянова 21.06.02 в зале суда, когда я заявил, что согласно Конституции только я определяю цену своему имуществу, и никакой муниципалитет, он же истец, не имеет права это делать в отношении моего имущества.

Заявление о «pending cause» (продолжающемся, «подвешенном» деле) по терминологии Европейского Суда. Из всего того, что я написал выше в пунктах 14 и 15 настоящего заявления следует, что суд общей юрисдикции в угоду властям всячески затягивает рассмотрение моей жалобы в защиту прав человека, и всячески ускоряет два дела, направленные властями против меня и против моих прав, защищенных Конвенцией.

Кассационная инстанция суда не хочет рассматривать дело о защите прав человека, подменяя его как бы материальной претензией. Кассационная инстанция, направляя мою жалобу на повторное рассмотрение 20 июня 2002 г. в суд первой инстанции, не могла не знать, что она обязана решить его тут же, притом сама. До 17 октября 2002 года суд первой инстанции даже не начал рассматривать мою жалобу повторно. Это примерно 120 дней, тогда как по закону решение должно быть принято в течение 10 дней. То есть, кассационный суд прекрасно понимал, направляя мою жалобу на повторное рассмотрение, как об этом уже сказано выше, что ее там будут тянуть, сколько представится возможным. Но стоило бы кассационному суду принять мою жалобу к своему рассмотрению по существу, о чем я настойчиво просил, как решение было бы давно уже принято, примерно до 1 июля, если не еще ранее. Но кассационная инстанция не захотела защитить мои права непосредственно, как только моя жалоба поступила к ней. Мне 66 лет, из которых я 15 лет фактически прожил под землей, в шахте. И неопределенный срок рассмотрения моей жалобы для меня не праздное дело.

Я заявил 20.05.02 четкие и ясные требования суду (Приложение 33). Они перечислены по пунктам. И я вправе был ожидать, что по каждому мной заявленному пункту мне будет дан судом ответ: прав я или не прав? И если не прав, то почему именно? Вместо этого дело до сих пор не решено, сроки, предусмотренные законом, превышены в 16 раз, и дело вновь оказалось в кассационной инстанции (Приложение 38). И ничто не мешает этой инстанции в третий раз отправить дело снова в первую инстанцию, и вновь на полгода. Повторяю еще раз, мне 66 лет и здоровье мое не бычье. Смерти моей ждет кассационная инстанция? Или смирения с нарушением моих прав человека?

Напротив, дела властей против меня по тому же самому вопросу, нарушающему мои права, суд решает как пожарник. Я пишу: объедините эти два дела, рассмотрите их совместно. Не слышат. В отзывах на иски ко мне властей я объясняю, объясняю, объясняю (Приложения 40 – 42, 45 – 52). Не читают. А если и читают, то не реагируют.

Конституционный Суд водит меня за нос как дурачка. (См. пункт 14.5 настоящего Заявления и Приложения 29, 30).    

Я хочу заявить о том, что неопределенного срока рассмотрения Жалобы на нарушение прав человека, защищенных Конвенцией, не должно быть. Ибо если неопределенный срок есть, то это – нарушение Конвенции о разумности срока. Тем более что потенциальное нарушение моих прав становится все более реальным. Недаром я описал пытки над моей семьей, которых можно привести не восемь, а еще большее количество.

Формально я не могу обратиться в Европейский Суд ранее, чем получу окончательное решение кассационной инстанции как по моей жалобе, так и по иску властей к моей семье. А эти две судебные инстанции будут играть моими делами как в пинг-понг. И я не получу до смерти окончательного решения. Ничто формально не мешает судам играть в пинг-понг. Таким образом я никогда не получу окончательное решение кассационной инстанции, и никогда не смогу обратиться в Европейский Суд. Во всяком случае, до смерти.

Сделаю некое резюме на элементарном примере из многих примеров пункта 14.6, нарушении статьи 49-3 Жилищного кодекса. Суд первой инстанции, принимая свое решение о нашем «переселении» вопреки нашему согласию, нарушил этот закон, то есть стал преступником. Суд кассационной инстанции, куда мы подали жалобу, в частности и на это нарушение, не стал рассматривать это нарушение, отправив дело вновь в суд первой инстанции, то есть, стал соучастником в данном преступлении.

Поэтому, о каком соблюдении права на справедливое судебное разбирательство (статья 6, пункт 1 Конвенции) может идти речь, когда я прямо и обоснованно обвиняю суд первой и кассационной инстанций в преступлении перед законом?  

Все изложенное в пунктах 15.1 – 15.9 позволяет обратиться к статье 34 Конвенции и считать себя жертвой нарушения Высокой Договаривающейся Стороной – Россией моих прав, признанных в Европейской Конвенции и в Протоколах к ней.

Из 2005-го. Вообще говоря, Европейский Суд применяет юридический термин pending cause в несколько ином смысле. Например, какое-либо нарушение Конвенции произошло до вступления Конвенции в силу в отношении России, до ратификации Конвенции в 1998 году. И это же нарушение продолжается после вступления в силу Конвенции, причем заявитель продолжает бороться с российскими властями и, наконец, подает жалобу в Европейский Суд, уже после вступления Конвенции в силу для России. В таком случае Европейский Суд учитывает и продолжительность нарушения, происходившего до ратификации, называя этот случай pending cause, длящимся, продолжающимся нарушением в русском переводе.

Но слово pending более правильно на русском звучит как «подвешенный», то есть «преднамеренно длящийся, продолжающийся», а это, вы сами видите, не одно и то же.  В «преднамеренно подвешенном» деле ясна вина того, кто «подвешивает». Именно к этому я апеллировал.

Мне до сих пор неизвестна реакция Европейского Суда по этому поводу.

 

16. Окончательное внутреннее решение (Досье № 35993/02)

Уверен, что никогда, до самой своей смерти, учитывая мой возраст 66 лет, 15 лет работы под землей и те пытки, которым непрерывно подвергаюсь вот уже 8 месяцев со стороны публичных властей, я не получу в России «окончательного внутреннего решения». Поэтому прошу Европейский Суд рассмотреть мое дело в условиях pending cause (см. предыдущие пункты настоящего Заявления). Из 2005-го. Как видите, дожил. Может быть, и благодаря тому, что написал эту формулу в своей жалобе, так как 100-процентно уверен, что мои жалобы в России кто-то читал перед отправкой заказной почты в Страсбург. На этом я еще остановлюсь.

Нарушены мои права постановлением правительства Москвы в 09.09.01, но я об этом узнал, когда это постановление начала претворять в жизнь префектура ЮЗАО Москвы, выбрасывая меня из моей собственной квартиры, первоначально с 05.03.02 своим требованием, а потом с 06.06.02 и посредством суда.

Я много раз обратился к муниципальным властям, нарушающим Конвенцию, пытаясь их вразумить. Тщетно.

Я неоднократно обратился в прокуратуру Москвы и России. Тщетно.

Моя жена дважды и я трижды обратились к Президенту России. Тщетно.

Я четыре раза обратился в Конституционный Суд РФ. Трижды получил совершенно невразумительный и безосновательный отказ. Четвертый отказ – ожидаю.

Я обратился в суд первой инстанции 04.04.02 с жалобой на нарушение моих прав, декларированных Конституцией РФ. Меня гоняли от судьи к судье 5 раз. И отказали в принятии жалобы к рассмотрению.

Я обратился в кассационную инстанцию. Кассационная инстанция, несмотря на совершенную ясность дела и мою просьбу к ней, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а направила ее на новое рассмотрение в тот же суд первой инстанции. Притом так иезуитски сформулировав задачу нижестоящему суду (пункт 14.6 и Приложение 36), что тот рассматривал это дело 120 дней вместо 10 дней по закону. И отказал мне в восстановлении моих прав человека, гарантированных Конвенцией.

Я вновь 31.10.02 обратился в кассационную инстанцию затем, чтобы получить, как я совершенно уверен, еще 120 дней мучений. Наверное, теперь даже больше. Слушание в кассационной инстанции еще не назначено.

Между тем, власти, пытающиеся меня выбросить из моей собственной квартиры и, несомненно, узнав от судей (власти и суд при мне все время общаются по телефону, наизусть зная номера друг друга), что я направил жалобу на них, встрепенулись. И тут же вчинили иск нашей семье, совершенно ошеломительный для тех, кто читал Конвенцию: собственность нашу отобрать и отдать ее властям Москвы, а нас «переселить» как животных. Послушный суд тут же иск удовлетворил. Я намеренно опускаю подробности, так как фактически было три иска (см. пункты 14.6 и 15.9), как под копирку.

Притом у суда с этими исками получилось так быстро (по сравнению с моей жалобой), что кассационная жалоба на второй из этих исков опередила кассационную жалобу на отказ в рассмотрении моей жалобы на нарушение прав человека, декларированных Конвенцией.

Кассационная инстанция при рассмотрении моей кассационной жалобы поступает совершенно невообразимо. Она вновь не рассматривает существо дела, а чисто формально отправляет дело о грабеже моей семьи властями на повторное рассмотрение в суд первой инстанции. (См. пункты 14.6 и 15.9). Хотя там такие вопиющие нарушения судом первой инстанции всех известных российских законов и самой Конвенции, что в здравом уме их просто невозможно представить.

Кассационную жалобу в кассационную инстанцию об отказе судом первой инстанции в рассмотрении нарушений моих прав человека я направил и уверен, что опять буду ждать полгода. Но она оказалась в кассационной инстанции позже, чем жалоба на действия властей и суда по конфискации моей недвижимости. Хотя возбуждена была намного ранее, точнее 04.04.02 по сравнению с 06.06.02. Повторю еще раз: нарушения Конвенции по моей жалобе настолько явны, что их рассматривать надо не месяцы, не дни, а – часы.

Мало того, кассационная инстанция по делу о выселении моей семьи отменила это выселение первой судебной инстанцией, но письменное это решение до суда первой инстанции еще не дошло. Не дожидаясь поступления этого решения кассационной инстанции для того, чтобы пересмотреть дело, суд первой инстанции вновь возбуждает, уже третье дело о нашем выселении (Приложение 63). Получается, что суд первой инстанции будет одновременно рассматривать два дела между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям: одно вернувшееся из кассационной инстанции, другое – вновь начатое. Но возбужденное вновь дело как раз и показывает, что повторное рассмотрение суд первой инстанции не особенно интересует, так как она уже возбудила новое дело. Получается пинг-понг, а моя семья при этом – шарик.

В этой связи я хочу заявить о следующем.

Я задаю себе вопросы. Способна ли кассационная инстанция быть надежным и эффективным средством правовой защиты, если она видит (я довел до нее) явные нарушения законов судом первой инстанции, но не обращает на них внимания, формально отправляя дело на пересмотр, но не указывая, почему именно? И начинает играть с судом первой инстанции в пинг-понг.

Обязан ли я вновь и вновь прибегать к одному и тому же средству (кассационной инстанции) без надежды на успех? Ведь моя жалоба, уже один раз побывав в кассационной инстанции, вновь вернулась к ней через четыре месяца нестерпимых ожиданий и пыток надо мной, не продвинувшись в защите моих прав ни на миллиметр.  

Имеет ли перспективы на успех такое хождение моей жалобы по заколдованному кругу?

Имею ли я право думать о кассационной инстанции, что она не гарантирует рассмотрение жалобы по существу? Думаю, что да. Ибо, когда моя жалоба попала в нее в первый раз (Приложение 35), эта инстанция не только не потрудилась определить своего отношения к существу жалобы, но и сориентировала суд первой инстанции на отказ в ее рассмотрении. (См. пункты 14.6 и «пытка №2» в пункте 15.2). Может быть, в таком случае я не обязан вновь и вновь прибегать к средствам, которые неадекватны, неэффективны и сомнительны? Может быть, хватит трех моих обращений в кассационную инстанцию по одному и тому же делу? И еще два обращения на очереди, так как я в этом уверен на 100 процентов, ибо сам факт возбуждения нового, третьего иска властей в период, когда из кассационной инстанции дело еще не вернулось. Сколько можно ходить по заколдованному кругу?

Жалоба поступила в кассационную инстанцию (Приложение 35). Из нее ясно видно, какие статьи Конвенции я считаю нарушенными. Прямая обязанность кассационной инстанции выразить к этому свое отношение, тем более что я ее об этом прошу. Но кассационная инстанция игнорирует суть жалобы и «рекомендует» суду первой инстанции только рассмотреть «вопрос возможности ее принятия к рассмотрению». Суд первой инстанции, в точности выполнив «указание», отказывает мне. И жалоба второй раз возвращается в кассационную инстанцию, на круги своя. Или это не похоже на пинг-понг?

Я вынужден утверждать, что существует очевидная практика постоянных нарушений кассационного обжалования, несовместимых с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в отношении этих нарушений, в результате чего разбирательства в национальных судах бесполезны. Иллюстрация: выше упомянутые обращения к Президенту и в Генеральную прокуратуру. (Пункты 14.2 и 14.3 настоящего заявления). 

Другой иллюстрацией является совершенно бессовестное (да, это так!) и беззаконное решение суда первой инстанции о конфискации моей недвижимости (удовлетворенный судом иск, приложение 44), кассационная жалоба на которое поступила в кассационную инстанцию (Приложения 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51). Замечу, что основа отзывов на иск и кассационной жалобы – невозможность по закону даже принимать судом такой иск властей к рассмотрению. Прямая, несомненная и единственная обязанность кассационной инстанции – решение суда первой инстанции отменить, и дело производством прекратить из-за полной неосновательности иска властей по закону.

А кассационная инстанция что делает? Она возвращает дело в суд первой инстанции на повторное рассмотрение. Она, видите ли, не нашла вопиющих и многочисленных нарушений закона  в самом факте принятия судом иска к производству. Она, видите ли, всего лишь немного недовольна тем, что мне вместо конфискованной квартиры дали квартиру, в которой невозможно жить, что она в два раза дешевле. Сам факт конфискации собственности, защищенной Конвенцией, кассационную инстанцию не интересует. (Уже 20 дней я не могу получить это решение кассационной инстанции при сроке не более 3 дней. При получении это решение будет отправлено дополнительно, в виде Приложения 64).

И именно поэтому я озабочен защитой своего права на национальном уровне. И именно поэтому считаю, что использовал абсолютно все возможности своей защиты, доступные мне в России. Не до смерти же мне наблюдать, как два суда играют в пинг-понг. И именно поэтому настаиваю на применении к моему делу правила pending cause.

Впрочем, суд кассационной инстанции еще 20.06.02 принял свое «окончательное» решение, превратив мою жалобу в шарик пинг-понга. (Приложения 35, 36).

Или рассмотрим последствия нарушения (из многих нарушений) судом только статьи 49-3 Жилищного кодекса. Суд первой инстанции, принимая свое решение о нашем «переселении» вопреки нашему согласию, нарушил этот закон, то есть стал преступником. Суд кассационной инстанции, куда мы подали жалобу, в частности и на это нарушение, не стал рассматривать это нарушение, отправив дело вновь в суд первой инстанции, то есть, стал соучастником в данном преступлении. Многие, точно такие же преступления следуют, из пункта 14.6.  

В результате получается, что я хочу использовать, и фактически использовал все внутренние средства правовой защиты, но они оказались неэффективными. И неэффективными они оказались потому, что дело может изложенным образом продолжаться вечно. И кто же еще кроме Европейского Суда может остановить этот «пинг-понг»? (Статья 35 Конвенции).

 

Из 2005-го. Я до сих пор считаю, что это самый сильный пункт в моей жалобе. Я доказал и еще больше докажу в дальнейшем, что в России «сложилась практика нарушения Конвенции, когда обращаться к правосудию бессмысленно, так как государство к этому относится терпимо», хотя я бы сказал – «покровительственно».

Естественно предположить, что для России моя жалоба в такой форме и при таком содержании ни в коем случае не должна быть рассмотрена Европейским Судом.

А вот естественно ли, что Европейский Суд действительно не стал ее рассматривать?

 

17. Другие решения

17.1. Муниципальная власть Москвы. В разделе 14.1 настоящего Заявления подробно изложено как я обращался в различные инстанции (вплоть до мэра) муниципальной власти Москвы, пытаясь вразумить их, что они творят беззаконие со «сносом» моей собственности и «переселением» моей семьи туда, куда мы переселяться не хотим ни при каких обстоятельствах. Эта переписка представлена в Приложениях 1 – 14.

Все эти попытки оказались тщетными, что видно из упомянутых пункта 14.1 и Приложений. Более того, власти Москвы вели себя с моей семьей как рабовладельцы. И этим все сказано. Один только факт подачи трех исков в суд о нашем «переселении» и «прекращении нашего права собственности с передачей ее в собственность Москвы» показывает, насколько власти Москвы чувствуют себя рабовладельцами своих сограждан. 

17.2. Администрация Президента РФ. Я всегда относился скептически к громкому титулу «Президент – Гарант Конституции». Ибо моего деда и моего отца убила власть, и никто им не «гарантировал» не только Конституции, но и самого права на жизнь.

Жена моя побеспокоила самого Президента Путина (Приложение 55) под названием «Жалоба на ущемление моих конституционных прав». Это письмо секретарь Президента переадресовал мэру Москвы, на которого собственно жена и жаловалась (Приложение 56). Тогда жена во втором письме (Приложение 57) напомнила своему Президенту, что сама еще в состоянии оплачивать пересылку своих писем, и просит Президента не о почтовых услугах, а чтобы прочитал, и гарантировал исполнение Конституции. Секретарь Президента обиделся на назойливость жены (Приложение 58), и во второй раз направил ее письмо «на рассмотрение» тому, на кого жена жаловалась. (См. также пункт 14.2).

Я уже трижды обратился к Президенту, чтобы он защитил меня от пыток (Приложение 52). Пока ответа нет, но я не сомневаюсь, что письма мои будут переадресованы, как и предыдущие тому два письма моей жены. 

17.3. Прокуратура. В Конституции РФ не написано, чем должна заниматься прокуратура. Она представлена в Конституции только как «единая централизованная система» наподобие армии. В законе «О прокуратуре РФ» упомянуто в статье 1, что она должна «осуществлять от имени РФ надзор за исполнением действующих на ее территории законов». И хотя всем в нашей стране известно, что прокуратура – карательная власть, я не мог ее обойти, попытался привлечь ее к исполнению этого самого «надзора за выполнением законов», которые непрерывно нарушали в отношении меня власти Москвы.

Эти многочисленные попытки оказались также тщетными, что следует из Приложений 15 – 28 и пункта 14.3 настоящего Заявления. Более того, прокуратура в действительности оказалась карательным органом, хотя и пыталась это скрыть, фальсифицируя на каждом шагу законы, которые призвана охранять. 

17.4. Конституционный Суд РФ. Никто кроме Конституционного Суда РФ не может отменить или прекратить действие закона Москвы «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» от 09.09.98 №21-73, который преднамеренно позволяет властям Москвы вопреки Конвенции и Конституции РФ грабить своих граждан и держать их в рабстве.

Об этом я написал свою жалобу в Конституционный Суд (пункт 14.5 настоящего Заявления). Жалоба была отвергнута Секретариатом Суда (Приложение 29). Я направил ее второй раз с письмом, объясняющим Конституционному Суду, что он не вправе жалобу отвергнуть (пункт 14.5). Жалоба вновь была отвергнута Секретариатом Суда (Приложение 30). Я в третий раз направил свою жалобу с письмом (Приложение 31), объясняющим Конституционному Суду, что он не вправе отвергать такие жалобы. Но Секретариат вновь ее отверг (Приложение 61). Тогда я направил жалобу в четвертый раз с письмом (Приложение 62). Теперь Секретариат Суда раздумывает, какую бы каверзу мне теперь устроить.

Замечу, что впустую переписываться с Конституционным Судом до своей смерти я не обязан. Я не обязан до своей смерти метаться между судом первой и кассационной инстанции как шарик пинг-понга вслед за своими жалобами. Поэтому прошу Европейский Суд признать эти мои попытки восстановить защищенные Конвенцией мои права как pending cause, подвешенным делом, намеренно подвешенным делом Российской Федерацией.

 

19. Изложение предмета жалобы и предварительные требования по справедливому возмещению

Прошу Европейский Суд по Правам Человека признать, что следующие, указанные ниже, административные, правоохранительные, законодательные, правоприменительные и судебные действия и решения противоречат вытекающим из Конвенции обязательствам Российской Федерации и являются нарушением указанных ниже соответствующих статей Конвенции и приложений к Ней:

19.1. Постановление Правительства Москвы от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)» и все последующие решения и действия муниципальных властей Москвы по исполнению этого Постановления – не соответствуют статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.2. Закон г. Москвы от 09.09.98 №21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» - не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.3. Официальные письма Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 18.04.02 №24р-7, от 27.05.02 №24р-7 гражданину России Синюкову Б.П. – не соответствуют статье 13 Конвенции.

19.4. Официальные письма прокуратуры ЮЗАО г. Москвы от 18.03.02 № 87ж-02 и от 30.04.02 № 81ж-02 гражданину России Синюкову Б.П. – не соответствуют статьям 13, 34, 3, 4, 8, 17, 6 Конвенции,  статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.5. Официальные письма прокуратуры г. Москвы от 25.04.02 № 32-239-02/21602, от 28.05.02 № 32-239-02, от 10.06.02 № 32-239-02/28900, 28903, 28905, 28907 гражданину России Синюкову Б.П. – не соответствуют статье 13 Конвенции, статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 17, 6 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.6. Официальные письма Администрации Президента РФ от 07.06.02 №А-26-08-177294 и от 05.07.02 №А-26-08-191129 гражданину России Синюковой Г.В. – не соответствуют статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.7. Решение Зюзинскогосуда первой инстанции г. Москвы от 28.08.02 по иску префектуры ЮЗАО Москвы к гражданке России Синюковой Г.В. о прекращении ее права собственности и выселении ее семьи из этой собственности с переходом ее права собственности в муниципальный фонд города Москвы (Дело №2-2882/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 13, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции.

19.8. Определение Зюзинского суда первой инстанции города Москвы от 27.05.02 по Жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на ущемление его прав человека властями города Москвы, декларированных Конвенцией, (Дело №2-2390/02)  – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции в части «разумности срока», «беспристрастности» и «независимости» суда, «справедливости судебного разбирательства».

19.9. ОпределениеМосковского городского суда кассационной инстанции от 20.06.02 по кассационной жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на ущемление его прав человека властями города Москвы, декларированных Конвенцией, (Дело №2-2390/02) – не соответствует статье 6 Конвенции в части  «разумности срока», «беспристрастности» и «независимости» суда, «справедливости судебного разбирательства».

19.10. РешениеЗюзинского суда первой инстанции города Москвы от 17.10.02 по повторному рассмотрению указанной выше жалобы гражданина России Синюкова Б.П., направленной суду кассационной инстанцией, (Дело №2-2390/02) – не соответствует статье 6 Конвенции в части разумности срока судебного разбирательства, беспристрастности и независимости суда.

19.11. Решение (Определение) Московского городского суда от 24.10.02 по кассационной жалобе на решение Зюзинского районного суда от 28.08.02 по делу №2-2882/02 (по иску префектуры ЮЗАО Москвы о прекращении права собственности, выселении из этой собственности и переходом этой собственности в муниципальный фонд города Москвы – не соответствует статье 6 Конвенции.

19.12. Принятие Зюзинским районным судом к рассмотрению исков префектуры к семье Синюкова Б.П. №2-2182/02, №2-2882/02 и №2-3318/02 – не соответствует пункту 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, пункту 1 статьи 4, пункту 1 статьи 6, пункту 1 статьи 8, статье 14, статье 17 Конвенции, пункту 1, статьи 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.13. Производство по делу №2-2390/02 (жалоба Синюкова) в суде первой и кассационной инстанций – не соответствует пункту 1 статьи 6 Конвенции в части разумности срока судебного разбирательства, независимости и беспристрастности суда.

19.14. Действия публичных властей Москвы по преднамеренному отключению в квартире Синюкова воды и электроэнергии подпадает под запрет статьи 3 Конвенции и квалифицируется как пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение.

19.15. Действия судебных властей суда первой и кассационной инстанции по препятствованию доступа к правосудию (дело №2-2390), преднамеренное затягивания разумного срока, очевидные и недопустимые нарушения законов судами, игнорирование четко заявленных Синюковым нарушений Конвенции в определениях и решениях судов – все это также подпадает под запрет статьи 3 Конвенции и квалифицируется как пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

Обязать Российскую Федерацию устранить допущенные нарушения.

Из 2005-го. Ни от одного из этих пунктов я и сегодня не отказываюсь, несмотря на то, что их много. Но они все равно все должны быть рассмотрены Европейским Судом. Ибо, если бы Суд решил, что решения российских судов «о выселении» и по моей жалобе на мэра Москвы  не соответствует статье 6 Европейской Конвенции, то это означало бы обязанность России пересмотреть только эти решения российских судов. Весь же остальной ужас, который творили публичные власти, прокуратура и президент  над моей семьей, остались бы вне компенсации. То есть, у несправедливо четвертованного признали бы отрубление головы неправильным, а отрубление рук и ног – правильным.   

Предварительные требования по справедливому возмещению (согласно статье 41 Конвенции).

1. Я хочу предъявить властям Москвы стоимость нашего имущества – квартиры с тем, чтобы они возместили нам то, что они фактически выбросили на ветер, снося с лица земли собственность моей семьи.

Муниципальные власти Москвы, зная, что наш дом они будут сносить, тем не менее, затратили деньги на капитальный ремонт дома. Значит, если дом капитально отремонтирован, то его нужно считать как бы новым, полностью восстановленным и даже улучшенным по сравнению с состоянием не только до ремонта, но и на момент постройки. Примеров тому в Москве – предостаточно. Старинные кирпичные, невысокие, экологически чистые  дома с высотой потолков более 3 метров и с железобетонными перекрытиями в Москве высоко ценятся по сравнению даже с новыми железобетонными коробками. И их с большим удовольствием и успехом капитально ремонтируют. Наш дом – именно такой. И я как инженер с легкостью могу доказать, если потребуется, что наш дом сносится властями исключительно по неумению его вписать в новую застройку. Притом возможность вписывания его в новую застройку теперь уже утрачена, так как власти по глупости закрыли себе к этому путь, что не умаляет их ответственности.

Деньги на капитальный ремонт нашего дома затрачены большие: заменена кровля, реставрированы надкровельные сооружения, полностью заменена система отопления, водопровод, демонтирована система газового подогрева воды, смонтирована система горячего водоснабжения, заменено электроснабжение от подстанции до квартир, заменено санитарно-техническое оборудование, вентиляция. Освещена придомовая территория, заасфальтирован двор и произведен ряд других усовершенствований. Я потребовал от властей отчета о затраченных средствах  (Приложение 59), но ответа не получил.

Поэтому делаю расчет затрат по аналогии. Дело в том, что 43 года эксплуатации дома, общий срок службы которого никак не меньше 100 лет, мы платили квартплату, одна часть которой шла на текущую эксплуатацию дома, другая же часть составляла амортизационные отчисления. Амортизационные отчисления делятся на две статьи: на реновацию (восстановление) дома и на его капитальный ремонт. На капитальный ремонт деньги истрачены, наши деньги. Деньги на реновацию остались у властей. Тоже наши деньги. Если власти решили снести дом, то выбрасывают на ветер уже потраченные деньги на капитальный ремонт, и поэтому должны нам их вернуть. Ведь мы их властям заплатили. Оставшиеся же деньги у властей на реновацию – тоже наши деньги, и впустую пропасть из нашего кармана они не должны.

Что означает капитальный ремонт дома? Это значит, что дом принял первозданный вид, как при постройке, только, учитывая научно-технический прогресс, он стал лучше, чем был построен. И должен служить людям, в том числе и нам, еще столько же лет, сколько служил до капитального ремонта. Другими словами, так как власти не хотят давать мне сведений о затратах, то к настоящему моменту можно наш дом считать за новый, расценки за квадратный метр какового общеизвестны, и составляют 1800 американских долларов за квадратный метр. Общая площадь нашей квартиры составляет 68,4 квадратных метра, поэтому рыночная цена квартиры составит 123120 американских долларов.

Снося наш дом, власти должны вернуть нашей семье 123120 USD.

2. Наша семья в период ремонта общей долевой собственности дома муниципальными властями в 1998 году затратила 16257 долларов на капитальный ремонт и отделку своей квартиры, на что имеется смета и документ об ее оплате нами (Приложение 60). 16257 USD нам должно возместить Российское государство.

3. Ни в одну предложенную нам квартиру в многоэтажных домах из железобетонных панелей не входят по высоте платяные и книжные шкафы, высота которых 2,6 м при той же высоте потолков в предложенных квартирах. Наша квартира имеет высоту потолков 3,1 м. Поэтому мы вынуждены заменять спальные гарнитуры и книжные шкафы, в которых нет ни единого следа физического износа, а цена их составляет 6 тыс. долларов.

Кухонный гарнитур, люстры, гарнитур прихожей специально заказаны по размерам нашей квартиры и ни в какую иную квартиру не подойдут. На них нет ни малейшего следа физического износа, а суммарная цена их – 7 тыс. долларов. Итого 13000 долларов. Эти деньги правительство России должно нам возместить. Замечу, что ко времени, когда Европейский Суд будет рассматривать мою жалобу, нас уже сломят власти и мы будем жить именно в таких условиях, затратив эти 13000 долларов. Если это будет не так, а лучше, то окончательный подсчет этой суммы в 13000 долларов может быть откорректирован. 

4. Два переезда по русской пословице равно пожару, особенно для двух немощных пенсионеров, живущих на 130 долларов в месяц. Переезд и обустройство, включая упаковку-распаковку и установку вещей, обойдется нам не менее чем в 1000 долларов. Их нам правительство России должно компенсировать.

5. Не имея возможности нанять адвоката на пенсию, я вынужден был купить юридическую литературу и компьютерные диски на общую сумму 1135 рублей, что составляет на сегодняшний день 35 долларов. А также воспользоваться услугами фотокопирования 1400 листов по 4 рубля за лист, что составляет 5600 рублей или 177 долларов. Почтовые расходы составили 50 долларов. Итого 262 доллара.

6. Невозможность нанять адвоката не означает, что я не выполнил работу адвоката. Я ее выполнил, изучив дело, законы и написав более 60 документов, объем некоторых из них достигал 100 листов. И настоящее заявление это подтверждает. Но, эта работа – вынужденная, я ее не сам затеял для своего удовольствия, я защищал себя сам, но защищал вынужденно. И как любая работа она стоит денег. И мне их должен заплатить тот, кто заставил меня работать. Я думаю, что 10 долларов в день – не очень большая для меня плата, тем более что я выходных себе не делал. Итого 8 месяцев по 30 рабочих дней составит 240 рабочих дней, а сумма оплаты за них – 2400 долларов.     

Все перечисленное в сумме составляет 156039 долларов. И это только наши прямые потери в результате нарушения наших прав человека согласно Конвенции государством Россия.

В этом заявлении я уже сравнивал наши моральные страдания с пытками, когда твоего ребенка медленно убивают на твоих же глазах, а ты ничего не можешь сделать, крича во весь голос, так что слышно в Кремле. Пытка эта началась 5 марта 2002 года, когда нам сообщили, что нас выбросят из своей собственности туда, куда захотят, не учитывая никаких наших не то что требований, но даже и просьб. Пытка эта непрерывно продолжается по сей день. И неизвестно, сколько она будет еще продолжаться. За эту пытку государство Россия должно заплатить. Я думаю, что 100 долларов в день на каждого члена нашей семьи за все время этих пыток – не слишком большая плата для России. Тем более что Россия элементарно легко могла бы эти моральные истязания прекратить в любой день, в какой пожелала бы, начиная с 4 марта 2002 года, когда префект ЮЗАО Москвы получил мое первое письмо. За прошедшее время сумма составит 8 х 30 х 3 = 24000 долларов.

Общая же сумма справедливого возмещения будет более 180000 долларов.             

21. Список приложенных документов (Досье № 35993/02)

1.      Письмо префекту ЮЗАО Москвы от 20.02.02 на 3 листах. Плюс уведомление, плюс «Меморандум…».

2.      Сообщение властей о «ветхости» нашего дома на 1 листе.

3.      Письмо о «не ветхости» нашего дома от 18.04.02 на 3 листах.

4.      Ответ мэра от 25.04.02 на мое письмо от 18.04.02 на 1 листе.

5.      Письмо префекту от 05.04.02 о предоставлении постановления №811-ПП на 1 листе.

6.      Ответ начальника УМЖ от 29.04.02 на мое письмо от 05.04.02 на 1 листе.

7.      Письмо мэру от 07.03.02 на 2 листах.

8.      Ответ мэра от 15.03.02 на мое письмо от 07.03.02 на 1 листе.

9.      Ответ зам префекта от 17.05.02 на мои жалобы на 1 листе.

10.   Письмо в УМЖ от 08.05.02 на 3 листах.

11.   Письмо заместителю префекта от 29.05.02 на 3 листах.

12.   Письмо мэру от 30.05.02 на 2 листах.

13.   Ответ префектуры от 17.06.02 на 1 листе.

14.   Ответ УМЖ от 20.06.02 на 1 листе.

15.   Прошение в прокуратуру Москвы от 07.03.02 на 2 листах.

16.   Ответ прокуратуры ЮЗАО Москвы от 18.03.02 на 1 листе.

17.   Второе прошение в прокуратуру Москвы от 29.03.02 (01.04.02) на 2 листах.

18.   Ответ прокуратуры Москвы от 04.04.02 на мое второе прошение от 29.03.02 на 1 листе.

19.   Жалоба в Генпрокуратуру РФ от 18.04.02 на 2 листах.

20.   Ответ Генпрокуратуры РФ от 18.04.02 на мою жалобу от 18.04.02 на 1 листе.

21.   Ответ прокуратуры Москвы от 25.04.02 на 1 листе.

22.   Ответ прокуратуры ЮЗАО Москвы от 30.04.02 на 1 листе.

23.   Жалоба в прокуратуру Москвы на прокурора Артамонову от 08.05.02 на 3 листах.

24.   Ответ прокурора Артамоновой  от 28.05.02 на мою жалобу на прокурора Артамонову от 08.05.02 на 1 листе.

25.   Повторная жалоба в Генеральную прокуратуру от 27.05.02 на 11 листах.

26.   Ответ Генеральной прокуратуры от 27.05.02 на повторную жалобу от 27.05.02 на 1 листе.

27.   Письмо в прокуратуру Москвы от 29-30.05.02 на 3 листах.

28.   Ответ прокуратуры Москвы от 10.06.02 на мое письмо от 29-30.05.02 на 1 листе.

29.   Первый отказ Секретариата Конституционного Суда от 13.06.02 на 2 листах.

30.   Второй отказ Секретариата Конституционного Суда от 16.08.02 на 2 листах.

31.   Третья жалоба в Конституционный Суд от 02.09.02 на 5 листах.

32.   Первое не принятое судьей заявление в суд от 04.04.02 на 3 листах.

33.   «Жалоба о защите прав человека, декларированных Конвенцией…» от 20.05.02 на 9 листах.

34.   Определение судьи Пименовой от 27.05.02 по моей Жалобе от 20.05.02 на 1 листе.

35.   Кассационная жалоба от 03.06.02 на Определение судьи Пименовой на 5 листах.

36.   Определение кассационной инстанции от 20.06.02 на мою жалобу от 03.06.02 на 1 листе с оборотом.

37.   Отзыв властей на мою жалобу на 2 листах без даты.

38.   Вторая Кассационная жалоба от 31.10.02 на 11 листах.

39.   Первый Иск префектуры в суд «О выселении» (Дело 2182) без даты совершения, назначен к слушанию судьей 06.06.02 на 2 листах.

40.   Отзыв ответчиков на Иск «О выселении» (дело 2182) от 12.06.02 на 6 листах.

41.   Дополнение к Отзыву ответчиков на Иск «О выселении» от 26.06.02 на 3 листах.

42.   Дополнение №2 к Отзыву ответчиков на Иск «О выселении» от 28.06.02 на 3 листах.

43.   Определение суда по Иску «О выселении» от 28.06.02 на 1 листе.

44.   Второй Иск префектуры в суд «О выселении» (Дело 2882) без даты совершения, назначен к слушанию судьей на 21.08.02 на 2 листах.

45.   Отзыв ответчиков на второй Иск «О выселении» (Дело 2882) от 21.08.02 на 6 листах.

46.   Дополнение №1 к Отзыву ответчиков на второй Иск «О выселении» (Дело 2882) от 28.08.02 на 3 листах.

47.   Заявление о разъяснении решения суда от 10.09.02 на 1 листе с оборотом.

48.   Кассационная жалоба на решение суда по второму Иску «О выселении» от 13.09.02 на 7 листах.

49.   Дополнение №1 от 25.09.02 к Кассационной жалобе от 13.09.02 на 5 листах.

50.   Мое выступление в кассационной инстанции 10.10.02 на 2 листах.

51.   Заявление в зале суда кассационной инстанции 24.10.02 о пытках на 3 листах.

52.   Заявления Президенту РФ о пытках от 7-9.11.02 на 4 листах.

53.   Юридический анализ постановления правительства Москвы №811-ПП на 6 листах.

54.   Замечания на протокол судебного заседания от 28.08.02 на 2 листах.

55.   Письмо Президенту от 16.05.02 на 2 листах.

56.   Ответ Администрации Президента от 07.06.02 на 1 листе.

57.   Повторная жалоба Президенту от 18.06.02 на 2 листах.

58.   Ответ Администрации Президента от 05.07.02 на 1 листе.

59.   Письмо в муниципалитет о предоставлении расходов на ремонт дома от 05.08.02 на 1 листе.

60.   Смета и ее исполнение на ремонт квартиры на 8 листах.

61.   Третий ответ на третью жалобу в Конституционный Суд от 28.10.02 на 2 листах.

62.   Четвертая жалоба в Конституционный Суд от 04.11.02 на 4 листах.

63.   Третий иск префектуры «О выселении» без даты совершения, представлен нам судом 06.11.02, рассмотрение назначено на 11.11.02 на 2 листах.

64.   Решение кассационной инстанции по делу от 24.10.02 № 2-2882 (будет отослано дополнительно, по получении).

65.   Заявление об отводе судьи от 11.11.02 на 5 листах.

66.   Отзыв ответчиков на иск от 11.11.02 на 3 листах.

67.   Дополнение №1 к Отзыву ответчиков на иск от 11.11.02 на 4 листах.

68.   Встречный иск «О равноценной квартире» от 11.11.02 на 3 листах. 

 

Дополнение к Заявлению (Досье № 35993/02)

 

1.      Непрерывно подвергаясь со стороны почти всех публичных властей России с 20 февраля 2002 года по настоящий день дискриминации, неправосудию, пыткам, пренебрежению почти всем, что Конвенция предоставила мне, я не могу быть уверен, что публичные власти не воспрепятствуют достижению настоящей жалобы Европейского Суда. Поэтому прошу Секретаря Европейского Суда уведомить меня по указанному адресу о достижении настоящей жалобы Европейского Суда.

2.      Учитывая, что меня подвергают третий раз подряд судебному преследованию в отношении моей собственности (квартиры), а моя жалоба о нарушении прав человека, защищенных Конвенцией, вот уже почти 8 месяцев остается не рассмотренной по существу, я могу в любой день оказаться там, где меня никогда не найдет Европейский Суд в связи с настоящей жалобой. Поэтому прошу Секретаря Европейского Суда, если я не отвечу на очередное письмо Секретаря в течение 8 недель, принять меры по подпункту «а» пункта 1 статьи 38 Конвенции. Я, в свою очередь, если мне это удастся, буду немедленно информировать Европейский Суд о том, как со мной связаться.

3.      В связи с тем, что суды России предпринимают исключительные меры для того, чтобы пресечь мне возможность обратиться в Европейский Суд по правилу «неисчерпания» внутренних средств правовой защиты (статья 35, п.1 Конвенции), я настоятельно прошу Европейский Суд применить к моей жалобе правило Европейского Суда о pending cause.

4.      В связи с приведенным выше пунктом 3 и изложенным в предыдущих разделах жалобы (пункты 14, 15, 16, 17) прошу Европейский Суд рассмотреть отдельно вопрос: обязан ли я неопределенно долго испытывать на себе правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты? Тем более что суды первой и кассационной инстанций продолжают и в настоящее время «играть» моим делом, словно шариком пинг-понга. Я настаиваю на утверждении, что средства внутренней правовой защиты для меня неэффективны (статья 35 Конвенции). При этом Россия делает все от нее зависящее, чтобы я никогда не смог обратиться в Европейский Суд по правилу статьи 35 Конвенции.

5.      Я не исключаю, что изощренными пытками моей семьи дело не закончится. Я опасаюсь за свою жизнь в связи с направлением настоящего заявления в Европейский Суд. Поэтому прошу рассмотреть мое дело, даже если меня не будет в живых. В таком случае необходимые дополнительные документы будут представлены по запросу Суда моей женой и моим сыном.

                                                                                                                             15 ноября 2002 г.

В этот же день формуляр был сдан на международный почтамт, что на Варшавке. Однако я сделал небольшую глупость, отправил свою заказную бандероль без почтового уведомления о вручении письма адресату. Мне так посоветовала почтовый клерк, дескать, если Вы сомневаетесь в доставке Вашего письма, то дней через 5-6 можно послать розыск, который Вам ничего не будет стоить, но ответ о вручении или невручении послания будет обязательно. 29 ноября я сделал запрос на том же почтамте. Зачем я это все вам описываю, вы узнаете чуть позже, в следующем разделе.

        

                                                                                              Ноябрь 2005.

 

[ Оглавление романа]

[ Назад ] [ Вперед ]